Хроники Ехо - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 200

– Да уж, знаю. И еще я знаю, что Сотофа всегда оказывается права. Неужели ты и вправду занимаешься такой ерундой?

– По большому счету, да. Но только по самому большому. С любой другой точки зрения я занят наиважнейшим из дел. А если прибавить, что теперь это моя обязанность и даже священный долг…

– А чем ты, собственно говоря, занимаешься? – перебивает его Макс. – Ну, переписали вы Кодекс Хрембера, это я уже понял. Тут без тебя не обошлись бы, ты же единственный, известный мне человек, которого боятся и Орденские, и придворные бюрократы. Они даже из Джуффина кровь ведрами пьют, а тебе сдаются без боя. И документы у тебя как бы сами собой составляются, помню, как ты годовые отчеты писал… Но ведь эта часть работы закончена?

– Совершенно верно.

– И что теперь? Ты говорил, Джуффин тебя на эту каторгу лет на тридцать сослал, если не больше. Зачем?

– Как – зачем? Самое трудное – не переписать по всем правилам закон, а начать применять его на деле. Ответить на все вопросы и решить все проблемы, которые неизбежно возникают по ходу, создать все необходимые прецеденты, пересмотреть статьи, которые плохо увязываются с практикой. Пока мы занимались только документами, я чувствовал себя почетным пенсионером. Дел немного, хлопот вообще никаких, досуга – хоть отбавляй. Настоящая работа началась потом, после официального принятия всех поправок к Кодексу. И сейчас она в самом разгаре. Два-три дня отпуска я, конечно, могу себе позволить, благо у меня очень неплохие помощники, я сам их выбрал и всему обучил. Но никак не больше.

– То есть? – упрямо спрашивает Макс. – Что ты все-таки делаешь? «Дела», «работа» – все это звучит слишком расплывчато. А у меня, сам знаешь, конкретное мышление. Мне все нужно на пальцах объяснять, по пунктам. Вот, скажем, просыпаешься ты утром в своей Орденской Резиденции. И что потом? Про бассейны и завтрак я и сам догадываюсь, это можно пропустить…

– Не тараторь, пожалуйста. Я понял твой вопрос. Потом как-нибудь, ладно? Мне сейчас гораздо больше хочется слушать, чем говорить. Теперь ты наконец-то расскажешь мне о Тихом Городе? Не будешь бояться этой темы, как во сне? Сам ведь только что говорил, что здесь и сейчас можно все, и мне кажется, ты правильно оцениваешь ситуацию… А потом покажешь мне здешние улицы и мосты? И вот еще важный вопрос: канатная дорога, на которой мы в прошлый раз приехали – она все еще есть?

– Есть, конечно, – кивает Макс. – Даже вроде работает. Правда, Франк говорит, почти никто из горожан о ней не знает. Не видят они ее, что ли? Но мы с Меламори вчера гуляли и нашли, так что… Прости, я действительно дубина. Заманить человека в одно из самых чудесных мест во вселенной и расспрашивать о работе – хорош, нечего сказать! Но я исправлюсь. С этой минуты ты – это Закон, как любили говорить мои бывшие подданные из Пустых Земель. Расскажу, покажу, все будет, как пожелаешь.

– Вот, наконец-то. Отрадно в кои-то веки слышать от тебя разумные речи, – строго говорит Лонли-Локли.

Но Тришу тоном не обманешь, она же видит, что гость доволен. То есть даже не так, он сейчас совершенно счастлив. Другие люди в таком состоянии визжат от восторга, прыгают, виснут у всех на шее и даже кувыркаются от избытка чувств. А он не дает себе воли, скорее всего, просто по привычке.

– Можете поболтать прямо здесь, на кухне, – говорит им Франк. – Открывать кофейню нынче не будем. У меня дела в ином месте, а Триша…

– А мы с Тришей как раз собирались погулять, – неожиданно объявляет Меламори. – Хочу показать ей этот ваш город. Самые лучшие экскурсии устраивают приезжие для старожилов, а вовсе не наоборот. Для нас все – чудо и праздник, а вы мимо этих чудес каждый день на рынок ходите.

– Ну, положим, не только на рынок. Но общая закономерность подмечена точно, молодец.

А Триша растерялась. Не знает, что и сказать. Никуда они с Меламори, конечно, не собирались. А если и собирались, то не договаривались. Нет, может быть, даже и договаривались, но уж никак не на сегодняшний вечер.

Но она понятливая. Ясно же, что старым друзьям позарез необходимо поговорить с глазу на глаз. И при этом им будет приятно знать, что всем остальным не обидно. Вот Меламори и старается. И Франк, кстати, тоже.

– Конечно, пойдем, – улыбнулась она. – Ты не представляешь, как я рада. Я пока плохо Город знаю. Он слишком большой, и мне раньше казалось, что будет трудно любить его целиком. Свой сад, кофейню и несколько улиц – это мне еще по плечу… Но я больше так не думаю. Вернее, думаю, что имеет смысл попробовать.

– Вооот! А такие эксперименты лучше всего ставить в моем обществе, – говорит Меламори. – Я когда-то тоже боялась любить некоторые крупные предметы и явления. Думала – а ну как не поместится в сердце, и тогда оно разорвется? Глупости это все. Глупости.

Макс глядит на них обеих с такой откровенной гордостью, словно бы сам их только что нарисовал. Или даже просто сочинил. «А что ж, – думает Триша, – с него станется!»

От такой мысли ей становится зябко, словно ветер ледяной в шею подул. Но это быстро прошло. Можно сказать, и не было ничего. Да нет же, действительно не было. И вообще сама виновата, нечего всякую ерунду выдумывать.

– Франк, – говорит тем временем Макс, – а можно устроить так, чтобы ты не убирал пока свои замечательные часы? Чтобы наговориться, нам с Шурфом понадобится, как минимум, вечность. А лучше бы две. Мы же еще и гулять потом собираемся.

– Две? Ну уж нет, – отвечает Франк. – Всему есть предел, даже моему гостеприимству. Придется вам, господа, обойтись всего одной вечностью.

– Ничего, – успокаивает его Лонли-Локли. – В отличие от Макса, я считаю, что человеку следует довольствоваться малым. Одной вечности вполне достаточно.

– Рад, что мы пришли к достойному компромиссу, – смеется Франк и ласково касается рукой песочных часов, которые по-прежнему красуются в центре стола. – Вот вам ваша вечность, получайте. Когда она истечет, я вернусь и сам переверну часы, вам их трогать не надо, сколь бы велико ни было ваше исследовательское любопытство. Договорились?

– С моей стороны было бы неразумно пренебрегать вашими требованиями, – вежливо говорит Лонли-Локли.

– То есть погоди. Выходит, ты все-таки сможешь сюда войти? – изумляется Макс.

– Я смогу. Но больше никто. А я всегда возвращаюсь вовремя. Не раньше и не позже, чем нужно. Поэтому не стоит беспокоиться.

Макс растерянно кивает – дескать, вот оно как все непросто. И тут же снова спрашивает:

– И получается, выйти отсюда, пока остановлено время, тоже можно?

– Нельзя. Но мы с девочками уж как-нибудь да выберемся. Я в них верю.

Он открывает дверь, за которой сейчас нет никакого сада, и вообще ничего нет, кроме густой янтарной тьмы, плотной и подвижной, обнимает за плечи Тришу и Меламори, увлекает их за собой. Трише немножко страшно, она еще никогда такого не видела, чтобы вместо ее сада – полная пустота и неизвестность. Но сопротивляться Франку невозможно, да и стыдно признаваться, что струсила, поэтому она закрывает глаза и делает шаг вперед, за порог. Вечерний воздух пахнет, как всегда, сыростью, дымом, свежей травой и палой листвой. Да и под ногами вроде бы твердая почва, а вовсе не бездна какая-нибудь, так что можно открыть глаза и оглядеться. Все в порядке, сад на месте, а тьма, напротив, рассеялась, ни единого клочка не осталось, только воспоминания.