Матильда Кшесинская. Воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Матильда Кшесинская cтр.№ 88

Глубоко ценя доброе отношение ко мне Митрополита Евлогия, я просила его не отказать мне освятить вновь расширенную и обновленную студию, на что он согласился. Молебен был назначен на 7 октября 1935 года при участии хора Афонского.

На это торжество я пригласила Нину Рафаиловну, супругу Гавриила Константиновича, Нину Францевну Алексинскую, князя Сергея Михайловича Волконского, княгиню Тамару Эристову, Лидию Чистякову, князя Никиту Трубецкого, полковника Кульнева, Бориса Расторгуева и всех моих учениц. После молебна с водосвятием Митрополит обошел всю студию и окропил все комнаты. Потом Митрополит обратился к ученицам с трогательным словом на тему, что всякое искусство угодно Богу, и рассказал легенду про бедного танцора, у которого ничего не было, чтобы принести жертву чудотворной статуе Богородицы, как делали богатые, когда приходили молиться и просить у Царицы Небесной помощи. Все, чем он располагал, это было его искусство, и он решил пожертвовать Богородице представление своих танцев. Он понимал, что ему не разрешат танцевать в храме, и потому решил это сделать так, чтобы никто об этом не знал. И вот он ночью тайно пробрался в храм со своим костюмом и необходимыми театральными принадлежностями, расположил все это перед изображением Богородицы и начал давать свое представление. Настало утро, монастырь просыпался, и первые монахи входили в храм на молитву. Велико было их удивление, когда они увидели бедного артиста, увлекшегося своим представлением, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Возмущенные монахи только что собрались его остановить, как, к великому их смущению, они увидели, что Богородица протянула руки бедному танцору, наклонившись к нему, как бы благодаря его за представление. Он поднялся к Ней и упал к Ее ногам. Его чистая жертва была угодна.

Это слово произвело на всех присутствующих глубокое впечатление, в особенности на моих учениц.

После молебна было подано угощение: закуска, вино и сладкое.

Второго марта 1936 года скончалась в Аморбахе, в Германии, у своей дочери Великой Княгини Марии Кирилловны, Наследной Принцессы Лейнингенской, Великая Княгиня Виктория Федоровна.

Она заболела по приезде в Аморбах в начале февраля, и, хотя с самого начала положение было довольно серьезным, никто не мог предполагать, до самых последних дней, что она не поправится. В то время даже мы, близкие, не знали, что испытания, заботы, клевета и сплетни до того подточили ее силы, что она не выдержит серьезного заболевания. Когда она скончалась, ей было всего пятьдесят девять лет.

Ее кончина была для нас большим ударом и тяжким горем. До конца своих дней я буду оплакивать незабвенную покойную. С того дня, когда она совместно со своим мужем дала благословение на наш брак с Андреем, она неизменно сердечно и тепло относилась ко мне, и я знаю, она это всегда говорила, очень любила и ценила Вову. Сколько раз я ездила завтракать или пить к ней чай, когда она приезжала в Париж. Всегда она интересовалась моей студией и работой и часто посещала сама мою студию со своими дочерьми и инфантой Беатрисой Испанской, своей сестрой. Когда она впервые ее посетила, она обратилась к ученицам со словами: «Вы должны быть горды и счастливы, что занимаетесь у такой знаменитой артистки, как ваш профессор». Так это было мило и трогательно с ее стороны.

В день кончины вечером была отслужена первая торжественная панихида в соборе на рю Дарю в Париже. Служил Митрополит Евлогий, народу собралось много, несмотря на то что мало кому успели сообщить печальную новость.

Через день Андрей и Вова выехали на погребение, которое состоялось 6 марта в Кобурге.

В день их приезда Герцог Кобургский давал в своем старинном средневековом замке семейный обед, на котором Андрей и Вова, конечно, присутствовали. Вова был поражен этим старинным замком: крутой извилистый подъем на высокую гору, на которой был расположен замок, мрачные сводчатые ворота. Личные покои были хорошо и уютно обставлены, но зал, где был подан обед, был в таком же виде, как и много веков тому назад, когда он служил кордегардией, где дежурили рыцари, охранявшие замок: голые каменные стены, окна в глубоких простенках и старинное оружие по стенам. Замок наводил еще большее уныние. В нем находился военный музей и множество родовых реликвий.

После заупокойной литургии и отпевания в церкви гроб с останками был опущен в семейный склеп Герцогов Кобургских, где уже покоилась мать Великой Княгини, сестра Императора Александра III, по браку Герцогиня Кобургская.

На похороны съехались Королева Мария Румынская и Принцесса Гогенлое, сестры покойной, Королева Елизавета Греческая, Великий Герцог Мекленбург-Шверинский, вся семья Лейнингенских. Присутствовал также и проживавший после своего отречения в Кобурге Царь Фердинанд Болгарский. Многие немецкие принцы были в старой форме.

На следующий день после похорон Царь Фердинанд давал в своем старинном доме семейный завтрак. После завтрака Фердинанд взял из стоявшей на столе вазы букетик фиалок, полученных им из его болгарского имения, и дал его Андрею и Вове с просьбой передать мне на память о нем, хотя я его никогда и не видала. Это маленькое внимание меня очень тронуло, и букетик я сохранила по сей день. Фердинанд очень любил Андрея, который дважды был у него в Софии, и никогда не переставал оказывать ему своего внимания. Он любил все таинственное, и Андрей сохранил несколько его записок в ответ на свои письма. Всегда они были уложены в несколько конвертов со всевозможными указаниями, какими-то адресами и советами, как и куда отнести.

Андрей был также в чудесных отношениях с его сыном, Царем Борисом, вступившим на престол после отречения отца. Андрей сопровождал Царя Бориса, когда он был в России, и в память об этих днях он всегда присылал в Париж Андрею свои болгарские папиросы с вензелем и так же, как и отец, оказывал ему постоянное внимание и заботу.

Самым трогательным и верным другом из всех иностранных коронованных особ и принцев оказался Король Александр Сербский. Андрей его знал еще по России, где он воспитывался, но сблизились и подружились они, когда Андрей был с официальным визитом в Софии и в Белграде. Тогда на память об этих днях они обменялись портсигарами. Андрей спас свой, но Король потерял подарок Андрея во время войны. Когда Александр бывал в Париже, он всегда приглашал Андрея к себе, а во время его тяжкой болезни в 1931 году дважды оказал ему щедрую материальную поддержку.

Среди многих новых знакомств, когда я переехала во Францию, в моей последующей артистической жизни большую роль сыграло знакомство с Арнольдом Хаскеллом. Произошло оно случайно. Я встретилась с ним в Монте-Карло в 1925 году. Сергей Павлович Дягилев мне его представил, сказав при этом ему: «Вот противник, вполне достойный меня». Хаскелл был в то время совсем еще юный увлекающийся балетоман, небольшого роста, худенький, но полный огня, с умными глазами. Дягилев в это время старался уговорить меня вернуться на сцену и выступить в его Парижском сезоне, но я отказалась. А. Хаскелл по этому вопросу пишет: «Потеря была огромная. Кшесинская поразила бы нас тогда своим блеском, как могла бы поразить нас и теперь. Мне до сих пор очень больно, что мне так и не пришлось ее увидеть в этом сезоне, и коллекция моих воспоминаний печально неполна».