Зона ужаса - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Парфенов cтр.№ 53

– Подожди, – попросил Сан Саныч. Состоящая из пыли фигура возвышалась на кровати до самого потолка. Черты стерлись, теперь это была просто огромная бесформенная масса, тень от которой накрывала старика с головой. – Погоди, ма. Я разогрею покушать.

По спине протянуло холодом – это чуть приоткрылась дверь.

– Тефтели, – плаксиво сказал нечистый. Чем бы он ни являлся, но что-то от матери в нем еще оставалось. – Тефтелей хочу!

– Сейчас. – Сан Саныч попятился, не отрывая взгляда от чудовища, пока не очутился за порогом. – Я мигом, ма. Пять минут.

Прикрыв за собой дверь, он быстро оглянулся по сторонам. У стены по-прежнему стоял диван. Сан Саныч, упершись в него плечом, подвинул диван, загородив им вход в спальню. На какое-то время мать это задержит. Что дальше?

«Бежать, бежать куда глаза глядят!» – подсказал внутренний голос.

«Но ведь он был прав. Я умираю. И только пыль бессмертна».

Сан Саныч вспомнил про Аллу. Если он сейчас сбежит – как много времени понадобится твари, чтобы добраться до подвальчика? Он думал, что мать уже не может ходить, но нечистый – мог. Нечистый открыл квартиру, чтобы запустить внутрь почтальоншу, – и пожрал ее, став сильнее, чем когда-либо до этого. Следующими его жертвами, если Сан Саныч сбежит, могут стать соседи, сначала по этажу, затем выше и ниже, пока весь подъезд не станет одним гигантским пылевместилищем. А дальше? Что будет дальше?..

– МЯСА! – заорала мать из-за двери. А потом зашипела: – Ш-ш-ш…

Сан Саныч пошел на кухню. Включил газ. Сел на табурет, достал папиросы и спички. Монстр в соседней комнате неистово выл, тонны пыли шуршали, дверь трещала и диван содрогался под неимоверным давлением. Оставалось надеяться, что времени хватит.

В уме Сан Саныч прокручивал гол, забитый Ильей Цымбаларем со штрафного в ворота Илгнеру осенью девяносто восьмого, когда «Спартак» одолел на своем поле «Реал» с Морьентесом и Раулем в составе. Незабываемый матч, незабываемый гол – на исполнение, на технику, точно в угол… Пройдет совсем немного времени после этой игры, и Цымбаларь покинет команду, а потом и вовсе закончит карьеру. А потом умрет, тихо и мирно. Но этот гол – чистая футбольная магия, настоящее искусство – вой дет в историю.

На кухне уже пахло газом. Как, наверное, пахло им и в семидесятом, когда рвануло в цеху на заводе – жаль, что не в лаборатории. Шипение горелки нельзя было различить, оно потонуло в шуме перемещающихся по квартире потоков пыли, померкло в сравнении с грохотом выломанной двери, превратилось в ничто, когда Нечистый позвал:

– Ш-ШУРА!

– Это тебе, дочка, – хмыкнул Сан Саныч, вставив папиросу в рот. Перед глазами у него Илья Цымбаларь аккуратно устанавливал мяч и брал небольшой разбег для удара, и на губах ветерана играла легкая, спокойная полуулыбка. – Гори он синим пламенем!

Он чиркнул спичкой о коробок:

– А все остальное – в пыль.

– А все остальное – в пыль.

Утро

Тимур глядел на меня, наслаждаясь произведенным впечатлением. Он снимал мою реакцию на планшет, который держал прямо перед собой, так что большая часть его лица оставалась скрыта. Я видел бисеринки пота у него на переносице, но не мог разглядеть ни сам нос, ни щеки, ни рот. Хотя и подозревал, что, спрятавшись за эмблемой с модным надкусанным яблоком, этот рот сейчас ухмыляется. Тим слегка прищурился, его глаза блестели, будто там, в волшебной их синеве, кто-то разбросал новогоднюю мишуру.

На самом деле до зимних праздников оставалось еще четыре долгих месяца. Мы оба взмокли и разомлели от жары, а солнце сияло так, словно это был последний августовский денек на планете Земля и нужно срочно выплеснуть весь свет, сейчас, без остатка, ведь дальше – вечная тьма. Но в глазах и голосе друга бенгальскими огнями плясали веселые жгучие искры.

«Ну давай спроси!» – хохотали небеса за радужкой его глаз. «Спроси же меня!» – вторил взбалмошный вихор, топорщащийся над правым виском. В пшеничного цвета кудрях гулял отраженный экраном планшета солнечный зайчик, что делало Тимура похожим на античную статую из музея. Так, должно быть, древние представляли себе Диониса – вечно юным озорным богом.

«Все писатели онанисты» – вот что изрек Дионис устами Тима пару минут назад. Глупость, конечно, но слышать такое обидно. Особенно если сам сочиняешь истории. От неожиданности я даже колой поперхнулся и теперь ощущал в горле неприятную горечь. Еще противней было от того, что Тимур сейчас снимал видео не просто так, по приколу, а чтобы потом выложить на своем канале. У него было шесть тысяч подписчиков на «Ютьюбе». Сам он считал, что мало, но это ровно в шесть тысяч раз больше, чем насчитывалось читателей у моих рассказов. Расстроившись, я бросил смятую банку в мусорный бак, но промахнулся, и та упала на клумбу позади скамьи.

– Что за бред! Да с чего ты взял вообще?!

– А ты сам подумай…

Тим продолжал снимать, испытывая мое терпение, и явно никуда не торопился. Ему нравились затяжные сцены пыток в кино и то, что он называл «атмосферой саспенса». Он обожал Хичкока, Ромеро, Карпентера и противопоставлял их стиль тому, что часто встречалось в современных фильмах: дешевым приемчикам, скримерам, которые Тим называл «бу-из-за-угла». «Чтобы создать атмосферу кошмара, – умничал он, – нужно нагнетать страх постепенно, работая со звуком и грамотно обставляя композицию».

Сейчас сцена была выстроена мастерски: чуть покачивались пустые кабины колеса обозрения на дальнем плане, тихо скрипели ржавые качели, сохла илистая водица на дне заболоченного фонтана. В столь ранний час в парке аттракционов не было ни души – только я, Тим и хриплый голос, напевающий из старых динамиков, как из прошлого века: «Если друг оказался вдруг…»

– Прекрати, Тим. Я прыщавый и плохо смотрюсь в кадре, ты же сам сказал. Я не хочу быть частью твоего кино. И не буду! Не стану ничего говорить об этой чуши.

– Ну вот прикинь, – он направил планшет камерой к себе. – Чем занимается писатель? Пишет, конечно! Но ведь он не может писать и одновременно звонить в пиццерию, смотреть футбол или резаться в «контру». В процессе работы писатель ни с кем не общается. Он проводит это время один. Сидит где-нибудь у себя в спальне…

– В кабинете, если уж на то пошло.

Я всегда мечтал, что когда-нибудь, когда стану взрослым и знаменитым, обзаведусь личным рабочим кабинетом. Вместо компьютера там будет стоять дорогая старинная печатная машинка, как у завуча в нашей школе, – тот, правда, вряд ли своей пользуется. На массивном столе из темного дерева также сыщется местечко для изящного пузырька с синими чернилами. А рядом, в узорной кружке, ежиными иголками встопорщатся ручки и перья. Внешняя стена этой комнаты будет сделана из стекла, чтобы видеть бескрайнее море уходящего за горизонт хвойного леса. А у других стен встанут шкафы, забитые книгами моего авторства.