Круиз для среднего класса - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Щербаченко cтр.№ 2

Каждый из этих людей искренне предан Бэнку, и он тоже любит их всех, таких несхожих меж собой, но объединенных одним-единственным – зато каким! – словом. Это магическое для каждого банкира слово – вкладчик.

2.

Банку «Доверительный» было от роду двадцать лет, он несколько раз менял владельцев и в рейтинге российских банков занимал триста-какое-то место. Выше не поднимался, но и ниже не сползал. Бэнка, постепенно прибравшего к рукам блокирующий пакет акций и ставшего председателем правления, вполне устраивало малозаметное место его кредитного учреждения.

С виду банк был вполне обыкновенным, исправно обслуживал население, выдавал кредиты, и рядовому клиенту было невдомек, почему он попеременно встречает здесь депутата, режиссера, бывшего министра, спортсмена, ученого, политика и прочих медийных персон, которых показывают по телевизору. А ему, рядовому, и не полагалось знать того, что было известно лишь посвященным.

Название «Доверительный» исчерпывающе отвечало истинной сути банка. Вкладчики категории А, как называл их Бэнк, доверяли ему свои деньги, которые он размещал под очень высокие проценты, раза в полтора выше тех, что рекомендовал Центробанк. При этом предупреждал, что в открытую делать этого не может, ЦБ шкуру сдерет, поэтому депозиты приватные (приятное слово), в реестре банка не значатся, сами же деньги работают, обеспечивая аппетиты своих владельцев, в стабильных европейских государствах. Риски нулевые, проценты ежеквартальные, возврат вклада по первому требованию.

Взыскательную и капризную категорию А условия устраивали. Помимо сказочных процентов, был еще один важный нюанс: многие вип-клиенты не хотели светить свои доходы, а держать деньги в не приносящей прибыли банковской ячейке душила жаба. Присутствие же рядом с тобой привилегированных персон, помимо того, что поднимало тебя в собственных глазах, еще и снимало сомнения относительно надежности Бэнка и всего его заведения. Какие вам еще гарантии?

Ко всему прочему «Доверительный» был элитным клубом, приятным во всех отношениях. Он размещался в небольшом, но прекрасно отреставрированном особнячке на Гоголевском бульваре. При подъезде вип-клиента открывались ворота, помощник председателя правления (младший племянник Бэнка) уже встречал гостя, охрана демонстрировала готовность отдать за него жизнь, а секретарша (жена старшего племянника), лаская его глазками, вела в приемную, где уже ждал, открыв объятия, счастливый шеф. Ритуал демонстрации уважения, отточенный до деталей, не нарушался никогда.

Сначала решали деловые вопросы, для чего помощник отводил вкладчика в специальную комнату, где сидел сотрудник по особым поручениям (родной брат председателя правления). В этой комнате с толстой металлической дверью находились массивный сейф и аппарат для пересчета денег, здесь шуршали фиолетовые, зеленые и красные купюры. И отсюда с чувством исполненного долга гость возвращался в кабинет первого лица.

Надо заметить, что кабинеты банкиров мало чем отличаются друг от друга. К кому ни зайди, увидишь громадный рабочий стол красного дерева, кресла и диван, обтянутые темно-зеленой кожей с золотыми заклепками, многоярусную библиотеку, где выстроены переплеты Брокгауза-Ефрона и иных раритетов, в которых хозяин не догадался разрезать страницы. По стенам развешаны в рамочках благодарственные письма, подписанные руководителями могучих ведомств. На видном месте обычно выставлены предметы увлечения владельца – старинные сабли-пистолеты или китайские вазы эпохи Мин. Не считается нескромным повесить свой портрет работы Шилова или Никаса. При всем многообразии деталей банкирский стиль содержит один-единственный посыл: в нашем банке все офигенно, немедленно несите сюда ваши деньги!

Кабинет Бэнка наследовал этой традиции, хотя понтов было меньше. Никаких ваз и сабель, никаких энциклопедий; имелся, правда, портрет работы Худа. Денег за него автор не взял, попросил взамен накинуть пару процентов на и без того непомерную ставку; Бэнк, улыбнувшись, накинул полтора. Центральное же место в кабинете занимал огромный круглый стол, где постоянно обновлялись напитки и закуски и где многие уважаемые гости перезнакомились меж собой.

Несмотря на нечеловеческую занятость, вип-клиенты с удовольствием приезжали в банк пару раз в неделю, даже без всяких дел, а просто, чтобы насладиться приятной компанией и остроумной беседой. Тех, кто засиживался до обеда, Бэнк вел для продолжения банкета в соседний с банком трактир «Семеныч», названный в честь знаменитого барда. Владелец заведения, он же Реет, как мы помним, тоже был вкладчиком, так что принимал сотоварищей по высшему разряду. И первый спич, всегда один и тот же, произносил Бэнк: «Мечта каждого банкира – жить как можно дольше и умереть в один день с клиентом!». Компания отвечала овацией.

Так за десяток лет хитроумный и общительный Бэнк, выражаясь по старинке, сформировал коллектив вкладчиков. Эти люди, которых жизнь сделала глубокими индивидуалистами, сами себе удивляясь, действительно стали подобием коллектива: звали друг друга на дни рождения, ходили на презентации и выставки, на матчи и премьеры, устраивали на лечение, учение и отдых, помогали детям с работой, внукам – с детсадами и гимназиями. Оказалось, что деньги, лежащие в одной кубышке, сплачивают их владельцев, создают, можно сказать, чувство родства. Размеры накоплений, разумеется, никто не обсуждал, это было бы неприлично, но бывалая публика определяла объем вклада по косвенным признакам. С минимальными, заметим, погрешностями.

Словом, всем было хорошо, но особенно – Бэнку. Он радовался, что так ловко закрутил в вихре вальса влиятельных людей, которые мудро отвели ему место первого среди равных, и это, конечно же, льстило и поднимало самооценку. Но банкир испытывал не только гуманитарное удовольствие, – вкладчики приводили новых клиентов, тоже, как правило, непростых людей. Соответственно множились связи Бэнка – он называл их «вязки». А вязки создавали ощущение защищенности; случись что – всегда можно позвать подмогу.

И это «что» случилось.

В «Доверительный» заявилась проверка из Центробанка. Вроде бы, ничего необычного, такие комиссии приходили и прежде, но эта уселась всерьез и надолго. Бэнк забеспокоился, стал подозревать злодейские козни врагов, которые, конечно же, у него были, как у всякого банкира. Чутье подсказывало, что все это неспроста.

Через три месяца цэбэшники официально представили результаты проверки. Накопали неплохо, предписали меры исправления, в том числе ограничивающие банковскую деятельность. Неприятно, хотя не смертельно. На душе, однако, сделалось муторно, – если Центробанк регулярно отзывает банковские лицензии, кто поручится, что следующим не схлопнешься ты?

Адвокатская контора, с которой сотрудничал «Доверительный», пообещала Бэнку провести разведку и закрыть проблему, ежели она действительно существует. Бэнк дал денег и попросил максимально ускориться, пока не задергались вкладчики.

Но оказалось, что вкладчики не лыком шиты и уже прознали о результатах проверки. Первым явился Гос, на другой день пришла троица – Сил, Деи и примкнувший к ним Поп. На посуровевших лицах товарищей была написана тревога. Бэнк завертелся волчком, славно угостил визитеров, те, хоть и набрались, но точно не успокоились. На третий день вернулся Гос и сказал, что забирает свои вклады. Председатель правления кинулся объяснять, что это, конечно же, святое право вкладчика, но общая сумма очень крупная, в кассе ее нет, нужно вынуть из оборота, а это потребует времени. «Вот и вынимай, даю неделю», – холодно молвил Гос и удалился, не забыв хлопнуть на дорогу коллекционного кальвадоса. У Бэнка заныло сердце. Придется отдать деньги, иначе склочный Гос поднимет шум, и все остальные тотчас примчатся требовать свое.