Война роз. Право крови - читать онлайн книгу. Автор: Конн Иггульден cтр.№ 8

Но возраст, треклятый возраст изменил его характер: смягчил его острые грани, так что слышны стали скорби и боль других, не вызывая больше злорадного смеха. Может, и в самом деле пора на покой… Трое тех, кто моложе возрастом, готовы вступить меж собою в схватку, стоит тебе однажды не возвратиться в дом. Теоретически имена двоих соперников ни одному из них не известны, хотя можно побиться об заклад, что они все это вызнают. Самый верный способ увернуться от удара – это убить того, кто держит занесенный клинок. Ну а люди в ремесле Дерри знают: сподручней всего убить, когда твой соперник еще не знает, что он тебе враг.

Ни одна из этих мыслей не выскользнула из-под маски спокойной и бесцельной наблюдательности шпиона и не выдала Лавлейсу, что Уорика он сдал всего за кружку эля. Бросать на стол монету при таком количестве глаз было рискованно. Поступи Дерри так, впустую пропала бы и монета, и сам Лавлейс. Вместо этого Брюер, выставив руку, вдавил Артуру в пятерню золотой полунобль. Видно было, как глаза рыцаря, украдкой глянувшего себе в ладонь, азартно и радостно зажглись. Размером монета была невелика, но ее должно хватить на дюжину трапез, а может, и на новый плащ.

– Ступайте себе с богом, – поднимаясь, сказал Дерри. – С верой в короля вы не оступитесь.

* * *

Несмотря на узкий серп месяца, ночное небо, казалось, изливало таинственное свечение, в котором Эдуард Йорк явственно различал свои ладони. Он медленно повел ими перед лицом налево, глядя, как пальцы движутся подобно белым крылам. Сидел Йорк на краю валлийского утеса, название которого не озаботился спросить. Ноги его свисали в темноту, и камень, вывернувшийся с кромки, упал вниз без всякого шума, словно пропасть под утесом была бездонна. Может, оно и вправду так? Бездна зияла под ногами, и вместе с тем темень там была такой густой, что по ней, казалось, можно было ступать, как по тверди.

Пьяно улыбнувшись этой мысли, он потянулся носком сапога и стал нащупывать непонятно что – может, мост из теней, по которому можно будет перейти через долину. От наклона центр тяжести сместился, Йорк завалился на спину и судорожно завозился – впрочем, секундный страх мелькнул и пропал. Эдуард знал, что никуда не упадет. Выпил он явно столько, что человек размером поскромнее отдал бы концы, но Господь не даст ему свалиться с какого-то там валлийского утеса. Не-ет, конец его ждет не здесь, особенно с учетом того, какие впереди ждут дела! А их много, неоконченных. Йорк кивнул сам себе головой, настолько тяжелой, что она продолжала ходить вверх и вниз даже после того, как ему самому это поднадоело.

Он заслышал шорох шагов и негромкий разговор двоих караульных где-то невдалеке, буквально в дюжине шагов за спиной. Медленно-премедленно Эдуард поднял голову, понимая, что в темноте у земли его не видно. А с зеленовато-белыми под звездным светом конечностями он сейчас, наверное, напоминал бесплотного духа. В ином настроении Йорк вскочил бы с леденящим воем, чтобы те двое обделались со страху, но одежда, увы, под звездами не светилась. Ночной свет впитывался как бы одними руками. Несомненно, это так, и в конце концов ночное свечение заполнит его до краев, а потом станет изливаться наружу. Мысль эта показалась притягательно красивой, и Эдуард, сев, предался ей, пока те двое за спиной разговаривали – причем, кажется, о нем.

– Не нравится мне это место, Брон. Ни горы не нравятся, ни дождь, ни эти чертовы валлийцы. Только и делают, что косятся на нас исподлобья из своих лачуг. К тому же все, как один, ворюги: тащат все подряд, впору веревкой привязывать. Вон Носач у нас позавчера седло потерял: можно подумать, оно само от него куда-то ускакало… Нет, не место это, где стоит находиться – а мы вот все еще торчим здесь.

– А ты у нас кто, герцог, чтобы командовать? Будь ты им, то, может, и увел бы нас обратно в Англию. Ну а коли нет, то будем ждать, пока мастер Йорк даст приказ выдвигаться. А мне и здесь неплохо. Даже, брат, уютно. По мне, так лучше здесь, чем шагать по Англии да махать мечом. Так что пусть наш парнище заливает свое горе по отцу и брату. Старый герцог был человек славный. Большой. Будь он моим отцом, я б тоже пил днями напролет. Рано или поздно наш парнище оправится, или же у него от горя и возлияний лопнет сердце. То или это – переживать не нам.

Эдуард Йоркский прищурился в направлении той пары. Один из говоривших опирался о валун, сливаясь с ним единой темной тенью. Второй стоял, глядя в сторону и вверх, где в зеленоватом застывшем небе переливчато сияли россыпи звезд. Ночь раскинула свой необъятный плащ, и Йорка вдруг пробило раздражение: какие-то там латники-копейщики судачат о его потаенной боли, как о какой-нибудь погоде или о цене на каравай хлеба! Он завозился в попытке встать, при этом чуть снова не рухнув в пропасть, когда шатко встал и качнулся не в ту сторону. При росте в шесть футов четыре дюйма ^[9] Эдуард смотрелся исполином – безусловно, он был самым высоким во всем своем войске. Сейчас, при неснятых наплечниках, он загораживал собой изрядный кусок неба, и при виде этого грозного явления, да еще в такой близи, оба болтуна застыли сгустками сумрака на фоне звезд.

– Эт-то еще что?! Вы кто такие, чтобы трещать тут насчет меня, а? Горе мое обсуждать? – поинтересовался Йорк.

В безоглядной панике сгустки сумрака бесшумно перекатились через гребень и исчезли подальше от греха. Эдуард проорал им вслед что-то бессвязное, проплелся несколько шагов и тяжело рухнул, запнувшись о незамеченный камень. Изо рта у него струей хлестанула рвота, да такая едкая от смеси вина, эля и браги, что ему ожгло горло и язык.

– Вот я вас разыщу-у-у! Найду-у-у-у, сучьи выблядки…

Немного придя в себя, Эдуард перекатился на спину и оцепенел, сонно соображая, как и зачем ему кого-то искать. Не прошло и минуты, как он уже натужно храпел, распластавшись на валлийском утесе, лицом к безучастной выси с сереющими дымами Млечного Пути.

* * *

Шел обложной дождь, когда Маргарет созвала своих лордов на совет. С шипением стекали водяные струи, столбики шатра поскрипывали под непомерной тяжестью прогнувшейся парусиновой кровли. Дерри Брюер со скрещенными на груди руками вдумчиво оглядывал лица старших военачальников королевы. Среди собравшихся в этом шатре больше всех претерпел Генри Перси. Граф Нортумберлендский носил на лице неотъемлемую фамильную печать – знаменитый нос Перси, хрящеватый клюв, делающий хозяина заметным в любом собрании. Цена, заплаченная семейством Перси, придавала молодому графу вескости среди всех – в глазах Дерри, потеря отца и брата сделала его зрелым, так что он редко бросал слова абы что-то сказать, а свое достоинство носил подобно рыцарскому плащу на плечах. Генри мог бы легко повести на Уорика армию, но так уж вышло, что командование ею было доверено менее опытному Сомерсету. Брюер позволил себе взглянуть и на королеву, скромно сидящую в углу, стройную и розовощекую, как девушка. Если правда то, что в месяцы болезни своего мужа она тайно зналась с Сомерсетом, то тайна эта блюлась на редкость неукоснительно. В свои двадцать пять Генри Бофорт был все еще не женат (довольно редкое явление, уже само по себе вызывающее вежливое поднятие бровей). Не мешало бы наставить герцога взять в жены какую-нибудь вожделеющую нетель, которая наплодила бы ему замечательных пухлых детишек, что хоть как-то поуспокоило бы злые языки.