Вывихнутый век. Кто его вправит? Хаос, конфронтация, интеграция - читать онлайн книгу. Автор: Елена Пономарева cтр.№ 14

Представляется, что рассмотрение суверенитета как основы для категорического различения между внутриполитической и международной состоятельностью государства является ошибкой: если имеет место суверенитет «факта», то есть государство может обеспечить безопасность и благосостояние своих граждан, то суверенитет «признания» не может изменить внутреннюю природу государственности. Также, как уже отмечалось выше, ошибочно считать государства равноправными в сфере международных отношений. Равенство государств может быть лишь формальным, юридическим. Фактически они не могут быть равными, что определено мощью государства и суверенитетом «факта». Как известно, колонии не перестают быть колониями лишь потому, что они получили независимость. Соответственно, если быть честными в научном смысле (понятно, что в политике это нереально), то не может быть суверенитетов разных рангов. Суверенитет либо есть, либо его нет. Рассуждения об ограниченном суверенитете – это рассуждения об его отсутствии. Недаром партия М. Ле Пен победила на выборах в Европарламент под лозунгом: «Евросоюз должен вернуть то, что у нас было украдено, – вернуть суверенитет. Нужно строить другую Европу – Европу свободных и суверенных государств».

Суверенитет versus глобальное управление

Будущее суверенитета во многом определяется процессами глобализации, порожденными интересами крупных мировых игроков. Реализация этих интересов связана с формированием совершенно новой системы транснациональных отношений, где государствам уже не принадлежит центральная роль. Нивелирование сущности государства – а значит, и суверенитета – проявляется в процессе установления новых структур глобального управления.

Необходимо отметить, что впервые в научный и политический дискурс само понятие global governance было введено во второй половине 1980-х годов Вилли Брандтом и его коллегами по работе в Комиссии ООН по глобальному управлению. Изначально само понятие «глобальное управление» (ГУ) подразумевало совместные усилия по решению проблем бедности, экологии, эпидемий и т. д. С конца XX века и прежде всего под влиянием распада блоковой системы международных отношений и окончания холодной войны это понятие приобретает более глубокий смысл и касается практически всех вопросов управления, в которое оказываются включенными не только и даже не столько государства, сколько наднациональные структуры и ТНК.

В известном докладе ООН 1995 года «Наше глобальное соседство» Комиссия по глобальному управлению предложила рассматривать ГУ как «сумму множества путей, которыми индивиды и институты (общественные и частные) управляют общими делами. Это постоянный процесс, посредством которого могут удовлетворяться различные интересы и предприниматься кооперативные действия. Глобальное управление включает в себя формальные институты и режимы, обеспечивающие сотрудничество, а также неформальные соглашения между институтами и людьми, о которых они либо договорились, либо полагают, что такие соглашения будут в их интересах».

Как видим, никакого упоминания государства – как центрального института системы международных отношений в этом определении нет. Именно тогда был заложен концептуальный фундамент того, что Э. Хобсбаум назвал супранациональным и инфранациональным обществом, которое знаменует «упадок старых наций-государств в качестве эффективно действующих структур», которые «отступают на второй план перед лицом нового супранационального преобразования мира, сопротивляются ему, поглощаются им или адаптируются к нему». Поэтому неслучайно развитие концепции ГУ происходит параллельно с размыванием в теории и на практике понятия суверенитета как принципиальной основы государства-состояния, государства как самостоятельного и независимого субъекта международных отношений. Подобный тренд, по мнению проводников мондиалистских взглядов, привел к позитивному результату, а именно – к концу «диктатуры» национальных государств и формированию эффективного наднационального управления. Однако такая позиция встречает не только научную критику, но и серьезное сопротивление самих государств, что выражается в череде региональных и глобальных кризисов, в формировании новых интеграционных объединений.

В 2003 году Брукингский институт и эксперты Всемирного экономического форума создали специальную комиссию – Инициативу глобального управления, – которая занялась разработкой новых идейных основ формирования принципов наднационального управления. В докладах комиссии были обозначены сферы, которые имеют глобальное значение и не могут быть подконтрольны только государствам. Это экология, урегулирование конфликтов, образование, здравоохранение, защита прав человека, борьба с бедностью. В этих сферах, по мнению авторов докладов, принципы ГУ могут быть осуществлены только с помощью наднациональных институтов контроля за деятельностью государств. И это лишь один из примеров обоснования практики ГУ. Здесь можно вспомнить доклады Римского клуба, Трехсторонней комиссии, различных ооновских и европейских структур. Самым ярким практическим итогом ГУ можно считать Европейский Союз, которому, по выражению бывшего президента Хорватии Стипе Месича, страны «по своей доброй воле передали часть своего суверенитета». Однако есть одна неувязочка. Дело в том, что концепция и практика ГУ не исключает наличия государства-гегемона, которое является, согласно Зб. Бжезинскому, «высшей гарантией глобальной стабильности».

Проекты глобального управления и «размягчения» суверенитета

Как отмечалось выше, проектный характер – важнейшая характеристика новейшей истории. «Размывание» суверенитета, «размягчение» роли и значения государства, а фактически сохранение лишь его оболочки – всё это планируется и осуществляется по самым разным направлениям. Выделим наиболее показательные проекты-сценарии будущего, предлагаемые западными политиками и учеными.

Первый сценарий условно обозначим «Наднациональное управление». Один из активных проводников этой идеи – французский экономист и крупный политический деятель Ж. Аттали – утверждает, что ценности рынка и демократии являются «важнейшим условием гармоничного развития в планетарном масштабе». Он настаивает на необходимости «создания инструментов для реализации принципов глобального суверенитета», среди которых выделяет «парламент, правительство, центральный банк, общую валюту; планетарные системы налогообложения, полицию и юстицию, общеевропейский минимальный доход и рейтинговые агентства, всеобъемлющий контроль за финансовыми рынками».

Понимая, что процесс глобализации, то есть уничтожения национального суверенитета, будет долгим и сложным, Аттали предлагает пока «ограничиться созданием скромного мирового управления», что потребует принятия решений, кардинальным образом меняющих современную систему международных отношений. Среди них: расширение G8 до G24 (что фактически уже произошло), создание на базе G24 и Совета Безопасности ООН Совета управления, осуществляющего законное политическое регулирование. Предполагается подчинение МВФ, Всемирного банка и других международных финансовых институтов этому Совету управления. Аттали также говорит о необходимости реформы (в том числе порядка голосования) всех международных финансовых учреждений. Для реализации этого сценария, по мнению Аттали, необходим политико-организационный механизм, состоящий из пяти элементов.