Чаша страдания - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Голяховский cтр.№ 106

— Здорово. А регламент какой?

— Кому сколько захочется.

Подошла очередь Виктора идти в темную комнату. Римма указала на Лилю и крикнула:

— Кис-кис?

Он комично промяукал: «Мяу». Лиля застеснялась, но Римма толкнула ее к двери:

— Иди, — и шепнула: — Не торопитесь, я отвлеку остальных.

Захмелевшая от вина и от ожидания Лиля, спотыкаясь в полной темноте, робко сделала шаг к Виктору и подумала: «Знает он или нет, что это я?» Он дышал где-то совсем рядом, она ждала, и он вдруг сильно притянул ее вплотную к себе. Целоваться она не умела, но он мгновенно закрыл ее рот губами и просунул руку за блузку, сжимая грудь. Лиля застонала, у нее подкосились ноги, она на минуту оторвалась от его губ:

— Ой, не надо… Умоляю…

Он то ли не слышал, то ли был слишком пьян, целовал ее взасос, одной рукой мял грудь, а другой — схватил за зад и вжимал в себя.

— Ой, умоляю… Виктор…

Он как будто оторопел и небрежно бросил:

— Лилька, это ты?

В светлой комнате давно ждали своей очереди:

— Эй, вы там что, увлеклись? Другим тоже хочется.

Римма, искусственно смеясь, подливала всем в рюмки, уговаривала пить еще и еще:

— Пускай целуются, давайте лучше выпьем. Что-нибудь еще осталось?

Лиля с Виктором все стояли друг против друга и тяжело дышали от возбуждения. Она сама приблизилась к нему, положила голову ему на грудь и ждала, что он сейчас еще раз ее поцелует и что-то скажет. Что? Это было так важно!.. Он и сказал:

— Ты вот что, ты приведи себя в порядок.

Лиля заплакала и стала поправлять блузку…

Скоро настала пора расходиться. Она ждала: может, Виктор пойдет проводить ее до метро. И решилась: тогда она сама признается ему в любви. А он, как вышли из темной комнаты, как-то сразу скис, сидел на диване с рюмкой в руке и смотрел куда-то в угол. Вышли они с Риммой вдвоем, та искоса смотрела на Лилю, вытиравшую тихие слезы. А потом сказала:

— Витька, конечно, свинья. Если хочешь его заполучить, ты должны ему отдаться. Мужика надо брать телом. Говорят, у него есть девушка с младшего курса, Надя.

Лиля молчала, глотая слезы.

— Надо было отдаться ему прямо там, в темной комнате. Я все равно никого не впустила бы.

— Ой, как можно!? Так потерять невинность? Это же страшно. А вдруг я бы вскрикнула от боли?

— Не вскрикнула бы. Ничего это не больно. Мне в первый раз не было больно. Мое тело — это мое оружие с шестнадцати лет. Я дам себя трахнуть любому, кто поможет мне получить московскую прописку.

— Это называется «трахать»?

— «Трахать», «шпокать», а по-русски так просто — «…бать», — в выражениях Римма не стеснялась.

— Ты матерщинница, — стыдливо усмехнулась Лиля.

— Станешь тут матерщинницей, когда жизнь не устраивается.

В ту ночь Лиля долго вспоминала вкус его пьяного поцелуя и думала: «Может, Римма права, может, он ждал, что я ему отдамся?.. А я, дура, все говорила „не надо“ да „не надо“… Но почему он сам не решился? Я ж чувствовала, что вот-вот потеряю сознание… Если в другой раз мы останемся вдвоем, я отдамся ему… точно… Интересно, где это будет?.. Да, да, я не буду больше такой дурой, я сразу отдамся ему, если он попросит».

* * *

Но получилось так, что просить пришлось ей самой.

В середине четвертого курса Виктора мобилизовали в армию вместе с несколькими другими студентами — продолжать учебу на военно-медицинском факультете в Саратове. Виктор идти в армию не хотел, грубо матерился, но отказаться не мог — закон! Советский Союз оставался милитаристской страной и после смерти Сталина.

Перед отъездом Виктор устроил дома прощальную вечеринку. Лиля решила: «Если я пропущу это вечер, то потеряю его навсегда, а если я отдамся ему, он поймет, что я его люблю, мы станем переписываться, видеться во время его отпусков, а потом поженимся». Так она мечтала и ей очень хотелось обсудить все это с Риммой, но та уехала к отцу в Восточную Германию, где он служил военным врачом в авиационной армии под Берлином.

За вечер она перемерила несколько своих платьев и решила идти в красном крепдешиновом, надела свои единственные туфли на высоких каблуках, тщательно намазала губы, надушилась модными духами «Белая сирень». С особым вниманием она надевала шелковое белье и мечтала, что оно будет приятным ему, когда он станет раздевать ее. Целый час ушел на укладку волос перед зеркалом. Если бы Римма была здесь, она быстро соорудила бы ей красивую прическу.

Как на всех традиционных прощаниях, пили больше обычного, быстро захмелели. Все обнимали Виктора, клялись в вечной дружбе:

— Прощай, лейтенант, ждем тебя генералом. Выпьем за будущего генерала!

Виктор валял дурака:

— Служу Советскому Союзу и красивым бабам! — он тоже был сильно пьян.

Лиля с грустью любовалась им — какой он красивый! И ждала, ждала, когда сможет остаться с ним вдвоем. Сегодня это случится.

Часа через два многие заснули кто где был, некоторые бегали в туалет: их рвало, им было плохо. Тогда Лиля решительно подошла к Виктору, потянула его за руку:

— Пойдем в твою комнату.

Виктор мутно посмотрел, пошел. Она легла на кровать, стесняясь, попросила:

— Погаси свет, иди ко мне.

Слегка покачиваясь и с трудом выговаривая слова, он нерешительно сказал:

— Лилька, может, не надо?.. Я, знаешь, я боюсь…

Она страстно прошептала:

— Если я, девушка, не боюсь, чего ты боишься? Надо, дурачок, надо, я так хочу. Только будь осторожен. Понимаешь?

Она ждала: сейчас он станет раздевать ее. А он все не решался. Удивляясь и стесняясь, она сама подняла подол платья и положила его руку себе на живот — ему должно быть приятно ощутить шелк трусов, а под ними ее горячее тело. А он все еще ничего не хотел делать. Изогнувшись дугой, она прижалась к нему и сама стала стягивать трусы. Только тогда он тяжело задышал, расстегнул брюки, и она почувствовала его касание. Раздвинув ноги, она подалась ему навстречу и почувствовала: он уже проникает в нее. Она ждала, что сейчас ей будет больно и она вскрикнет. Ну и пусть вскрикнет, пусть хоть все слышат — ей все равно. Теперь она уверена: Виктор — ее. На секунду оторвав свои губы от его губ, вместо крика она шепнула с выдохом:

— Витя, Витя, я твоя, твоя… Ой, как хорошо!..

* * *

Он не позвонил ей, не прислал телеграммы, не написал письма. Через неделю она узнала, что другая девушка, та самая Надя с младшего курса, поехала к нему и они поженились.

О, что творилось с ней! Горечь обиды, чувство унижения, крушение мечты — все смешалось в душе. Лиля не проклинала Виктора, она винила себя: надо же было ей оказаться такой идиоткой, обмануться, не понять холодно-покровительственного отношения. Ее буквально охватывала дрожь, когда она вспоминала, как сама легла под него, упросила, дура, чтобы он лишил ее невинности. Упросила даже против его желания!.. Матери Лиля ничего не говорила, дети обычно не посвящают родителей в свои любовные переживания. Но сама так осунулась и выглядела такой потерянной, что Мария и без объяснений поняла: дочь переживает глубокую личную трагедию. Она ждала, что, может быть, Лиля хоть что-то ей скажет, тогда она постарается помочь и успокоить. Но дочь молчала, и Мария только следила с тревогой: что будет дальше?