Оказия - читать онлайн книгу. Автор: Анна Шведова cтр.№ 60

Петруша задумался.

– Чтоб без водников – это трудновато, – проворчал он, – они тут кругом.

– А ты попробуй, – вкрадчиво предложил маг. – Сам понимаешь, водники узнают – Хозяину скажут, а тогда ни мне, ни тебе не поздоровится. И еще скажи – надо помочь ведьмакам.

– Чего? – Петруша нервно вскочил, всплеснул руками, замотал косматой головой, скривился, когда одна из прядей, зажатая в руке мага, натянулась, – Ты одурел, чародей?

– Уж постарайся убедить своих… гм… соотечественников, что сегодня мы в одной лодке. Вы поможете по доброй воле – а мы не тронем вас. Слово чести.

Петруша недоверчиво хмыкнул:

– Не уверен, что твое последнее условие кого-нибудь заинтересует. Мы свои права знаем. Пока мы людей не трогаем – и вы не имеете права трогать нас. Я тебе помогу, но только из-за Омельки. А за других не скажу.

– Тогда скажи им, что Омелька меня вместо себя оставила. Не знаю, как с этим ее даром нужно управляться, но считай, нынче я новый хозяин здешних мест. Пока не найдется мне замена.

Петруша бросил острый взгляд на мага, долго и пристально смотрел, потом медленно кивнул. Оболонский отпустил волосы бестии и с заметной брезгливостью отер ладони листьями лопуха.

Леший хмыкнул, потом уселся на сухую кочку, подпер кулаками подбородок и застыл. Чародей потоптался рядом, пытаясь привлечь внимание бестии, но безуспешно. Только спустя несколько минут Петруша ожил, шумно выдохнул и выругался.

– Есть кое-что.

– Ты спрашивал? – нетерпеливо спросил Оболонский.

– А ты думал, я встану на краю рощи и буду орать до одури? – фыркнул леший, – Ну и задачку ты задал, чародей. Садись, ждать будем.

Садиться Константин не стал. Нетерпение снедало его, спешка бурлила в его крови. Каким-то внутренним чувством он понимал, что времени у него мало, возможно, слишком мало. Оболонский нервно ходил туда-сюда, подминая подвявшие от жары сиреневые коврики остро пахнущего чабреца.

– Ладно, чародей, слушай, что я узнал, – Петруша сидел, запрокинув косматую уродливую голову и хмуро улыбаясь, – Да сядь ты, смотреть на твои метания тошно!

В сиреневой дымке сумерек далекий дом на холме казался черным, но еще чернее выглядел парк, окружавший его. На фиолетовом небе уже зажигались первые звезды, воздух был чист и отчетливо-прозрачен. И по-прежнему горяч и душен.

– Мы так и знали, что найдем тебя здесь, маг, – насмешливый голос Порозова прозвучал неожиданно, но не настолько, чтобы Константин всполошился, – Что бы ты себе не думал, без нас тебе не обойтись. Не вздумай в следующий раз сбегать.

– Хозяин не разбирает, кто его враги – люди, ведьмаки или маги, – медленно проговорил Оболонский, оборачиваясь и пристально оглядывая порядком поредевший отряд Германа, – И если у магов еще есть шанс выжить, то у первых двух, случайно попавших под руку Хозяина, не будет ни малейшей надежды остаться в живых. Чем раньше ведьмаки поймут это и перестанут настырно предлагать свою помощь, тем больше вероятности, что это дело не станет для них последним в жизни. Каким стало для Германа Кардашева. Для Аськи-Асметтина. Для Афанасия, прозванного Подковой.

Никто не отвел взгляд. Никто не опустил головы. Только желваки заиграли на скулах у Порозова да Стефка иронично прищурился.

– Видите ли, Константин Фердинандович, – степенно ответил за всех Лукич, – мы не малые дети и знаем, на что идем. На войне как на войне, как говорится. Не нужно нести за нас ответственность, за себя отвечаем мы сами. Не нужно винить себя в гибели других – Вы сделали, что могли. Не нужно отгораживаться от помощи – это дар, а не сделка. Вы знаете, что мы не отступим, так уж лучше используйте нас так, чтобы был результат.

Оболонский пристально вгляделся в стоящих перед ним людей, потом молча кивнул. Признаться, он был рад. В его планах ведьмакам отводилась важная роль, но он не мог не предупредить их об опасности.

Это была неплохая идея – воспользоваться заброшенным подземным ходом, вот только никто не гарантировал, что выйти из него окажется также легко, как войти. Вряд ли нынешний хозяин замка вообще знал о тайном тоннеле, поскольку, продираясь сквозь земляные завалы, осторожно отводя в сторону свисающие плети корней и шлепая по непросыхающим чавкающим лужам, Константин не заметил ни малейших следов того, что в последнее время хоть кто-нибудь повторял его подвиг. Воздух был сперт и горяч, отдавая вонью гнили и разложения, ноги увязали в вязкой каше грязи, но мужчина шел вперед.

Оболонский случайно узнал о тоннеле, прорытом под замком, из бумаг в городском архиве. Тщательно изучая записки воеводы, разбиравшего дело знаменитой Бельки-Любелии, он обратил внимание на вскользь упомянутый тайный ход, у выхода из которого предусмотрительный воевода поставил воина, дабы преступница не сбежала сим путем. Где начинался и чем заканчивался этот ход – документы не сообщали, а план замка Марко Янича, остававшийся в архиве, никаких тайных ходов не содержал. Оно и правильно – кто ж станет сообщать о тайне всему свету?

Но то, что скрыто от глаз человеческих, отнюдь не обязательно скрыто и от тварей, способных смотреть не глазами. Петруша сделал свое дело – от лешего, обитавшего в замковом парке, тауматург получил сведения о том, куда выходит подземный ход, но остальное ему предстояло делать самому.

Константин шел, рассеянно замечая шаткость деревянных столбов, поддерживающих свод туннеля. Опоры были ветхими, могли рухнуть в любой момент – от неосторожного шага, от жаркого дыхания, от легкого касания… Оболонский замечал все – каждую вмятину на поверхности почерневших бревен, гроздья белесого мха, сползающего по корявым рыхлым доскам стен, бугристое месиво под ногами. Ему не нужен был огонь, ибо факел или лампа выдали бы его местонахождение с головой, он отчетливо все видел и в полной темноте. Ночным зрением он был обязан очередной дозе снадобья, хоть это и не радовало: от чрезмерного количества снадобья неожиданно проявилась накопившаяся за последние дни усталость, что могло привести к непредсказуемым последствиям. Бороться с накатывающейся апатией и одновременно сдерживать возбужденные эликсиром органы чувств было непросто, но необходимо. Оболонский любил все держать под контролем, и себя в том числе, а потому предпочел бы не туманить свой разум ничем, однако у него не было выбора – сейчас скрытность и внезапность были его главным оружием.

Где-то на поверхности над собой Константин ощущал всплески магии, однако ничто не преградило ему путь в тоннеле, из чего выходило, что Гура не успел или не захотел оградить дом или башню магической «цитаделью». Не видит опасности или не подозревает об опасности?

Путь преградили свалившиеся сверху деревянные балки и куча земли. Внимательно осмотревшись, Оболонский хмыкнул: леший уверял, что человек сможет пройти по подземному проходу, вот только забыл упомянуть, что этот человек должен быть по меньшей мере миниатюрным акробатом. Деревянные подпорки почти сложились пополам, с трудом удерживая на себе горы земли, балки покосились, прогнулись, кое-где переломились, торча из-под земли как голый остов какого-то огромного, случайно сплющенного зверя. Константин встал на четвереньки, осторожно прополз под упавшим бревном, обхватил следующую подпорку руками, перекатываясь в узкую щель между ним и опасно накренившимися досками – дерево ощутимо прогибалось, являя свое полусгнившее нутро и норовя разлететься на щепки. Едва мужчина нырнул в щель, как бревно, служившее ненадежной опорой для нескольких досок, качнулось, шаткий настил развалился, сверху потоком посыпались твердые комья земли. Теперь назад дороги нет, отстраненно подумал Константин, переводя дух и пробираясь в следующую щель, еще более узкую и ненадежную. В рот и нос забивалась душная, чуть влажноватая труха, руки покрылись разводами плесени.