Затерянный город Z - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Гранн cтр.№ 68

В 1943 году Ассис Шатобриан, бразильский мультимиллионер, владевший целым конгломератом газет и радиостанций, отправил Эдмара Мореля, репортера одного из своих таблоидов, на поиски «внука Фосетта». Через несколько месяцев Морель вернулся вместе с семнадцатилетним подростком со снежно-белой кожей. Мальчика звали Дулипе. Его с ликованием встретили как внука полковника Перси Гаррисона Фосетта. Газеты окрестили его «белым богом Шингу».

Это открытие возбудило шум по всему миру. Дулипе, полный робости и волнения, фотографировался для журнала «Лайф» и бродил по Бразилии, точно ходячий карнавальный аттракцион, – уродец, по выражению журнала «Тайм». Зрители набивались в залы кинотеатров, выстраивались в очереди, протягивавшиеся на целый квартал, – лишь бы увидеть кадры, на которых он был изображен в джунглях, голый и бледный. (Когда к КГО обратились с вопросами касательно Дулипе, оно флегматично ответило, что подобные «вопросы в известной мере находятся вне сферы научных интересов нашего общества».) Морель звонил Брайану Фосетту в Перу, спрашивая, не желают ли он и Нина усыновить молодого человека. Но когда те внимательно изучили фотографии Дулипе, Нина поразилась.

– Ты заметил, какие у него глаза? – спросила она у Брайана.

– Прищуренные, словно он глядит на яркий свет.

– По-моему, он похож на альбиноса, – заявила она.

Позже это подтвердили медицинские обследования. И действительно, в основе многих легенд о белых индейцах лежат случаи альбинизма. В 1924 году Ричард О. Марш, американский путешественник, позже занимавшийся поисками Фосетта, объявил, что не только заметил во время экспедиции в Панаму трех белых индейцев, но и привез три «живых образца» в качестве доказательства. «У них золотистые волосы, синие глаза и белая кожа, – отмечал Марш. – Тело у них покрыто светлыми волосами, длинными и шелковистыми. Они… выглядят как самые первобытные белые скандинавы». После того как его судно пришвартовалось в Нью-Йорке, Марш вывел трех детей – двух испуганных белокожих индейских мальчиков десяти и шестнадцати лет и бледнолицую четырнадцатилетнюю индианку по имени Маргерита – к толпе зевак и фотографов. Ученые со всей страны – из Бюро американской этнографии, Музея американских индейцев, Музея Пибоди ^[42], Американского музея естествознания, Гарвардского университета – собрались в номере отеля «Уолдорф-Астория», чтобы увидеть выставленных на обозрение детей, осмотреть и всячески изучить их тела. «Пощупал шею у девочки», – сообщал один из ученых. Марш предполагал, что эти юные индейцы – «реликты палеолитического человека». После этого «Нью-Йорк таймс» поместила заголовок: «Ученые заявляют: белые индейцы существуют». Самих индейцев держали в сельском доме под Вашингтоном, чтобы они были «ближе к природе». Лишь позже было убедительно доказано, что эти дети, как и многие панамские индейцы архипелага Сан-Блас, были альбиносами.

Судьба Дулипе оказалась трагической. Его вырвали из родного племени, а скоро он перестал служить коммерческим аттракционом, и его бросили на улицах Куябы. Там, по слухам, «белый бог Шингу» умер от алкоголизма.

В конце 1945 года Нине было уже семьдесят пять, она страдала от мучительного артрита и анемии. Чтобы передвигаться, ей требовалась палка, а иногда и две, и она жаловалась, что у нее «нет дома, нет никого, кто помог бы мне или хотя бы примирил меня с тем, что я – калека!».

Еще раньше Брайан писал ей: «Того, что ты пережила, хватило бы, чтобы сокрушить дух дюжины человек, но, что бы ты ни чувствовала, ты… всегда переносила это с улыбкой, долго принимая печальную ношу, которую обрушивала на тебя Судьба, и относясь к ней так, что я ужасно гордился тем, что я – твой сын. Вероятно, ты – какое-то сверхъестественное существо, иначе боги не подвергли бы тебя такому испытанию, и ты, несомненно, получишь за это Величайшую Награду».

В 1946 году, когда все-таки всплыло еще одно сообщение о том, что трое путешественников живы и находятся в районе Шингу, – на сей раз заявлялось, что Фосетт одновременно «и пленник, и вождь индейцев», – Нина была уверена, что наконец получила свою награду. Она дала клятву возглавить спасательную экспедицию, даже если «это будет означать для меня верную смерть!». Однако этот рассказ оказался очередной фальшивкой.

И даже в 1950 году Нина настойчиво уверяла, что не удивится, если путешественники вдруг войдут в ее дверь: муж, которому сейчас восемьдесят два, сын, которому сорок семь. Однако в апреле 1951 года Орландо Вильяс Боас, правительственный чиновник, уважаемый многими защитник прав амазонских индейцев, объявил, что индейцы калапало признались: члены их племени некогда убили этих трех исследователей. Более того, Вильяс Боас провозгласил, что у него имеется и доказательство – кости полковника Фосетта.

– Вождь калапало будет встретиться с нами, – сказал мне Паулу, передавая послание из джунглей, которое он поймал по рации. Переговоры, добавил он, пройдут неподалеку от поста Бакаири – в Канаране, маленьком городке на фронтире, у южных границ национального парка Шингу. Когда вечером мы прибыли в город, он был охвачен эпидемией лихорадки денге, и многие телефонные линии вышли из строя. Но при этом Канарана отмечала свое двадцатипятилетие, и по всему городу гремели, точно ружейные выстрелы, фейерверки. В начале восьмидесятых бразильское правительство, продолжая колонизацию индейских территорий, направило сюда самолетами ковбоев – в основном с немецкими корнями, – чтобы заселить этот отдаленный край. Хотя городок оторван от внешнего мира, главные улицы в нем неожиданно широки – точно автострады. Я понял причину, лишь увидев фотографию, на которой один из постояльцев паркует свой самолет перед местной гостиницей: многие годы этот город был столь труднодоступен для приезжих, что улицы служили еще и взлетно-посадочными полосами. Как мне сказали, даже в наше время тут можно посадить самолет прямо посреди дороги, а на главной площади возвышается пассажирский лайнер – единственный в городе памятник.

Важуви, вождь калапало, появился в нашей гостинице в сопровождении двух человек. У него было загорелое, изборожденное глубокими морщинами лицо; казалось, ему под пятьдесят. Как и его спутники, ростом он был примерно пять футов шесть дюймов; все они отличались мускулистыми руками. У него была традиционная стрижка «под горшок», волосы заканчивались высоко над ушами. В районе Шингу туземцы часто обходятся без одежды, но ради визита в город Важуви облачился в хлопковую рубашку с треугольным вырезом и выгоревшие на солнце джинсы, свободно болтавшиеся у него на бедрах.

Когда мы представились и я объяснил, почему решил посетить Шингу, Важуви поинтересовался:

– Ты из семьи полковника?

Я уже привык к такому вопросу, хотя на сей раз он, казалось, имел под собой кое-какие основания: индейцев калапало обвиняют в убийстве Фосетта – деянии, которое может потребовать от родственников мести. Когда я объяснил, что я журналист, Важуви явно успокоился.