Месть базилевса - читать онлайн книгу. Автор: Николай Бахрошин cтр.№ 31

– Так что ж в избе-то случилось, когда он из пожара выскочил? – спросила Зара.

– А кто теперь знает? Про это лишь богам ведомо… Только, рассказывали, на костях да черепах погорелых потом видели зарубки от топоров и мечей, словно там, в избе, сеча была немалая. А уж как оно на самом деле… Поди теперь допытайся! Под началом-то Храброго россы сразу в большую силу вошли, вишь, даже к вам, на север, их набеги дотягиваются. А он, Вадьим Сокол, объявил себя кнесом всех россов. Теперь ему все вокруг платят, да… Так что за прошлое спрашивать, други мои, охотников не найдется.

* * *

Колиму, сына Отиса, внука Веньши, поличи нашли легко. В селеньях (вервях) косинов его все знали. Косины его уважали, слушали как старейшину. Впрочем, мудрено не услышать, любого насмерть заговорит, усмехался про себя Любеня.

Увидев его в первый раз, дядька Колима только руками замахал, мол, и не говори ничего, паря, даже рот не думай открыть, без того вижу, что Кутрин сын. Как не увидеть? На отца похож, словно отражение в воде, да! Только, пожалуй, волосом потемнее и статью покрепче будешь, да… И не говори ничего! Что с севера вы, из поличей, по одежке вижу, только у вас так-то расшивают узор птичьей лапой, ну а уж Кутрино-то потомство я помирать буду, и то узнаю… Даже рта не открывай, широко улыбался он, показывая желтые, редкие зубы.

Где уж тут открыть… Скоро они с Зарой окончательно убедились, что в его присутствии слово в разговор вставить – и то трудно. Он сам за всех спросит и сам же себе ответит. Хотя при том мужик дельный. Хозяйство имел небольшое, но жил богато, все больше промышлял по торговой части. Сам рассказывал, как возил родовые товары то к тем, то к этим, рядился до хрипоты и все-таки уговаривал к своей выгоде. Видимо, на торговых путях племен и сошлись когда-то молодой полич Кутря и косин Колима, догадался Любеня.

Зато не пришлось долго объяснять. Наскоро рассказал все как есть, и дядька сразу понял, что от него хотят гости-поличи. Тут же сообразил, чем помочь может. Сказал, мол, все одно косины каждую весну ходят к россам, торгуют с ними зимними мехами да шкурами. Те охотно их покупают, а потом перепродают дальше. У теплого моря, у хазар, болгар, аваров и особенно у самих ромеев северная пушнина в большой цене, объяснял он подробно и обстоятельно. Но самим везти, проходить через многие земли – далеко и опасно. А россы – могут, эти торгуют со всеми до самого моря, что называют Черным. Отчаянные, да! Так вот, если всякую весну ходим к россам с товаром, так чего ж в эту не пойти? А пойти, так можно пораньше тронуться, да… Чего же – прямо в городище Вадьима Сокола и пойдем. Он – богатый князь, хороший товар всегда купит, соблюдая выгоду. И вы с нами пойдете. Ты, Любеня, вроде как при охране будешь, ну а сестренка твоя меньшая… Тоже – пусть. При всех будет – кашу сварить, порты постирать. Она – девка, а на девок кто ж внимание обращает? Пусть…

– Некоторые обращают. У кого в портах не труха пополам с соломой! – обиженно встряла Зара.

Дядька снисходительно усмехнулся:

– Ишь ты, бойкая!.. Сопли-то подотри, прежде чем над старшими надсмехаться, – он взлохматил бороду пятерней, потянул себя за ухо. Опять глянул на Любеню: – Тут, паря, только одна загогулина получается – а ну как россы признают тебя? Ты рубился с ними, убил многих, отомстить захотят. Что тогда? Там, у них, я тебя защитить не смогу, ты уж не обессудь, Любенюшка… Вадьим взъярится – тут только ноги бы унести. Суровый кнес, скорый гневом.

– Не признают! – уверенно пообещал Любеня. Хотя сам уверенности не чувствовал.

Немного позже, когда Зара не слышала, он попросил дядьку Колиму присмотреть за девушкой. Если что. Тот понимающе кивнул и пообещал.

– Да, паря, – сказал он еще немного спустя. – Опасное дело ты затеял – идти прямо к россам, как волку в зубы. Я вот все думаю… Чем больше думаю, тем меньше оно мне нравится… Может, обождал бы, пожил бы у нас, а я бы сбегал на ладьях к Вадьимову городищу, разузнал про твою любаву.

– Нет! – коротко ответил Любеня. Подумал и сказал честно: – Не усижу дожидаючись.

– Хоть девку оставь у нас. Наши бабы за ней присмотрят.

– Думаешь, она усидит?

Старый с силой дернул себя за пегую прядь волос и усмехнулся:

– Тоже верно… Ее хоть в три ряда окружи – между ног проскользнет и вырвется. Вот парочка у вас как на подбор – волчий клык да кабаний хвост… Ты уж не обижайся на старшего, а я тебе так скажу: чего ты, парень, ищешь еще, когда такой огонь у тебя под боком?

– Алекса – жена мне! – напомнил Любеня.

Насупился. Колима все-таки задел за живое. Он сам понимал – странно как-то, за женой идет, а рядом другая.

– Жена… Сегодня – жена, а с завтревого не нужна! – приговоркой ответил дядька. – Ладно, все пойдем в Вадьимово городище! – решил он. – От судьбы, говорят, не уйдешь, от смерти кривыми тропами не ускачешь… Отцу твоему я должен, отдам долг сыну, да. Будь по-другому, ни за что б не ввязался…

* * *

Вадьимова городища ладьи достигли на пятый день пути. Место для него было выбрано умно: не на самом Днепре, на Росе, но не так уж далеко – конному за полдня доскакать. При таком расстоянии князю легко протянуть руки к главной водной дороге здешних земель. А если оттуда пойдут враги, а не торговые гости – успеет приготовиться к обороне.

На слиянии Днепра и Роси они встретили первых воинов Вадьима Храброго. На берегу расположилась дозорная застава с одной большой дружинной избой и высокой, неуклюжей вышкой, крытой поверх смотровой площадки навесом из дранки. Застава была огорожена частоколом из бревен неравной высоты и ширины. Видно, что ее рубили наспех, как временную, да так потом и оставили.

На заставе знали Колиму, махнули с вышки рукой, пропуская. Хотя, чувствовалось, смотрели внимательно. Полич тоже косился на берег украдкой. Вот они, россы… Может, кто из этих знает судьбу Алексы…

Городищами у славянских племен испокон веков назывались деревянные крепости. Их строили на высоких местах, еще более возвышенных насыпными валами. Для начала выкладывают из бревен стены и башни, потом – внутри строят, а потом крепость постепенно обрастает приселками. Эти – снаружи, на расстоянии видимости со стен. Тоже под защитой дружины.

Любеня за свою жизнь видел много крепостей, помнил каменные громады Запада, что строятся, казалось, веками, а люди в них собираются вечно жить. Он сам карабкался на такие стены вместе с воинами фиордов, врывался внутрь – нет, вечно там никто не живет. Славяне свои городища ставят быстро – за год, за два. Их, конечно, уничтожить легче, пожечь дотла вражью крепость – обычное дело в междоусобицах. Но и восстанавливать потом недолго. Растащили головешки, засыпали гарь свежей землей, взялись за топоры – глядишь, опять поднимаются стены, глыбятся угловатые башни.

Задуматься, здешний люд отличается все-таки от тех, западных, рассудил Любеня. Там – обустраиваются как на вечную жизнь, а тут – словно торопятся быстрее покончить с собственным бытием в Яви, уйти в Белый Ирий, где нет забот.