Улыбка Горгоны - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Соболева cтр.№ 14

Спала Даша чутко. Новое место и отсутствие комфортной постели как-то не располагают к крепкому сну. Под утро она услышала щелчок, вернее, проснулась до того, как щелкнуло в прихожей. Приподнявшись на локте, Даша прислушалась, гадая, что могло так характерно щелкнуть – будто ключ провернулся в замке. Потом ей показалось, дверь кто-то тихонько притворил. А если не показалось? Кто пожаловал ни свет ни заря?

Даша откинула плед, спустила на пол ноги, замерла, лихорадочно припоминая, где оставила сумочку. Ага, брала телефон, потом кинула его назад в сумочку, значит, где-то тут… под рукой…

В прихожей загорелся свет, о чем свидетельствовали яркие и узенькие полоски по щелям. Дашу нельзя назвать трусихой, но, пардон, не в этой ситуации. Ей точно известно, что в квартире никто, кроме Зинаиды, не жил, разве что сама покойница забыла какую-то вещь забрать в могилу и вернулась за ней. Но призракам электрический свет не нужен, они и без ключей обходятся по идее…

– Кто здесь?! – громко, с паникой в голосе, крикнула Даша, шаря руками по креслам в поисках сумки. А обстановка чужая, к тому же темно, одной страшновато. Но разве она одна? – Вероника! Вероника, иди сюда! У нас гости!

Даша нащупала сумочку, лихорадочно расстегнула «молнию», вытрясла из нее все, что там имелось, на стол.

В прихожей кто-то затопал…

– Вероника! – звала Даша, ощупывая предметы на столе, что-то попадало на пол.

– Верони…

– Что случилось? – появилась та. – Где же тут выключатель?

Громко захлопнулась входная дверь, а через минуту Даша включила первый попавшийся светильник, к счастью, в комнате их несколько, искать долго в темноте не пришлось.

– Ты чего? – щурясь, произнесла Вероника. Даже со сна и сослепу заметила бледный вид новой подруги.

– Здесь кто-то был… – полушепотом произнесла Даша.

– В квартире? Кто? Когда?

– Только что. Я слышала… и… и там свет горит…

Непроизвольно Вероника ахнула: в руках Даша держала пистолет и осторожно приближалась к двери, ведущей в прихожую… Она смелая. И очень современная.

Лайма спрыгнула на перрон, поежилась, передернув плечами. В электричке пригрелась и даже вздремнула, а на воздухе ее обдало утренней прохладой, влажной и типично осенней. Солнце поднялось к верхушкам деревьев, слепило глаза сквозь ветви и пожухлую листву, тем не менее от него шел только яркий свет, но не тепло. Лайма повесила большую сумку на плечо, вторую взяла в руку и энергично зашагала к деревне. Дорога от полустанка вела через лесок, весной здесь раздается птичье многоголосье, а сейчас скромно чирикали воробьи и летали вороны, как бы наблюдая за порядком на захваченной территории.

Лайма торопилась, да на каблуках по проселочной дороге не разгонишься, а без них вид не тот, самочувствие не то. Она из тех женщин, для которых порванный чулок – драма, сломанный ноготь – трагедия, внешнему виду Лайма придает огромное значение, не распускается даже дома, чтоб в привычку не вошло. Тем более перед НИМ появиться в кроссовках, сознательно укоротив свои стройные ухоженные ножки и рост, не рискнула бы. До деревень ходит автобус, только его можно прождать и полчаса, и час, а идти по лесу, вдыхая хвойно-лиственный аромат, сдобренный крепкой земляной отдушкой, наслаждаться покоем – от этого удовольствия отказываются болваны.

Периодически отдыхая, Лайма добралась до ограды бывшего дома отдыха с санаторным режимом, под кодовым названием «база». Над въездом полукругом белела надпись «основа оща», что означало «Сосновая роща», просто отпали буквы, а приставить их некому. Ограда капитальная, но без ухода обветшала, за ней располагался парк, за ним – лес. По центральной аллее Лайма дошла до главного здания эпохи сталинизма, вот ему-то ничего не сделалось, стоит себе монументом с колоннами и балюстрадами, разве что штукатурка кое-где обвалилась. И внутри все тот же паркет, те же высокие потолки, большие окна, все целехонькое, лишь требует косметического ремонта. Умели раньше строить, умели.

Его комната была открыта, он не запирает дверь, и окно у него постоянно настежь, сюда воры-домушники не заглядывают, брать нечего. Лайма поставила сумки на стулья, сбросила куртку, подошла к окну и сладко потянулась, подняв руки над головой. Она успела и дикой красотой из окна полюбоваться, и сумки разобрать, и порядок навести, потом решила узнать, куда он подевался. Только Лайма решительно двинула к выходу, дверь распахнулась.

– Господи, где ты был? – обомлела она от его расхлябанного вида.

Мирон без суеты поставил удочку в угол, туда же на пол кинул сумку, после этого, поставив руки на пояс, хмуро ответил:

– На рыбалке.

– Ты любишь удить рыбу?

– Терпеть не могу. А чем еще здесь заняться?

С мелодраматичным стоном Лайма бросилась ему на шею, неистово целовала лицо, запустив пальцы в его соломенные волосы, успевшие за лето не только отрасти до плеч, но и выцвести. А Мирон так и стоял: руки на поясе, ноги широко поставлены, казалось, ему глубоко безразличны ее страстные, почти истеричные, поцелуи, что остудило Лайму, но чуть-чуть, она беспокойно заглянула в его лицо с тонкими чертами.

– Новости плохие? – спросил он, а не Лайма задала вопрос: мол, неужели ты не соскучился, не хочешь меня, как я хочу тебя?

– Мне… – Она сглотнула, подавляя бурление страстей внутри. – Мне не хотелось бы тебя расстраивать…

– Значит, плохие. Тогда не сейчас…

Внезапно Мирон рывком притянул ее, жадно впился губами в губы Лаймы, сжимая до боли и хруста костей. Одновременно он продвигался к кровати и при этом умудрялся стаскивать с нее одежду, отбрасывая куда попало то рукой, то ногой, если что-то падало на пол.

Соскучился, это радовало ее. И невозможно было предсказать, каким он будет сейчас – нежным и ласковым или в нем проснется животный инстинкт. Именно эти перепады, всегда неожиданные и диковатые, при всем при том искренние и непосредственные, доводили ее до исступления, до полного освобождения от самой же себя. Только с ним она поняла, что значит очутиться между жизнью и смертью, когда смерть перестает страшить, а жизнь хочется остановить на сиюминутном моменте, потому что дальше снова начнется одна бессмыслица. Не бессмысленно лишь сегодня, сейчас, этот миг, она и он, ведь скоро все закончится. А сейчас есть…

* * *

И кто бы это уснул после ночного проникновения в квартиру? Конечно, девушки больше глаз не сомкнули, сидели на кухне, пили чай и гадали, кто открыл собственным ключом квартиру, затем бесславно бежал.

– Может, любовник? – предположила Даша. – Точно! Кому еще, например, ты дала бы ключ?

– Не знаю. – При всей логичности предположения Вероника отнеслась к нему недоверчиво. – Клавдия Васильевна про любовника ничего не говорила…

– И что? – фыркнула Даша. – А если твоя сестра и он по каким-то причинам таились? Он женат, к примеру! А его тесть (или теща) занимает ответственный пост и при деньгах, сделает из зятя отбивную и скормит дворняжкам, если узнает.