Вся власть советам! - читать онлайн книгу. Автор: Александр Харников, Александр Михайловский cтр.№ 67

— Ну, товарищи, я пока не могу ответить вам на этот вопрос, — задумчиво сказал Махно, почесывая переносицу. — Наверное, в городах и правда надо как-то по-другому все сделать. А в селе хлеборобам надо коммуной жить — это я так понимаю.

— Угу, — сказал я, — хорошая песня — давайте жить дружно. А знаете ли вы, товарищ Махно, что Центральная Рада уже готовилась разом прихлопнуть все крестьянские коммуны и снова посадить вам на шею помещиков? А немцы-колонисты — они как, готовы с вами поделиться своей землею?

И тут вдруг из Махно неожиданно проклюнулся тот самый «батька», который давал шороху в Гражданскую и немцам, и белым, и петлюровцам, да и красным тоже…

— А вот дулю им с маком! — громко воскликнул он, вскочив со стула и помахав в воздухе пальцами, сложенными в кукиш. — Дулю и этим байстрюкам из Центральной Рады, да и немцам, и всем прочим дулю, если они пойдут против трудового селянства.

— К тому же, товарищ Османов, — успокоившись и сев снова на лавку, хитро улыбнулся Махно, — я с хлопцами все подозрительные личности у нас в Гуляй-поле разоружил еще в августе, когда там у вас в Петрограде генерал Корнилов власть захотел взять. Все у них отобрали подчистую: и винтовки, и охотничьи ружья, и револьверы, и шашки. Часть из этого оружия мы раздали селянам, чтобы им было чем защитить свою волю и землю, которую они получили по декрету товарища Сталина. А часть у нас хранится под замком в Совете, чтобы, если нужно будет, раздать народу.

Сказав это, Махно снова налил всем по рюмке.

— Ну, товарищи, выпьем за советскую власть, чтоб пришла она к нам навсегда и была к селянину доброй.

— А вы полагаете, что оружие снова может понадобиться? — спросил я у Махно, опрокинув рюмку. — Ведь Центральную Раду мы на днях разогнали к чертовой матери, а других врагов пока не видать.

— Эх, товарищ Османов, — вздохнул Махно, — да кто ж свое добро отдаст-то вот так, запросто! Пока эксплуататорские классы сидят тихо, помалкивают, боятся, что народ, осерчав, может их и на вилы поднять. К тому же, как я слышал, вы в Петрограде не очень-то миндальничали с врагами революции. Из пулеметов покрошили всех, кто на нашу советскую власть поднялся.

— Да, было дело, — сказал молчавший все это время, но внимательно слушавший наш разговор Железняков, — сам в этом деле принимал участие. И вот что я скажу тебе, дорогой Нестор Иванович, с этой контрой оказались вместе и некоторые наши товарищи, которые в революции искали не свободу для пролетариата и крестьянства, а власть над трудовым народом, желая спалить нашу страну и наш народ в пожаре войны подобно вязанке хвороста. Так что оказались они в одной компании со всякой сволочью и вместе с ней получили то, что заслужили.

— Да, строго там у вас, — крякнув, махнул батька рукой, — только, может быть, и правильно вы там в Питере поступили. Значит, товарищ Сталин крепко держит вожжи в руках, не дает врагам советской власти на дыбы вставать. За то, что вы разогнали к чертям собачьим эту поганую Центральную Раду — большое вам от нас спасибо. А то чего придумали — заставлять людей на какой-то мове разговаривать. Приезжал тут один из Киева, выступал в Екатеринославе. Говорил, что, дескать, прошу обращаться ко мне не «товарищ», а «шановний добродию». Что же это получается: я, не владея своим родным украинским языком, должен был уродовать его так в своих обращениях к окружавшим меня, что становилось стыдно… И я поставил себе вопрос: от имени кого требует меня этот пан из Киева такую ломоту языка, когда я его не знаю? Я понимаю, что требование исходит не от украинского трудового народа. Оно — требование тех фиктивных украинцев, которые народились из-под грубого сапога немецко-австрийско-венгерского юнкерства и старались подделаться под модный тон…

Махно нахмурился, выпил рюмку водки и, зацепив вилкой кусок сала, стал яростно его жевать. Я смотрел на него и думал, что вряд ли Нестор Иванович в этой истории усидит на месте и будет тихо и спокойно крестьянствовать в своем Гуляй-поле. Наверняка авантюрная натура потянет его на приключения. Опять он начнет войнушки — сначала местную, а потом и поболее… Не признает товарищ Махно золотой середины — все его на крайности тянет. И попрет он с нас. В той истории он поднялся на боях с немецкими оккупантами и кукольной армией гетмана Скоропадского. В этой ни немцев, ни гетманцев уже не будет. И придется нашим ребятам валить его к черту, ну ни к чему нам разные там «батьки» и «атаманы». Жаль, очень жаль, если это произойдет… Очень способный он товарищ, при правильном употреблении много пользы принести сможет.

И я решил — а не попробовать ли нам, воздействуя на авантюрную жилку в характере будущего батьки, привлечь его на нашу сторону?

— Нестор Иванович, — спросил я его, — а как у вас со временем? Это я к тому, что если вы не против и если ваше присутствие в Гуляй-поле не такое уж и обязательное, то не хотели бы вы взять своих хлопцев и прокатиться вместе с нами до Севастополя, а может, и куда подалее? Велика Россия, и много в ней беспорядка и всяческих неустройств. Проедете, посмотрите, что творится вокруг, — продолжил я, — да и поможете нашей советской власти, если нужда в этом будет. Ведь нам придется часто встречаться с народом, с селянами, а кто их сможет понять лучше, чем вы? — я решил немного польстить Махно. — Наши ребята — люди военные, свое дело они знают на «пять», а вот крестьянский вопрос для них просто лес темный… Так как, Нестор Иванович, вы не против?

Махно задумался. Крепко задумался. По глазам было видно, что ему и хотелось, и кололось. Видя его внутреннюю борьбу, ну не самурай он, не монах даосский, я не стал на него напирать, дал дозреть, так сказать. Да и до весны, пока от мороза земля тверда, как камень, делать селянину дома нечего.

— Давайте, товарищ Махно, — сказал я, — выпьем еще по одной на посошок да пойдем отдыхать. Поздно уже. Утро же вечера, как известно, мудренее. А завтра, когда будем собираться в путь-дорожку, вы нам и скажете свое решение. Как вам такое — годится?

Махно задумчиво кивнул, а потом, разлив остатки водки по рюмкам, чокнулся с нами, выпил, вытер усы и позвал супругу.

— Настасья, — сказал он, — постели людям, пусть отдохнут — им завтра в дальнюю дорогу… А потом приходи сюда — советоваться будем…

6 декабря (23 ноября) 1917 года, поздний вечер.

Одесская губерния, станция Выгода.

Полковник Бережной Вячеслав Николаевич.

Для одесских властей, которых тут насчитывалось как минимум две, а может, даже и три или четыре — точно никто сказать не мог, — наше «явление Христа народу» должно быть абсолютно внезапным. Ждут нас со стороны Запорожья, именуемого пока Александровском, ну, а мы, как нормальные герои, идущие в обход, провели свои эшелоны из Житомира обратно через Винницу, Шепетовку и Вапнярку и готовы нагрянуть на Одессу совсем с другой стороны, внезапно, как снег на голову.

Еще больше мы должны удивить румын. Несколько часов назад эшелон с механизированным батальоном капитана Рагуленко на станции Раздельная свернул в сторону Кишинева, и завтра утром в Бухаресте узнают, что мы внезапным ночным набегом взяли под контроль Бендеры и большой двухъярусный железнодорожный и пешеходный мост через Днестр. Засевшим в Кишиневе сторонникам «Великой Румынии» будет сделан шах. Лиха беда начало.