Нога судьбы, пешки и собачонка Марсельеза - читать онлайн книгу. Автор: Александра Николаенко cтр.№ 18

Этот ничем не примечательный гражданин исчез приблизительно в полдень, в людском потоке, преодолевавшем проспект Комсомольский тупик. Гражданин К. М. Безумный исчез под зеленый сигнал светофора, прямо на пересечении улицы Генерала Глагошего с улицей Героев.

Свидетели несчастья утверждали, что гражданин К. М. Безумный пропал совершенно внезапно, прямо у них на глазах, точно провалился сквозь землю. Некоторые из свидетелей предполагали, что пострадавший мог провалиться в канализационный люк, который хотя был и закрыт, но мог только казаться закрытым.

И точно. Люк на пересечении Глагошего с улицей Героев был, а вот открыт или закрыт – кто ж его знает. Во всяком случае, люк этот был огорожен. И из люка в тот момент, когда он был открыт, торчала каска старшего смены дорожно-сварочных работ по округу Северное Тишино Александра Сергеевича Пушкова.

Свидетели произошедшего сходились только в одном: когда люк был закрыт, каска Александра Сергеевича из него не торчала.

Сам старший смены показал, что мимо него под землю никто не проваливался, люк был огорожен и правила безопасности соблюдены.

Придраться тут и в самом деле было не к чему, и старший смены дорожно-сварочных работ продолжил свои сварочные работы.

Исчезновение же Константина Михайловича Безумного попало в толстую папку дел по «Гражданским исчезновениям» к следователю С. С. Остроглазову, который много чего и до этого события повидал на своем веку, а посему исчезновению К. М. Безумного нисколько не удивился.

Словом, пропал человек, и от него остался только ботинок черного цвета, почти не ношенный, с дырочками для вентиляции и двойным перехватом шнурков.

На тот момент, когда спецкор Сашик решил вернуться домой и выспаться наконец как следует, дела обстояли именно так.

Пели вороны. Под ногами спецкора спотыкались седые столичные голуби, оживленно прыгали в лазоревых лужах, с аппетитом проглатывая толстых городских червяков, худенькие воробушки.

В цветущем весеннем городе остро пахло распускающейся акацией, газонокосилками, тополями, мокрыми дровами, черемухой и опилками. Черный ботинок обогнал Никанора Ивановича у мусорного контейнера и, миновав ржавое гаражное товарищество, прежде спецкора нырнул под арку дома № 13-бис по улице Героев.

Никанор Иванович задумчиво прошел вслед за ботинком и, уже у самого подъезда нагнав подозрительного одиночку, сначала открыл, а затем закрыл дверь.

Зря! Зря и совершенно напрасно не верил Никанор Иванович в плохие приметы, и особенно в черных кошек. Как раз одна такая, без единого пятнышка, подошла к ботинку, осторожно понюхала его и, вспрыгнув на первую ступеньку, осталась сидеть там, поджидая Антона Павловича.

«Город Москва высоко и привольно раскинул свои высоковольтные, радиовещательные, телевизионные и прочие кабельные сети над междуречьем синеокой Волги и светлой неторопливой Оки.

Меж двух этих полногрудых роскошных красавиц влачит свои мутные, дряблые воды река Москва.

Река влачит свои мутные, дряблые воды от дамбы к дамбе, от шлюза к шлюзу; влачит их то туда, то сюда, одновременно влача на себе экологически устойчивых уток и плывущих в направлении реки Стикс кверху брюхом экологически неустойчивых карасей, щук, окуней, мальков, выдр, нутрий и т. д.

Терпеливая и покорная река иной раз порождает в своих глубинах глиняных грустных раков с ластами вместо клешней, двуглавых, как орлы на кремлевских башнях, пупырчатых жаб и зеленых фосфоресцирующих водомерок.

Бедная и жалкая, ошалевшая от плевков, окурков, полиэтиленовых пакетов и канализационных сливов, с дном, щедро устланным консервными банками, гвоздями и разноцветными горлышками бутылок, река щедрою рукою осыпает свои печальные берега россыпями желточных кувшинок, пряча соленые слезы обиды в кубометрах пресной воды.

Тысячи километров асфальтового покрытия сопровождают ее в ее непрерывных странствиях. Множество дорог перечеркивают ее мостами.

По глади ее торжественно плывут белоснежные теплоходы. Ржавые баржи, точно огромные пустынные странники-верблюды, несут каменные горбы грузов навстречу беспечным, как чайки, парусникам…»

В этот момент ржавая река провлачила мимо Антона Павловича в сторону Обводного канала новенький, черного цвета ботинок. Антон Павлович проводил одинокого путешественника строгим взглядом и выжидающе посмотрел в правую сторону в ожидании второго ботинка. Мимо Антона Павловича, тоскливо крякая, проплыла, покачиваясь на волнах, экологически устойчивая утка. За уткой проплыл изгрызенный собачий мячик… окурок… проскакала водомерка.

Второго ботинка не было.

Антон Павлович хотел уже было продолжить дальше заметку, заказанную ему по случаю открытия Третьего Обводного моста дорожносправочным регистратором «Ваш компас», когда первый ботинок, давно скрывшийся за излучиной, проследовал мимо Антона Павловича в обратную сторону.

Лицо писателя омрачила мысль. Брови его сдвинулись, приподнялись, пошевелились, собрав надо лбом складки, и наконец вернулись обратно.

Писатель стремительно вскочил, ища что-то взглядом, нашел, что искал, и, размахивая найденной палкой, быстрыми скачками устремился к воде.

Забежав вперед ботинка, Антон Павлович замер, заняв выжидательную позицию, а когда ботинок приблизился, ловко подцепил его палкой и, разбрасывая над рекой золотые солнечные искры, извлек горемыку из воды.

Опустив добычу на берег, он внимательно рассмотрел ее.

Перед ним лежал и в самом деле почти не ношенный одиночка, хорошей кожи, черного цвета, с двойным перехлестом шнуровки, ненавязчивым тиснением и дырочками для вентиляции ног.

Пасмурное лицо Антона Павловича разгладилось. В зрачках сверкнуло парное отражение загадочной находки. Тайна одинокого ботинка внезапно разбудила дремавший в Антоне Павловиче писательский инстинкт, и, совершенно позабыв про статью, посвященную Третьему Обводному мосту, Антон Павлович, свистнув Мерсью и не оглядываясь более на находку, рванул вдоль береговых зарослей к троллейбусному кругу.

Разбуженное ботинком воображение подсказывало ему кратчайшую дорогу к дому.

Антон Павлович спешил к шахматной доске.

Феклиста Шаломановна, только что безмолвно проводившая ясновидящим взором засыпающего над каждой ступенькой спецкора, встретила распахнувшего подъездную дверь Антона Павловича громовым проклятием.

– Шнурок развязан. Гибельной петлей грозит тебе, упырь, твоя упырья муза! – прогрохотала умалишенная.

Антон Павлович остановился и внимательно проверил шнурки. Шнурки были надежно завязаны и заправлены под пятки.

«Тьфу ты, кикимора!» – подумал Антон Павлович и, быстро миновав кабинку с ясновидящей, припустил вверх по лестнице.