Снежный король [= Кровавая свадьба ] - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Соболева cтр.№ 25

Как следопыт-охотник кралась за ними Кира Викторовна, прячась за кустами и стволами деревьев. Ее муж, ее Петр, и девушка разделись донага, бросились в воду. Они плескались и резвились, как дети, а она сидела в кустах, зажав руками рот, чтобы не закричать. Проклятая луна, круглая, как сковородка, и огромная зависла на звездном куполе, высвечивая подробности измены. Оказывается, Пете не страшна холодная майская вода, он умеет красиво и страстно любить, от него веяло молодостью. Потом, закрывая глаза, она восстанавливала в памяти картину: гладь воды с лунной дорожкой, песчаный берег в сказочно-нежном свете, два обнаженных тела, на которых дрожали и замирали лунные блики. И слышала шепот Петра и девушки, которой ее муж говорил «люблю»! А когда Кира слышала последний раз от него «люблю»? Десять лет назад, двадцать? Она кусала руки, чтобы не выскочить из-за кустов, не разодрать когтями грудь девушки и не вырвать оттуда ее коварное сердце.

Любовница мужа – бывшая ее ученица, лучшая ученица, которую Кира Викторовна вытянула на золотую медаль, гордость школы. Таня окончила университет, теперь работает у Петра. Они еще купались, он заботливо растирал полотенцем тело Тани и целовал ее так, как когда-то в юности целовал Киру. Они ушли, а она не могла встать, словно из ног выросли корни и впились в сухую землю. Собралась с силами на рассвете. Закоченевшие и онемевшие ноги едва переступали. Подойдя к домикам, где расположилась на ночлег вся бражка, хотела поджечь их, щелкала зажигалкой, но тщетно, даже деревянное крыльцо не загорелось. Измученная Кира Викторовна вернулась домой, где встретилась с пустотой, с нею бродила по комнатам, разговаривала. Затем села на пол и завыла. Жгучая обида, лютая ненависть прорезались в том вое.

Петр появился вечером следующего дня бодренький, с чистыми глазами ангела. Впервые Кира Викторовна взглянула на мужа со стороны и с ужасом обнаружила, что он еще хорош собой, седина только придавала ему импозантности и благородства, его не портило даже обозначившееся брюшко, он вполне может нравиться женщинам. А она рядом с ним старуха, заезженная кляча. Как все-таки больно! Она никогда ему не изменяла, он же так легко забыл лучшее тридцатитрехлетней совместной жизни, а ведь было многое, а он ЗАБЫЛ. Она нашла в себе мужество не высказать накипевшее, а переговорить с Феликсом.

Вот в ком она видела причину перемен в муже – в Феликсе. С ним ее и Петра связывала многолетняя дружба. Учились в одной школе, жили по соседству, семейные торжества отмечали вместе. Кира Викторовна пришла к нему в офис как к другу за советом и помощью, но гипертрофированная гордость помешала поговорить по душам. Феликс сам должен был просить прощения и предложить помощь, посчитала она, поэтому вместо откровенных излияний вывалила на него вагон обвинений:

– Значит, так, Феликс. Ваши мерзости мне известны во всех подробностях. Я могу сказать, где и как вы провели майские праздники, сколько шлюх с вами было, которые годятся вам во внучки. Ты – ладно, человек одинокий, но моего Петра не смей развращать. Друг называется. Ты стал посмешищем в городе, развратным, богатым мешком, который лезет на молоденьких девочек, – так о тебе говорят. Но я не хочу, чтоб и над Петром смеялись, он приличный здравый человек, это ты его сбил с толку, развратил, ты... ты спаиваешь его. Пить он начал, когда вы совместно занялись бизнесом.

Феликс слушал, не перебивая, он умел давить гнев. На необоснованные (по его мнению) обвинения ответил беспощадно:

– Ты думаешь, человека можно развратить, если он этого не желает? Ты уверена, что я заслужил твои обвинения? – Она хотела ответить, однако Феликс остановил ее: – Стоп, Кира, теперь я говорю. Его что, два молодца держат за руки, третий разжимает челюсти, а я заливаю ему водку в рот? Полагаю, спаивают именно так. Дальше. Я привязываю его за руки-ноги, а потом на член сажаю шлюх? Я правильно тебя понял? Докажи, что я так делаю, тогда соглашусь, что я развратил твоего мужа. Нет, дорогая, его развратила ты. Вон зеркало, подойди, посмотрись в него. Кого ты там увидишь? Злую, неухоженную бабу. Ты давно красила волосы? Посмотри, посмотри!..

Феликс энергично вышел из-за стола и грубо подтолкнул Киру Викторовну к зеркальной стене. Он любил много света и пространства, поэтому в офисе стена напротив окон была оформлена зеркалами.

– Чего глаза опустила? – добивал ее он. – Смотри на себя. Волосы у корней отросли, отчего голова кажется грязной. Это мужчину, Кира, седина украшает, женщину она делает омерзительной. Да, случается, что и женщине идет седина, но только умные бабы умеют недостатки превратить в достоинства. Ты же плюнула на себя. Петя пьет? Да как же не запить? Ведь у вас дома находиться невозможно. Ты там цербер, охраняющий порядок. Вот только порядок у тебя какой-то вывернутый: громко говорить нельзя, громко смеяться – пошло, анекдот рассказать – упаси бог, танцевать, отрываться с визгом – вульгарно. Ты запрещаешь радоваться, а требуешь, чтобы тебя любили. Куда делись ваши друзья, Кира? Их же много было. Ты отпугнула всех. С тобой пресно, скучно, тоскливо. Не вини никого, только себя...

Заметив на ее лице выражение адовых мук, Феликс замолчал, походил по кабинету, затем сел в кресло, исподлобья взглянул на нее. Старая, несчастная женщина смотрела в зеркало на себя. Он пожалел ее:

– Прости, Кира, я погорячился. Ты и Петя мне дороги, но... Я хочу, чтобы ты сделала выводы. Думаю, наладить отношения никогда не поздно.

Она с трудом двигалась на ватных ногах к выходу, еще бы, такое услышать! Взявшись за круглую ручку, задержалась. Слегка повернув голову к Феликсу, не глядя на него, она произнесла тусклым голосом:

– Ты страшный человек, Феликс, страшный...

– Неужели ты ничего не поняла? – поразился тот. – Неужели ты настолько упрямая и... тупоумная, что не способна смотреть правде в глаза? Извини, я о тебе был лучшего мнения. Кира, ну, кто скажет тебе правду, как не я? Ты только сядь одна и подумай.

Она горько усмехнулась, не попрощавшись, вышла. За спиной услышала резюме Феликса, не предназначенное для ее ушей:

– Какая дура!

Он наблюдал из окна офиса за выезжающей со двора машиной, которую вела Кира – когда-то милая, обаятельная Кирочка, на которой он хотел в юности жениться. Как меняются люди! Машина рывками, словно за рулем сидел новичок, удалялась по дороге.

Ее била дрожь, будто отбойным молотком, глаза набухли от слез, она громко жаловалась себе вслух, ведь больше ей не с кем было поделиться:

– За что, за что он меня ненавидит? За то, что я вышла замуж за Петра? Значит, вот как отомстил! Разрушил мою жизнь. Выждал и разрушил. Мерзавец, какой мерзавец!..

Когда же она подошла к телу Феликса, лежащему в гробу центнеру мяса, приготовленному на корм червям, наклонилась якобы поцеловать в лоб, но не сделала этого, а торжествующе, еле слышно прошептала:

– Получил, сволочь?

...Свистел свисток, вода в чайнике закипела давным-давно, а Кира Викторовна не слышала, стояла у окна, повторяя, как заведенная машина:

– Сегодня Петя не придет. Что мне делать?