Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Калиниченко cтр.№ 35

Я хорошо запомнил итоговый допрос Денисенко.

– Вы настаиваете на том, что за взятки в интересах взяткодателей никаких действий не совершали?

– Да, настаиваю.

– Вам предъявляются материалы ревизии, согласно которым в 1978 году «Росрыбпромсбыт» из-за недопоставок всех видов сырья сорвал выполнение государственного плана. Это так?

– Верно. С планом было туго, поскольку на Западе ввели двухсотмильные зоны, упали планы добычи и нехватка сырья стала ощутимой.

– Вам предъявляются документы, согласно которым вы, ведая распределением деликатесной рыбопродукции, в том же 1978 году отпустили в Таджикистан 200 килограммов лососевой икры, в Латвию – 300, в Литву – 250 и т. д.

– Я не помню, но, раз на документах стоит моя подпись, это так.

– Тогда поясните, что заставило вас отпустить Кохреидзе лососевой икры в количестве 30 тонн?

Денисенко краснеет, теряется, выдавливает из себя:

– Там курортная зона…

– А разве в Прибалтике курортов нет?

Молчание… Обвиняемый подавлен.

– После юбилея жены, через пять дней, вы принимали участие в совещании, которое проводилось в Ростове-на-Дону?

– Я помню это совещание.

– Что же заставило вас там подписать отпуск «Грузрыбсбыту» нескольких тонн деликатесов в ассортименте?

– В Ростове я от них денег не брал.

– Верно, вы их взяли в ресторане, за пять дней до этого.

Молчание…

– Кохреидзе и Асатиани подчинялись вам как начальнику ВРПО «Азчеррыба»?

– Верно.

– Какой производственной целесообразностью продиктовано ваше решение после перехода на работу в Москву о их прямом переподчинении снова вам же?

– Я считал, что так будет лучше.

– Что – лучше? Продолжать получать взятки из налаженных источников?

Молчание…

Денисенко осудили за получение взяток к 11 годам лишения свободы. Но проблема оценки этого состава преступления осталась. В уголовном законодательстве царской России она решалась просто. Знали два преступления: «лихоимство» – это когда чиновник берет деньги или подарки и за это что-то делает, а также «мздоимство» – когда берет подношения только потому, что занимает соответствующую должность. Первое, естественно, признавалось более тяжким преступлением.

В ситуации же тех лет соображения профессора Здравомыслова признали несостоятельными. Судебная практика пошла по пути признания взятками любых подношений, в том числе с расплывчатой формулировкой «за покровительство и поддержку в работе».

Не менее интересным было и то, что законодатель вкладывал в понятие предмета взятки. В тексте статьи Уголовного кодекса это звучало как «получение взятки в каком бы то ни было виде». Если понимать это дословно, то взяткой мог быть любой предмет, даже карандаш за 10 копеек. Такая трактовка развязывала руки правоохранительным органам. А после развернувшейся кампании по борьбе со взяточничеством и коррупцией легко позволяла манипулировать понятием взятки. Таковой признавали и два галстука по 4 рубля каждый, и бутылку водки. Суды лихо штамповали приговоры. В статистике мелькали все возраставшие цифры возбужденных уголовных дел этой категории, а также количества лиц, привлеченных к уголовной ответственности. Они должны были убедить общественное мнение в сверхактивности милиции, прокуратуры, судов в реализации решений партии об искоренении негативных явлений, чуждых социалистическому строю.

Нашли выход и из того, как обосновать подношение без совершения за это конкретных действий. Появились понятия: взятка-подкуп и взятка-благодарность. В одной из статей, опубликованной газетой «Известия» в 1985–1986 годах, профессор Здравомыслов, сменив ориентиры, теоретически обосновал эти признаки состава преступления.

Тогда-то я и решил провести один эксперимент. Читая лекцию по расследованию дел о взяточничестве перед начальниками следственных управлений областных прокуратур, я спросил, не испытывают ли они сложности в определении предмета взятки?

– Нет! – дружно ответили прокуроры.

– Бутылка коньяка взятка?

– Конечно.

– А две за 20 рублей?

– Тем более.

– Значит, исходя из стоимости предмета взятки, определенные ориентиры у вас есть. Тогда ставлю вам такой вопрос. Я – работник центрального аппарата, приехал к вам в командировку. Вы, как это принято, повезли меня на природу или пришли в номер гостиницы, и мы распили пару бутылок коньяка. Это взятка?

Прокуроры зашептались. Теперь они не были столь категоричны, ибо я был уверен: не было среди них ни одного, кто бы этого не делал. Раздались реплики: мол, есть элементарное понятие гостеприимства.

– Есть, но я-то проверяющий, и от моей итоговой справки много зависит в вашей судьбе. Хорошо. Я немного изменю условие задачи. Сославшись на плохое самочувствие, я не стал пить вместе с вами. Вы, проявляя известную деликатность, не стали уносить коньяк с собой и занесли бутылки в номер гостиницы. То есть я фактически получил от вас две бутылки коньяка.

Ответа нет, но в зале оживление. Многие переговариваются между собой. Трудно примерять на себя собственную рубашку. Я же продолжаю дальше:

– Не возникают ли у вас проблемы с практическим применением толкований взятки в виде подкупа и благодарности?

– Нет, не возникают.

– Прекрасно. – Достаю из кармана японскую шариковую ручку с электронными часами. – Эта ручка сколько стоит?

– В комиссионном рублей семьдесят.

– Правильно! В госторговле они не продаются. Но ведь это в три раза дороже, чем два коньяка. Эта ручка может быть предметом взятки? Если мне ее подарил знакомый, вернувшийся из загранкомандировки.

– Нет, конечно. Есть же дружеские отношения.

– Согласен. Прошло пять дней. Ко мне приходит тот же знакомый. «Иваныч! Вчера на Хорошевке гаишники забрали права. Помоги, ты человек авторитетный». Я помогаю. Ведь, как-никак, знакомый, да и презентом хоть и мелким, но повязаны. Если каждый из вас без колебаний признал существование взятки-подкупа, то, выполняя партийный, а может, и просто социальный заказ, легко упечете меня в тюрьму и напишете убедительное обвинительное заключение. Разве не так?

Все та же реакция аудитории. Не все так ясно и просто, как кажется. Впрочем, ясности в этой проблеме нет и сегодня.

Во время следствия Денисенко написал десятки явок с повинной, где назвал довольно широкий крут взяткодателей и среди них начальника Потийского управления океанического рыболовства Дэвиси Картозию. Каракозову обрисовали его как крупнейшего кавказского мафиози, и поэтому операция по аресту разрабатывалась в лучших традициях детективного жанра. Командировку оформили в Абхазию, потому что министром внутренних дел этой автономной республики был выходец из МВД СССР Климов. Из Сухуми на оперативной автомашине со сменными номерами двинули в Поти.