Пряжа из раскаленных угле - читать онлайн книгу. Автор: Анна Шведова cтр.№ 18

– Ты неплохо себя показала, дорогуша. Я вполне доволен. Я же говорил, что мы неплохо сработаемся. Хотя Пехеб говорит, что тебе доверять нельзя. Правда, Пехеб?

– Сэр Аврус Миленкий умер из-за того амулета? – невежливо перебила я «опекуна Угго», не глядя на Пехеба и не дожидаясь его подгавкивания.

– Похвально, – осклабился Валдес, – Неужели ты это поняла?

Я проглотила издевку и пожала плечами.

– Представьте себе, поняла. Мы забираемся в чужой дом, заходим в комнату, в которой не был какой-то маг, подкладываем гадкий амулет, а после этого хозяин дома умирает. Надо быть последней дурой, чтобы не сообразить.

– Да, ты не дура, – задумчиво подтвердил Валдес, сложив пальцы «домиком» и слегка поигрывая ими. Глаза мага стали колючими, но предупреждению я не вняла.

– Аврус Миленкий – Имперский Канцлер! Это же фигура, правда? – злость так и перла из меня, – Чем он Вам мешал? За что Вы его убили?

Глаза Валдеса стали совсем злыми, однако на губах зазмеилась презрительная улыбка:

– Убил, дорогуша? Кто тебе сказал, что его убил я? Это сделала ты.

Такая простая и кристально чистая мысль как-то попросту не пришла мне в голову. Потому и поразила меня словно обухом по голове. Меж тем маг продолжал, бросая слова со смачным пришепетыванием, словно обливая меня деликатесной грязью:

– Любой магический предмет оставляет след, дорогуша, след от прикосновения. Знающий маг, найдя в кресле Авруса зловредный и полностью разряженный амулет – а его уже нашли, моя дорогая подопечная, – без особого труда определит ауру мага, который касался его. То есть, убийцы. То есть, твою. Пехеб и любой другой человек, не обладающий даром, следов на амулете не оставили. Если бы они подольше подержали амулет у себя, как ты, например, они бы просто подохли, как бедняга Аврус. Но следов такие, как он, не оставляют.

Он весело рассмеялся, глядя на Пехеба. Слуга же непроницаемо смотрел перед собой, никак не реагируя на насмешку.

– Но Вы? Вы ведь тоже касались амулета! – с отчаянием воскликнула я.

– Касался? О, неужели?

И тут я вспомнила, как Валдес приподнял амулет за шнурок, на котором этот камешек висел, лезвием ножа. Он и вправду не касался его руками. В отличие от меня.

– А маг до Вас?

– А это, моя милая, очень хороший вопрос, – опекун Угго искренне забавлялся моим отчаянием, но глаза его оставались злыми, – Долгое время этот амулет хранился у сэра Морланда Вэлла, одного из нынешних фаворитов нашего несравненного Императора. То, что сэр Морланд подстроил смерть одного из своих ярых придворных противников, никого не удивит. И уничтожит его самого, даже если кто-нибудь сумеет доказать, что сэр Морланд не виновен. Я никогда не любил засранца Авруса, но Морланда не люблю еще больше.

– Моими руками разделаться сразу с двумя противниками? Умно, – хмуро ответила я, – Но разве не Ваше клеймо стоит у меня на плече? Разве любой, кто увидит его, не свяжет меня с Вами?

– Дорогуша, подделать клеймо не так сложно, к тому же оно слишком свежее и сразу же вызовет подозрения, если кому-то захочется тебе поверить. Но если ты будешь хорошей девочкой и никогда не откроешь свой поганый ротик, о твоем участии в подкладывании амулета будем знать только мы трое. Твоя аура никому пока не известна, поэтому если не засветишься где-нибудь еще, тебя никто не найдет и не узнает. Для всех виновным будет оставаться сэр Морланд. Но если ты решишь, что быть заодно с опекуном Угго тебе не выгодно, и обратишься к любому другому магу мне во вред, вспомни, что я – Главенствующий маг Имперского сыска. Искать таких уродцев, как ты, моя работа. Я разоблачу тебя перед всем честным народом и полюбуюсь, как тебя вешают. Уяснила?

Мне только и оставалось, что горестно кивнуть. Валдес связал меня по рукам и ногам, а я любезно подавала ему веревки покрепче.

– Милочка, а чего это сыскари около тебя крутятся? Случилось что? – обычно приветливо улыбающаяся Дорота была хмурой и раздраженной.

– Случилось? О нет, нет! Я просто еще раз пыталась… узнать о своем прошлом.

Вопрос застигнул меня врасплох. Точнее, не вопрос, а тон, которым он был задан. Необъятный чепец Дороты слегка сбился набок, приоткрывая левый висок и часть лба больше обычного, однако глаза толстухи светлее от этого не стали. Впрочем, заглянуть ей в глаза я так и не смогла – Дорота старательно отводила взгляд. Это было совершенно на нее непохоже. И мои слова ее не слишком убедили.

– Сыскари никогда еще не приходили на Песчанку, – обвиняюще произнесла она, поджимая пухлые губы.

Мне на это нечего было сказать, хотя стоило, наверное, побыстрее и поубедительнее уверить добрую стряпуху, что все неправда, что скоро все уладится, что ни одна нога сыскаря не ступит больше на достойную всяческого уважения улицу… Но я не сказала, и Дорота, горестно покачав головой, удалилась, смешно перекатывая с ноги на ногу свое большое грузное тело.

А я тяжело вздохнула. До сих пор я не осознавала, сколь много значит для меня доброе отношение Дороты, да и других жителей Песчанки. Меня приютили, ко мне были добры, мне только и надо было в ответ сохранять их лелеемое спокойствие и благополучие.

Увы, в последнее время я все чаще становилась предметом неприятных разговоров, хотя даже не понимала, откуда идут все эти слухи. Как-то ведь жители Песчанки узнали в молодом парне, принесшем письмо от Валдеса, сыскаря? На нем не было ни мундира, ни бляхи…

Хуже пошли дела и в лавке. Поначалу сочувствующее и даже жалостливое отношение ко мне Ликанеи, моих мастериц-вышивальщиц и двух приказчиков постепенно сменилось настороженным.

Я не знала даже, что бродит в их умах, что они про меня напридумывали, возможно, прознали что-то нехорошее про бал, но я все чаще замечала отводимый взгляд, неловкость и запинания в разговоре. Как долго они останутся в моей мастерской? Если я не развею их сомнений, то недолго.

Понимаю, в последнее время я была не слишком приветлива – на меня свалилось чересчур сильное потрясение. Но грубой и раздраженной я никогда не была даже в худшее время. С моего лица сошла улыбка, однако и злых слов никто от меня не слышал. Казалось бы, отчего горевать?

Но за эти пару недель в лавке неуловимо изменилась атмосфера – не было больше шуток, хохота и песен, да и клиентов стало меньше, что, впрочем, совсем еще не говорило об упадке, ибо после Осеннего бала вплоть до весны клиентов всегда меньше обычного.

Однажды поздно вечером, оставшись одна и заперев входную дверь лавки, я оглянулась по сторонам и подумала, что вложила в свою мастерскую слишком много сил и любви, чтобы отказаться от нее просто из-за того, что некоему Главенствующему магу Имперского Сыска взбрело в голову разрушить мою жизнь. Люди, работавшие на меня, приютившие меня на Песчаной улице, просто принявшие меня со всей добротой, не повинны в том, что у сэра Угго Валдеса непомерные амбиции и непреходящее желание поквитаться со своими соперниками, и в этом он вынуждает меня ему помогать способом преступным и достойным только осуждения. Эта сторона моей жизни не должна и никогда не будет касаться людей, которым я обязана дружбой и уважением.