|
Cтраница 18
Страшные бедствия, которые приходилось испытать казаку, застигнутому в диких степях Запорожского края, художественно обрисованы в народной думе «О побеге трех братьев из-под Азова», в которой представлено, как два брата едут на конях через восточные степи Запорожья, а третий, пеший – пехотинец, спешит-поспешает за конными братьями, напрасно молит их взять его с собой, потом теряет их из виду, добирается до Савур-могилы и тут в страшных муках погибает от голода и жажды:
Из-пид города, спид Азова то невелыки туманы уставали. Як три браты ридненьки, Як голубоньки сывеньки, Из города, из Азова, з тяжкой неволи У землю хрестиянську до батька, до матери, до роду утикали. Два брата кинных, А третий брат, меньший, пиша-пишаныця, За кинними братами угоняе, На биле камння, Ня сыре кориння Свой нижки казацьки-молодецьки побивае; Кровью слид заливае, И до кинных братикив словами промовляе: «Братики мои ридненьки, Голубоньки сывеньки, Добре вы учините, Мене, наименыпого брата, миж кони возьмите, И в землю християнську, до отця, до матери, до роду надвезите». И ти браты тое зачували, Словами промовляли: Братику мылый, Голубоньку сывый, Ради б мы тебе миж кони узяти, И буде нас Азовська орда нагоняти, Буде в пень сикти-рубати, И буде нам велыку муку завдавати». И тее промовляли, Видтиль побигали… Тоди меньший брат на Савур-могилу збигае, Словами промовляе, Слёзами облывае: Побило мене в поли три недоли: Перша доля безхлибье, Друга доля безвидье, А третя – буйный витер в поли повивае, Видного казака з ниг валяе. Тоди меньший брат на Савур-могилу зихожае, Головку свою казацьку склоняе, Батькову-матчину молитву споминае. От руками не визьме Ногами не пиде, И ясными очима на небо не зглине, Кругом взирае, Тяжко вздыхае: «Голово моя казацькая! Бували мы у землях турецьких, У вирах бусурменських; А теперь прыпало на безвидди, на безхлибьи погибате, Девятый день хлиба в устах не маю, На безвиддьи, на безхлибьи погибаю!» Тут тее промовляв… не чорна хмара нолитала, Не буйнии витры вийнули, Як душа казацька-молодецька з тилом розлучалась. Толи сыви зозули налитали, У головах сидали, жалибно кували, И як ридни сестры оплакали; Тоди вовки-сыроманьци набигали, И орлы чорнокрыльци налитали, В головках сидали, З лоба чорни очи выдырали, Биле тило од жовтой кости одрывали, Жовту кисть по-под зелеными яворами разношали, И комышами укрывали. И жалибненько квилили-проквыляли: Тож вони казацькии похороны одпрьвляли
[156]. О других бедствиях Запорожского края, саранче, разного рода насекомых, особенно комарах, слепнях и мошках, этих «крылатых шпильках запорожских омутов», и зимних стужах дают подробные и весьма любопытные описания современники-очевидцы, каковы упомянутый нами не раз инженер Боплан и барон Тотт. «Бесчисленное множество оной (саранчи) на Украине, – говорит Боплан, – напоминает мне наказание, ниспосланное Всевышним на Египет при фараоне. Я видел, как бич этот терзал Украину в продолжение нескольких лет сряду, особенно в 1645 и 1646 годах. Саранча летит не тысячами, не миллионами, но тучами, занимая пространство на пять или на шесть миль в длину и на две или на три мили в ширину. Приносимая на Украину почти ежегодно из Татарии, Черкесии, Бессы и Мингрелии восточным или юго-восточным ветром, она пожирает хлеб еще на корню и траву на лугах: где только тучи ее пронесутся или остановятся для отдохновения, там через два часа не останется ни былинки, и дороговизна на съестные припасы бывает ужасная. Бедствия увеличиваются в триста раз более, когда саранча не пропадает до наступления осени… Нет слова для выражения количества саранчи: она совершенно наполняет воздух и помрачает свет дневной. Полет ее лучше всего сравнить со снежными хлопьями, рассыпаемыми вьюгой во все стороны. Когда она сядет, все поле покрывается ею, и раздается только шум, который она производит, пожирая растения; оголив поле в час или в два, туча поднимается и летит далее по ветру. В это время исчезает свет солнца и небо покрывается как будто мрачными облаками. В июне месяце 1646 года я должен был остановиться на две недели в недавно построенном Новограде, где заложена была мною крепость; увидев там бесчисленное множество саранчи, я не опомнился от удивления. Гадина вывелась в окрестностях Новограда весной и не могла еще хорошо летать, но покрывала землю и наполняла воздух так, что я не мог без свечей обедать в моей комнате. Дома, конюшни, даже хлева и погреба были набиты ею. Чтобы выгнать эту незваную гостью из комнаты, я жег порох, курил серой, но все без пользы: как отворят дверь, бесчисленное множество насекомых вылетало и прилетало в одно и то же время. На улице она кидалась в лицо, садилась на нос, щеки, брови, даже падала в рот, если кто хотел вымолвить слово. Это неудобство еще незначительно в сравнении с беспокойством во время обеда: разрезывая мясо на тарелке, вы поневоле давите саранчу, и едва раскроете рот, чтобы проглотить кусок, в ту же минуту должны выплевывать влетевшую гадину. Люди самые опытные приведены были в отчаяние неописанным множеством саранчи: надобно быть самому очевидцем, чтобы судить об этом наказании. Опустошив в две недели окрестности Новограда и получив силу летать, саранча отправилась по ветру в другие области. Я видел ночлег ее: кучи насекомых покрывали дорогу на четыре дюйма в толщину, так что лошади наши останавливались и только под сильными ударами плети передвигали ноги; подняв уши и фыркая, они переступали с большим страхом. Гадина, давимая колесами повозок и лошадиными копытами, испускала смрад нестерпимый, для головы весьма вредный; я принужден был беспрерывно держать у носа платок, намоченный уксусом. Свиньи с жадностью пожирают саранчу и отъедаются весьма скоро; но никто из людей не употребляет ее в пищу, единственно по отвращению к гадине, которая наносит столь большой вред. Саранча живет не более шести с половиной месяцев, но распложается и на следующий год: октябрь месяц останавливает ее полет; тогда каждое насекомое выкапывает хвостом яму и, положив в оную до 300 яиц, зарывает их ногами; после этого умирает. Ни дождь во время несения яиц, ни сильный зимний холод не истребляют зародышей; весной же, в половине апреля, когда солнечные лучи нагревают землю, саранча вылупляется из яиц и расползается, но не прежде шести недель получает способность летать; до того же времени отходит недалеко от места своего рождения. Укрепись в силах, она направляет свой полет по ветру; постоянный северо-западный ветер вгоняет ее в Черное море, а ветры других стран разносят этот бич по Украине… Вот что замечено мной в долговременное пребывание на Украине об этом насекомом. Оно бывает толщиной в палец, а на длину имеет от трех до четырех дюймов»
[157].
Вернуться к просмотру книги
Перейти к Оглавлению
Перейти к Примечанию
|
ВХОД
ПОИСК ПО САЙТУ
КАЛЕНДАРЬ
|