Убийца по вызову - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 90

Если Гуров и рассчитывал получить ответ, то ошибся, его собеседник просто отключил телефон.

– Вот мерзавец! – не сдержался Лев. – Даже словом меня не удостоил!

Он тут же связался с дежурным и предупредил, чтобы тот немедленно позвонил ему, если для него привезут посылку. Отложив телефон, откинулся на спинку стула и устало закрыл глаза.

– Думаете, подействует? – с сомнением в голосе спросила Лика.

– Обязательно! – ответил Гуров одним из своих любимых выражений.

Ольшевский был взбешен! В бумагах Садовникова он с первого раза ничего не понял, но самым тщательным образом их скопировал, чтобы разобраться потом. Записи он, прослушивая, тоже скопировал, они-то его и разозлили, потому что все оказалось совсем не так, как говорили Строева и Болотина. Он отлично разбирался в людях – жизнь научила, да и не дураком родился, поэтому понял, что женщины не лгали, их самих изначально обманули. Немного успокоившись, он решил Марии пока ничего не сообщать и через охранника связался с Ольгой и рассказал ей, как на самом деле обстояли дела. На нее известие о том, что над ней издевался собственный муж, подействовало так, что она впала в жесточайшую истерику. Пришлось звать врача, колоть ей успокоительное, но и тогда она не сразу заснула, а продолжала рыдать. Потом Ольшевский поехал к Нахимсону, который, едва увидев его, поинтересовался:

– А где «жареный петух»? С ним я тоже хочу поздороваться.

– Боря! Мне не до смеха! Тебе сейчас тоже будет невесело.

Ольшевский рассказывал, Нахимсон, слушая его, только удрученно качал головой и временами, в особо впечатляющих местах, всплескивал руками. Когда Андрей Владимирович закончил, Борис Моисеевич вздохнул:

– Нужно не иметь ничего святого за душой, чтобы так поступить с собственной женой и детьми. Что ты собираешься делать?

– Так, наметил для себя провести несколько мероприятий. Что говорит Волынский?

– Что в этот раз, кажется, обойдется, но впредь попросил быть поаккуратнее. Кстати, звонил Любимов. Он просил меня поговорить с тобой и убедить не выпендриваться. Гуров – это очень серьезно.

– Мне он тоже прочитал лекцию на тему, что такое Гуров. И ты знаешь, меня это не впечатлило.

Именно в этот момент и зазвонил сотовый Ольшевского. Он выслушал то, что ему сказал Гуров, и, отключив телефон, молча, уставился в окно.

– Андрюша! Ты услышал так много хорошего, что от счастья потерял дар речи? Скажи мне, я тоже хочу порадоваться.

– Это был Гуров. Он требует, чтобы я отдал ему бумаги Садовникова и велел Марии с девочками завтра вернуться в Москву.

– Это не проблема. Раз им, как оказалось, ничего не угрожает, пусть приезжают. А бумаги ты уже прочитал, так и отдай! Не обостряй отношений с Гуровым! Он все-таки власть.

– Бумаги и все остальное я отдам, но не потому, что испугался Гурова, а потому, что они мне больше не нужны. Я теперь и сам, если понадобится, смогу вычислить тех, кто прессовал Болотина.

– Андрюша! – всплеснул руками Нахимсон. – Это теперь уже несущественно. Лучше бы ты нашел того, кто в него стрелял и убил ни в чем не повинных людей.

– А его я уже нашел, пока Гуров гонялся за собственным хвостом, – усмехнулся Ольшевский. – Думаю, и менты его скоро найдут. По запаху.

– Ой! – скривился Нахимсон. – Давай без этих подробностей. Так что мы будем делать?

Ольшевский сел напротив него и взял его руки в свои, что бывало нечасто.

– Боря! Ты подобрал меня молодого, зеленого и самонадеянного до дури и многие годы был мне как родной отец. Учил меня, воспитывал. Я это всегда ценил, ценю и буду ценить до конца моих дней. О том, как я тебе благодарен, говорить не буду – ты это и так знаешь, потому что я доказывал тебе это всю жизнь. Ты уже немолод, да и я не мальчик. Пришла пора свернуть наши дела в России. Ты обеспечил даже своих правнуков и сам с тетей Софой бедствовать не будешь. Мне тоже грех жаловаться, на три жизни хватит. Ну, заработаю я еще несколько сотен миллионов не рублей, и что? Нет, Боря! Я понял, что в жизни есть вещи намного дороже денег, и они сейчас для меня важнее всего. Так что пора прекращать зарабатывать и начинать просто жить. Мне осталось доделать некоторые дела здесь, а потом я уеду – дом в Канаде давно меня ждет, а тебя ждут в Израиле.

– Значит, ты наконец повзрослел, и мне больше не нужно за тебя беспокоиться, – дрогнувшим голосом произнес старик.

– Уезжай прямо сегодня. Я знаю, что квартира эта давно продана, и вы просто снимали ее у новых хозяев, да и чемоданчик твой сложен, поэтому тебя здесь ничего не держит.

– Босяк! Кого ты хочешь обмануть? Скажи мне, что ты затеял?

– Боря! Уходить нужно красиво, чтобы оставить о себе долгую память. Не скажу, что это будет совсем безопасно, но мне удавались предприятия и посложнее. Ну, давай прощаться! Где найти друг друга, мы знаем, так что не потеряемся. Счастливого пути, и передавай привет всем своим!

Обняв на прощание Нахимсона, Ольшевский ушел, а Борис Моисеевич сел на стул, осмотрелся вокруг печальным взглядом и спросил сам себя:

– И что я буду делать в том Израиле?

Вздохнув, он поднялся, проверил, все ли выключено, сходил за старым, облезлым чемоданчиком на колесиках, оделся, вышел, запер дверь, оставил ключи соседям и вошел в лифт…

Через некоторое время он уже сидел в самолетном кресле и с грустью смотрел в иллюминатор – он покидал Россию навсегда. Потом подумал о том, что отныне сможет посвящать все свободное время своим четырем внукам, и ему стало легче.

Орлов и Крячко за день несколько раз отбили атаки своих жен, жаждавших выяснить отношения, а потом, посовещавшись, решили, что нечего им объедать молодую семью, даже если она не бедствует, поэтому требуется внести посильную лепту в семейный бюджет в виде хотя бы продуктов. Стас заехал на Центральный рынок, купил фруктов и хороший кусок отличной свинины, так что к Савельевым они приехали не просто так, а с гостинцами. В связи с тем что ужин уже ожидал их, мясо было решено отложить на следующий день, и Стас грозился пожарить такие отбивные, каких еще никто из них не ел, – намек на то, что выгонять гостей еще рано. По уже устоявшейся традиции за кофе они стали обмениваться новостями.

– Давайте ради разнообразия я начну, – предложил Степан. – Первое. В квартире Строевой мы нашли ее сотовый и загранпаспорт, российского нет. Второе. Вот это список женщин с двумя детьми, которые покинули Москву или Россию, начиная с вечера понедельника и до двенадцати часов дня вторника. Позднее смотреть бессмысленно, потому что Болотина не стала бы ничего говорить, если бы не была уверена, что ее дочери в безопасности.

Сидевший к нему ближе Крячко взял листок, пробежал его глазами и воскликнул:

– Нахимсон! У бухгалтера из ЧОПа такая же фамилия. Тут сказано, что, судя по возрасту, его жена с двумя внуками вылетела в Израиль в ночь с понедельника на вторник. А проверю-ка я завтра, что это за Нахимсоны такие.