Вывихнутый век. Кто его вправит? Хаос, конфронтация, интеграция - читать онлайн книгу. Автор: Елена Пономарева cтр.№ 59

Наиболее ярко надзаконность проявилась в советский период. Так, В. И. Ленин охарактеризовал диктатуру пролетариата как «ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть». Таким образом, большевики исходили из того, что их власть, власть партии стоит над законом, над конституцией. Впоследствии, в Конституции СССР 1977 г. (ст. 6) этот надзаконный характер власти партии приобрел новое звучание. Однако надо четко понимать, что надзаконность была не порождением советского строя, а продолжением традиций Московского царства и Петербургской империи, как и современная российская власть, сосредоточенная в Кремле, воспроизводит многие черты русского самодержавия. Такая преемственность есть свидетельство глубинных его корней, которое предстает в разных формах – монаршей, партийной, президентской власти, что в свою очередь означает адекватность, а может быть даже оптимальность именно такой власти для русского общества и русского пространства. Центроверховность власти в свою очередь определяет исключительную, а иногда даже утрированную ее персонификацию. Это очень четко показано в работе Д. Григоровой при анализе президентской вертикали в современной России.

Национальная и культурная идентичность как политическая проблема

Следующая важная и сквозная тема, рассмотренная в работе Д. Григоровой – это проблема национальной идентичности, которая всегда стояла в России в силу ее имперскости на втором плане в сравнении с культурной и религиозной идентичностью. В «Материалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневский писал, что слово «христианин» на Руси имело помимо обозначения принадлежности к христианской церкви смысл «православный житель русской земли (как противопоставление иноплеменникам)».

Ни в Новое время, ни в Современности Россия не была, да и вряд ли когда-нибудь станет нацией-государством – моделью сочетания особой политической формы национально-территориального суверенитета и культурной (языковой и/или религиозной) однородности конкретной общности. Дело в том, что в процессе формирования государственности по модели нации-государства при наличии более чем одной этнической группы могут происходить агрессивные, дискриминационные действия доминирующего этноса (как правило, это выражается в ассимиляторской политике – мягкой либо жесткой дискриминации – иных этнорелигиозных сегментов). Русская история является ярким примером обратного движения – не ассимиляции этнических групп, а формирования новых народностей и даже наций. Наибольшей интенсивностью этот процесс характеризовался в советский период, когда была создана не только письменность у целого ряда народов, но и заложены основы их государственности, причем в рамках территориальных границ, созданных зачастую за счет передачи этим новообразованиям части русских земель.

Такое положение вещей не могло не отразиться на русском народе. Искусственное конструирование, целенаправленное изобретение наций в эпоху «торжества» интернационализма и реализации концепции права наций на самоопределение привели не только к ментальной разбалансировке русского мира, но и к утрате части русских территорий. Кризис (а точнее гражданская война) на Украине есть, в частности, одно из следствий политики по перекраиванию единого политико-культурного пространства, по перемешиванию народов и социальной инженерии.

Представляется очевидным, что только имеющее прочные горизонтальные связи – социальные, культурные, экономические и политические – сообщество может считаться единым. Это единство, в противовес границам «свой – чужой» является набором представлений о «мы – сообществе», где основным является не «принадлежность» (или «исключенность»), а то, кто такие «мы». Единое политическое сообщество возникает при наличии легитимных политических институтов, унифицированных правил и норм, общего информационного пространства и наконец, общей исторической памяти.

Все эти проблемы – вопросы национальной идентификации, соотношения и противопоставления русскости и российскости, советской и постсовесткой идентичности подняты в книге Д. Григоровой. Изучению специфики национального строительства на Украине и в Белоруссии посвящена третья глава книги – «Украинский Янус между Галицией и Малороссией: формирование национального облика на фоне геополитической тектоники». Сравнение России с мифологической птицей-феникс, способной сжигать себя и возрождаться снова, вынесенное в заголовок и красной нитью проходящее через все повествование является эмоциональным и аллегорическим доказательством ментального и психоисторического единства народов населяющих пространство Большой России, как бы она не называлась. Это тонкая и точная метафора напомнила мне слова Николая Рериха, написанные 28 июля 1941 г.: «В грозе и молнии куёт народ русский славную судьбу свою. Обозрите всю историю русскую. Каждое столкновение обращалось в преодоление. Каждое разорение оказывалось обновлением. И пожар, и разор лишь способствовали величию Земли Русской… Потрясения лишь вздымали народную мощь, накопленную и схороненную, как силушка Ильи Муромца». Современное давление на Россию со стороны ряда западных стран и наднациональных структур (ЕС и НАТО), уверена, даст прежний результат – обновление и расцвет России.

Однако это будет многотрудный процесс. Д. Григорова совершенно справедливо отмечает, что русские во внутренних и геополитических битвах «надорвались», поднимая окраины и жертвуя своей идентичностью в пользу империи. Это правда. Несмотря на то, что русские остаются самым многочисленным коренным народом России и самым многочисленным европейским народом – по данным Всероссийской переписи 2010 г. они составляли 81,1 % населения страны или 111 млн. человек – численность именно русского этноса все время сокращается (в 2002 г. русских было почти 116 млн. человек). Однако проблемы не только в этом. Разрушение Советского Союза физически распылило русский народ – за пределами современной России проживает около 20 млн. русских и русскоязычных, а глобализация размывает общекультурный для постсоветского пространства стержень. Поэтому сегодня очень остро стоит вопрос не только возращения соотечественников, если есть на то их желание, но и значимости русской культуре и русскому языку, что в свою очередь невозможно без активной борьбы с фальсификацией истории.

«Российский транзит и моделирование российской идентичности» – так называется вторая глава работы Д. Григоровой. Проблема национальной и культурной идентичности рассмотрены автором сквозь призму моделирования национального образа. Особое внимание привлекают рассуждения о роли символов, праздников, кинематографа и СМИ в процессе формирования национальной и культурной целостности.

В этой главе поднята очень деликатная и сложная для России тема – тема национального образа; изучен вопрос соотношения/замещения русского и российского. Совершенно справедливо дается оценка событий 1990-х годов как национальной катастрофы. До сих пор для всех тех, кто пережил разрушение СССР, очень трудно интерпретировать произошедшее в терминах современной политологии – модернизация, трансформация, демократизация. Это были события, уничтожившие даже «мечту о счастливом будущем», тем более о счастливом настоящем, которое я уверена (в отличие от Д. Лихачева) была у нашего народа.