Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Калиниченко cтр.№ 82

При таком довольно неожиданном для Кунаева обострении борьбы за власть ему понадобился серьезный компромат на бывшего любимца. Услужливые царедворцы тут же подбросили информацию о том, что поступает много сигналов о системе взяточничества, сложившейся в Министерстве автомобильного транспорта республики. А поскольку министр Караваев и Назарбаев – карагандинцы и долгие годы работали вместе, то лучшего варианта для компрометации предсовмина не придумать. Идея Кунаеву понравилась. В первых числах мая начались аресты руководителей Карагандинского пассажирского автоуправления. Это-то и было тщательно скрываемой для многих подоплекой уголовного дела, расследование которого мне поручили.

До гостиницы в тот день я с горем пополам все же добрался. Через несколько часов, разбуженный телефонным звонком, узнал, что Кунаев назначил мне аудиенцию, и немедленно.

Путь к ЦК КП Казахстана (нынешняя резиденция президента) лежал по дороге на Медео. Монументальное многоэтажное здание возвышалось над площадью, носившей имя Л. И. Брежнева (говорят, по размерам она превышает Красную в Москве). У основания площади находилась трибуна из красного мрамора, напоминавшая Мавзолей в миниатюре. Кстати, под ней расположены такие же подземные сооружения, как в московском пантеоне. В обозримом будущем именно там будут приниматься все ответственные решения, связанные с событиями 17–18 декабря 1986 года ^[50].

Апартаменты Кунаева располагались в торце здания и имели отдельный вход. Большой, просторный кабинет. В глубине – огромный глобус. Слева от входа приставной столик, как я понял – для сувениров. Через год ко мне попала старая фотография Кунаева в этом кабинете, и я сразу обратил внимание все на тот же приставной столик. Только стояли на нем не сувениры, а бюст Леонида Ильича Брежнева из белого мрамора. В июле 1986 года этого бюста уже не было.

Явно демонстрируя дружелюбие, Кунаев кратко охарактеризовал обстановку в республике, постоянно подчеркивая необходимость усиления борьбы с «негативными явлениями». Естественно, разговор он строил вокруг дела Караваева с откровенными намеками на подозрения в отношении некоторых высокопоставленных должностных лиц. Нужно отдать ему должное – ни одной фамилии он при этом не назвал.

– У нас много товарищей, заинтересованных в благополучном исходе этого дела, и поэтому я просил бы проявить максимум принципиальности, – говорил Кунаев на прощание. – О результатах информируйте меня. И еще одно: я много о вас слышал, особенно по работе у наших соседей в Узбекистане. Смею вас заверить: подобного в нашей республике нет.

Оптимизма члена политбюро я, естественно, не разделял, ибо обширная оперативная информация об обстановке в Казахстане говорила об обратном.

На следующий день со мной пожелал встретиться второй секретарь ЦК Олег Семенович Мирошхин. Он заметно волновался, расспрашивал о перспективах расследования дела, которого я, кстати, пока в глаза не видел. Рассказал и о своем видении конфликта в борьбе за власть в республике. Спросил, не хочу ли я встретиться с Назарбаевым. Я откровенно ответил, что, поскольку за всем этим стоит «первый», все мои действия будут под неусыпным контролем, а посему любой контакт с «оппозицией» приведет к скандалу.

Через несколько дней мы с Мызниковым уехали в Караганду. С этого дня Прокуратура СССР была втянута в «казахстанские интриги».

Масштабы уголовного дела о взяточничестве в Карагандинском пассажирском автоуправлении впечатляли. Все водители автобусов занимались безбилетным провозом пассажиров, естественно за плату, которая шла к ним в карман. Часть денег в определенных долях собирали бригадиры и вручали начальникам автоколонн. Далее по цепочке они доходили до начальника автоуправления и его заместителей. Параллельно функционировала система взяточничества в контрольно-ревизионном управлении. Контролеры на линии получали свою долю, и часть этих денег также перемещалась по вертикали.

Платили за выделение новых автобусов, за обеспечение запчастями, за покровительство и поддержку в работе. Не обижали и работников министерства в Алма-Ате.

К моему приезду более трехсот водителей давали показания о совершаемых годами преступлениях. Развязали языки начальники автоколонн, сменивший Караваева начальник Карагандинского пассажирского автоуправления Бондарев, сам Караваев и многие другие.

Суммы взяток исчислялись сотнями тысяч рублей, и, как в Узбекистане, перед следователями встала проблема: а были ли эти деньги реальными? Можно ли было накапливать такие огромные суммы за счет безбилетного провоза пассажиров? Искать и допрашивать жителей города и области, пользовавшихся услугами местного автотранспорта, – занятие бессмысленное, но найти выход из этой ситуации нужно было обязательно.

Подсказку нашли в хранившемся в личном деле Анатолия Родионовича Караваева приказе о его наказании за злоупотребление служебным положением. Оно было оценено как банальный дисциплинарный проступок.

В начале своей блестящей карьеры молодой начальник пассажирского автоуправления заключил договор с одной из кафедр Карагандинского политехнического института о проведении научно-исследовательской работы по изучению движения пассажиропотоков в области. На кафедре создали лабораторию из шести человек, финансирование которой за счет государственных средств обеспечил Анатолий Родионович. Комбинация стала известна в министерстве, и Караваева наказали. Однако это не помешало ему на материалах, подготовленных лабораторией, защитить в Московском автодорожном институте кандидатскую диссертацию. За эти художества ему объявили строгий выговор.

Даже беглый взгляд на эту работу позволял прийти к выводу о том, что еще в 1973 году будущий министр с помощью ученых рассчитал, сколько денег нужно отдавать государству, выполняя безусловно плановые задания, а сколько класть себе в карман. Только после этого мы стали понимать, почему размеры дани с каждого из пяти автопарков были разными и фиксированными. Все зависело от пассажиропотоков, приносящих определенному автопарку определенные доходы. Наука воистину служила на благо взяточникам.

Опираясь на опыт проведения планово-экономической экспертизы по хлопковому делу, мы назначили такую же по делу Караваева. Результаты ее были поразительными. Только за счет безбилетного проезда на автобусах междугородных маршрутов Карагандинского пасавтоуправления за пять лет водители присвоили и раздали в виде взяток от 11 до 21 миллиона рублей. (К слову, если учесть, что подобная практика процветала по всей стране, то левые доходы советских «автопредпринимателей», исключая грузовой автотранспорт и такси, исчислялись сотнями миллионов рублей.)

Выводы планово-экономической экспертизы нашли полное подтверждение в реальной жизни. После пресечения преступной деятельности Караваева и компании за семь месяцев 1986 года выручка по Карагандинскому автоуправлению превысила плановую на два миллиона рублей. Позже счет пошел на десятки миллионов.

К августу мы определились с разделением уголовного дела на ряд самостоятельных производств, в том числе и с основным – по обвинению Караваева и тринадцати его взяткодателей. Всех их перевели для дальнейшего содержания под стражей в следственные изоляторы Москвы. В такой ситуации Кунаев и его окружение фактически лишились возможности получения любой информации по делу, в том числе и оперативной.