– Рад, что ты это наконец-то понимаешь, – ухмыльнулся Шурф. – Строго говоря, мне давным-давно следовало бы подбить тебя на эту авантюру. Сэкономил бы кучу времени и сил, которые ежедневно трачу на бесплодные попытки убедить тебя относиться к событиям собственной жизни с большей ответственностью. Хотя, по чести сказать, теперь-то я понимаю, почему ты так упорствуешь. Легкость, которую я сейчас ощущаю – великий соблазн. Кому не понравится жить, приплясывая на кончиках пальцев от нетерпения, как хмельной танцор в начале карнавала? То-то и оно…
Он был чересчур многословен и не к месту снисходителен, но я принял это как данность. К этому моменту я уже окончательно осознал, что Лонли-Локли просто перенял мои обычные манеры, так что все замечания было бы справедливо адресовать себе, а не ему.
Что мне действительно очень нравилось в этом новом состоянии – теория совершенно перестала расходиться с практикой. Если прежде ясное понимание, как правильно, вовсе не подразумевало, что я окажусь способен на соответствующие поступки, то теперь всякое мало-мальски полезное умозаключение немедленно претворялось в дело. Более того, я искренне не понимал, зачем вообще нужны мысли, если не в качестве руководства к действию?
В частности, стоило мне напомнить себе, что сэр Шурф не несет ответственности за свое нынешнее поведение – и все, вопрос был закрыт, я больше не выказывал раздражения, не пытался делать ему замечания, а с холодным интересом исследователя изучал произошедшие в нем перемены. Понимал, что эти наблюдения могут принести мне немалую пользу – потом, когда я снова превращусь в очаровательное, но совершенно неуправляемое существо, вроде того, что сидит сейчас напротив.
– Еще вопрос, – я снова поднял руку, привлекая его внимание. – Должны ли мы с тобой встречаться, когда действие заклинания подойдет к концу? Или все произойдет само собой, даже если мы будем находиться в разных местах?
– Во всяком случае, в рукописи, которую я изучал, совершенно недвусмысленно сказано, что Ульвиар Безликий и его знахарь Фиттех, обменявшись Тенями, рассорились и расстались. И помирились только после того, как все вернулось на свои места.
– То есть они не были рядом и, тем не менее, обратный обмен прошел успешно? Что ж, это хорошая новость. Было бы несправедливо заставлять тебя повсюду следовать за мной. Думаю, у тебя с самого начала были свои планы, верно?
– Не было у меня никаких планов, – признался Лонли-Локли. – Ну сам подумай, какие тут планы? Я же отдавал себе отчет, что даже предположить не могу, как буду себя чувствовать после этого обмена. И был абсолютно прав… Но теперь эти грешные планы рождаются один за другим. Даже не знаю, в каком порядке их реализовывать!
– Начни с наименее рискованных, – посоветовал я. – А самые опасные отложи на потом. В самом худшем случае ты хотя бы успеешь больше перепробовать.
– Очень дельный совет! – сэр Шурф неудержимо расхохотался и сквозь смех виновато добавил: – Нет, правда, очень дельный. Не сердись, сэр Макс. Я сейчас, можно сказать, вижу себя самого в кривом зеркале – знаешь, бывают такие детские игрушки?
– Знаю, – кивнул я. – И, разумеется, не сержусь. Это теперь совсем не сложно – не сердиться. Вернее, не придавать значения тому, сержусь я, или нет. Очень полезное искусство. Та самая разновидность могущества, ради которой действительно имеет смысл разбиться в лепешку.
– Я рад, что ты это понимаешь, – вздохнул Лонли-Локли. – И сожалею, что этого теперь совершенно не понимаю я сам. Впрочем, жалеть тут не о чем, никуда это грешное искусство от меня не денется дюжину часов спустя или чуть позже. Или это я от него никуда не денусь? Похоже, что так… Знал бы ты, как оно мне осточертело!
Я поглядел на него с неподдельным интересом. Вот, значит, оно как.
– Не обращай внимания, сэр Макс, – поспешно сказал Шурф. – Это я расслабился не в меру. Говорю же, как пьяный я в твоей шкуре. Если ты всегда себя так чувствуешь, преклоняюсь перед твоим умением делать хорошую мину при плохой игре! Как бы там ни было, а со стороны ты кажешься куда более вменяемым человеком, чем я сейчас себя ощущаю.
– Ерунда какая, – отмахнулся я. – Просто я привык, а тебе в новинку. Не придавай такое значение пустякам. Лучше скажи мне, как ты собираешься распорядиться своим временем? Я отдаю себе отчет, что лезу не в свое дело, но на мне, в некотором смысле, лежит ответственность за все, что с тобой произойдет. Быть таким, как я, – опасное удовольствие, сейчас я это очень хорошо понимаю.
– Да ну, брось. Не сгущай краски. Ты же до сих пор цел, а в твоем распоряжении была целая жизнь, а не какая-то жалкая дюжина часов.
Лонли-Локли улыбался до ушей и всем своим видом наглядно демонстрировал намерение отправиться в ближайшую кондитерскую и не покидать ее на протяжении суток. Я очень хорошо понимал тайную подоплеку этой простодушной улыбки. Парень что-то затеял, и отвратить его от задуманного будет, мягко говоря, непросто – если уж он действительно стал похож на меня. Еще недавно я счел бы его невинное, в сущности, лукавство колоссальной проблемой и немедленно попытался бы ее решить. Но теперь я сказал себе, что это – его личное дело и мне не следует вмешиваться. По крайней мере, пока ситуация не станет критической, а до этого вряд ли дойдет. Я влипаю в неприятности часто, но все-таки не каждый день. И сэр Шурф, скорее всего, просто не успеет.
– Ладно, – сказал я, поднимаясь. – Если так, займусь своими делами. А к тебе у меня только одна просьба: не забывай, что в этом Мире существует Безмолвная речь. И о том, что я, мягко говоря, не всегда беспомощен и бесполезен, тоже помни, пожалуйста.
– Мне бы и в голову не пришло считать тебя беспомощным и бесполезным, – растерянно возразил Лонли-Локли. – Ты – самое могущественное существо из всех, с кем я знаком; по крайней мере, потенциально. И единственный человек, которого я счастлив называть своим другом. Мне жаль, если ты этого не понимаешь.
– Теперь понимаю. И очень рад, что ты так говоришь, – откликнулся я.
Я немного покривил душой. Рад, не рад… В данный момент меня совершенно не интересовало, что он обо мне думает. Но я отдавал себе отчет, что такие слова не следует оставлять без ответа. Просто невежливо.
– Имей в виду, что нет такого дела, которое я не брошу, если тебе вдруг понадобится помощь. Или хотя бы практический совет, – на всякий случай сказал я, отпирая дверь.
– Ладно, спасибо, – ответил Лонли-Локли. – Конечно я тебя позову, если будет нужно. Но я не думаю, что…
Зная себя и прикинув, что получится, если помножить мой нрав на самоуверенность искушенного колдуна, я мог быть совершенно уверен, что этот парень сперва трижды пройдет по краю пропасти, пару раз чудом уцелеет в какой-нибудь чудовищной катастрофе, потом все-таки героически погибнет, и вот тогда-то, на пороге загробного мира, подумает, что теперь, возможно, влип достаточно крепко, чтобы позвать на помощь. Но тут уж ничего нельзя было поделать. Только сказать себе, что в загробном мире я уже однажды был, а посему, надо думать, как-нибудь справлюсь в случае необходимости.