Дзержинский. Любовь и революция - читать онлайн книгу. Автор: Сильвия Фролов cтр.№ 84

⁷⁴ Stefan i Witold Lederowie, Czerwona nit, Iskry, Warszawa 2003.

⁷⁵ Как утверждает цитированная Ежи Лонткой психолог, «воспитание в духе христианского идеализма привело к тому, что он некритично принимал утопические идеи Ленина». Речь, конечно, о более позднем времени. В виленский период он Ленина не знал, но был готов принять утопию, как святое причастие.

⁷⁶ Aleksander Michajtowicz Romanow, Bylem Wielkim Księciem (koniec dynastii), Studio Wydawnicze Unikat, Bialystok 2004.

⁷⁷ Feliks Dzierżyński, Autobiografia, [w: ] idem, Pisma wybrane, Książka i Wiedza, Warszawa 1951.

⁷⁸ Jerzy Ochmański, цит. соч.

⁷⁹ По словам Эдварда Соколовского, Дзержинского выгнали из школы с «волчьим билетом», потому что учителю, сделавшему выговор группе учеников, говорящих на польском языке (собачьим языком), он дал в морду. Примерно такие же воспоминания и у Альдоны – Феликс ушел из школы после конфликта с ненавистным учителем Мазиковым: «Бросая гимназию, Феликс открыто, в глаза сказал учителям всю правду об их воспитательных методах. Он вошел в учительскую и, обращаясь к преподавателю русского языка по прозвищу Рак [предположение автора], которого ученики особенно ненавидели за шовинизм и дискриминацию учеников-поляков, заявил, что националистская дискриминация ведет к тому, что из учеников вырастут революционеры, что учителя-преследователи сами воспитывают борцов за свободу. Это выступление Феликса поразило педагогов. Они были настолько ошеломлены, что не успели применить никакие средства. Дома Феликс обо всем этом весело рассказывал» (Jerzy Ochmański, цит. соч.).

⁸⁰ Jerzy Ochmański, цит. соч.

⁸¹ Адам Мицкевич, Дзяды. Часть III.

IV. Юноша из огня и серы. Агитатор.

⁸² Towarzysz Józef. Wspomnienia о Feliksie Dzierżyńskim, Książka i Wiedza, Warszawa 1977.

⁸³ Feliks Dzierżyńki, Autobiografia, [w: ] idem, Pisma wybrane, Książka i Wiedza, Warszawa 1951.

⁸⁴ Социал-демократия Королевства Польского (СДКП) была создана в 1893 году в Варшаве социалистами, которые не хотели принимать программу Польской социалистической партии (ППС). Спор между этими двумя фракциями касался главным образом национального вопроса. Для представителей ППС социализм ассоциировался больше с революционностью и конспирацией, чем с теорией классовой борьбы, а выводы Маркса по поводу капитала они считали просто «ерундой», говоря словами Пилсудского. Они сделали ставку прежде всего на независимость, где социализм, обещающий равенство, должен был стать отличным инструментом в процессе формирования национального сознания крестьянства и вырастающего из него нового рабочего класса, так как во время январского восстания обе эти социальные группы не оправдали надежд.

Совсем иначе дело обстояло с СДКП. Для создателей этой партии фундаментом стала Эрфуртская программа. Национальность не должна здесь играть никакой роли, наоборот, она мешала, так как окончательным результатом слияния Польши и России должно быть объединение польского и российского пролетариата, который приведет к свержению самодержавия, а потом и польско-российского класса капиталистов, как утверждала главный идеолог социал-демократов Роза Люксембург. И все это легальным путем, через парламентаризм, при полном отказе от революционной борьбы, которая не отвечает заботе о судьбе рабочего.

⁸⁵ Waldemar Potkański, Postulat niepodleglosci Polski w programie PPS oraz innych ugrupowari socjalistycznych, „Zeszyty Historyczne”, nr 161, Paryż 2007.

⁸⁶ Зимой 1896 года Литовская социал-демократия приняла программу, которая была копией Эрфуртской программы. По вопросу о независимости в ней говорится о «самостоятельной, демократической Речи Посполитой, состоящей из

Литвы, Польши и других стран на принципе добровольной федерации».

⁸⁷ Towarzysz Józef…, цит. соч.

⁸⁸ Jerzy Ochmadski, Feliks Dzierżyński, Ossolineum, Wrocław – Warszawa – Kraków – Gdansk – Łódź 1987.

⁸⁹ Feliks Dzierżyński, Autobiografia, цит. соч.

⁹⁰ Towarzysz Józef…, цит. соч.

⁹¹ Там же. А так то же событие в письме Гульбиновичу описывает Дзержинский, будучи уже шефом ведомства на Лубянке: «Москва, 23 I 1923. Дорогой товарищ! вспоминая иногда свои первые шаги в революционной жизни, вспоминаю и Вас, Андрей, нашего поэта и моего проводника вглубь рабочей жизни. Помню, как нам дубильщики кожу надубили, когда мы возвращались из Султонишек. Больше двадцати лет назад”. В 1922 году он рассказывал в интервью, что поэта тогда сразу сбили с ног, а он начал драться, в результате получил несколько ударов ножом, и потом его зашивал доктор Домашевич.

⁹² Jerzy Ochmanski, цит. соч.

⁹³ Towarzysz Józef…у цит. соч.

⁹⁴ В идейном споре между социалистами главный идеолог ППС Казимир Келлес-Крауц упрекал социал-демократов в доктринерстве и в слишком узком подходе к вопросу экономической зависимости Королевства Польского от России. Он пытался доказать, что естественное экономическое соперничество требует естественных условий, которые для данного народа может создать только гарантия государственной независимости. Но это была полемика на высоком интеллектуальном уровне. Рабочий в таких ситуациях чаще всего использовал кулаки, палки, острые предметы – «все, что под руку попадется».

⁹⁵ Towarzysz Józef…у цит. соч.

⁹⁶ Feliks Dzierżyński, Autobiografiay цит. соч. Краткую автобиографию Дзержинский написал перед назначением его на должность председателя Высшего совета народного хозяйства в 1924 году. Впервые она была опубликована в периодическом издании „С Поля Боя”, № 3, Москва 1927.

Ковно был в то время вторым после Вильно литовским городом с точки зрения его величины, населения и экономики. Здесь было три крупных завода и один поменьше. В записках Дзержинского, которые нашли у него потом при обыске значилось: завод Рекоша – 400 рабочих, Петровского и Шувалы – 70, Шмидта – 700. Для молодого социалистического деятеля перспективы агитации были совсем неплохими. Альфонс Моравский пишет, что „первые значительные проявления христианского рабочего движения в Ковно [Бунд уже какое-то время действовал среди евреев] стали заметны во второй половине 1894 года. Именно тогда ППС приступила к распространению среди рабочих своей литературы. Это настолько ужаснуло фабрикантов, что через своих людей они начали выслеживать распространителей нелегальной литературы. Начались аресты. К ответственности было привлечено более 70 человек. После паники, вызванной этими арестами и ссылкой многих рабочих, среди христианских рабочих долгое время царила пассивность в отношении своей рабочей недоли” (Jerzy Ochmański, цит. соч.).