Мимикрия жизни - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Карабаджак cтр.№ 19

Помню, когда развод советских государств только начинался таких постов у нас было только два и то мы возмущались и негодовали по их поводу, а наш Президент, как раз тогда баллотировавшийся на свой первый срок и приехавший в наше захолустье со своей предвыборной кампанией, искренне поддерживал наше возмущение и клятвенно заверял, что с соседями можно договориться и упростить процедуру пересечения границы. Сейчас у Президента истекает уже второй срок, а у нас вместо двух постов – семь! Нестандартная у Президента интерпретация понятия «упростить» и наглядный пример избирателям того, стоит ли верить предвыборным обещаниям.

Пограничные страсти не отпускали. Марго вспомнила о моей сестре, живущей за тем самым кордоном, который мы только что преодолели, и профессионально поинтересовалась, какие паспорта у нее и ее домашних.

– У них наше гражданство – ответила я и рассказала о перипетиях сестры и ей подобных по получению гражданства, – паспорта получали в посольстве. Сестра рассказывала, что нервов и сил, и здоровья, и времени, и денег потрачено было немерено. Да у них там почти все так пробивались, через посольство и доказывая свои основания на гражданство, – я усмехнулась, – люди вдруг оказались за границей и должны были доказывать, что они свои. Ведь многие в свое время там оказались не по своей воле. Когда была нужда в их рабочих руках на больших стройках, то их особо не спрашивали, комсомольские или партийные путевки в зубы и – вперед! Выполнять задачи Партии и Правительства! Нужны были молодые специалисты, тоже особо не церемонились: послевузовское распределение и, как минимум, три года трудись на благо государства там, куда оно тебя направило. А сейчас новые государства от того, советского, открещиваются, как будто от истории можно отказаться, и людям приходиться обивать всевозможные пороги и слезно доказывать свое право на Родину.

Марго сочувственно кивала в знак согласия со мной и с моим негодованием относительно такого хладнокровного бессердечия со стороны властей, а я продолжала жаловаться словами своей сестры:

– А очереди возле посольства, сестра рассказывала, просто преогромнейшие были, причем, внутрь, то есть во двор, совсем не в помещение, никого не пропускали. Люди стояли перед воротами, как подаяния просили. И так изо дня в день под открытым небом в любую погоду – снег, дождь, жара… Посольские даже не пытались эту толпу хоть как-то организовать, я уже не говорю о том, чтобы создать людям хоть какие-то условия для такого длительного ожидания. Люди сами вели списки, как в советские времена в очереди на мебель. Регулярно надо было отмечаться. А как это сделать, если ты не в столице живешь, а на периферии, да еще непризнанной? Нанимаешь проворного местного удальца, и он за отдельную плату (неплохой бизнес, да?) за тебя в положенные дни отмечается. И так, пока твоя очередь не подойдет. Представляете, когда она может подойти, если ты в очереди тысяча сто двадцать пятый, а посол в приемные дни принимает максимум пять человек, а приемных дней у него всего два в неделю?.. Наконец, проходит и это ожидание и ты, тайно радуясь, попадаешь на прием к послу или его помощнику и вдруг узнаешь, что тебе какой-то бумажки не хватает или чьей-то подписи, или какого-то штампа или еще чего-нибудь, и все у тебя начинается заново…

Марго продолжала сочувственно кивать мне, как будто все рассказанное происходило со мной, а не с моей сестрой и с другими людьми, проживающими на той непризнанной территории и обреченными не только на такие, но и на массу других проблем. Павленко, комментируя мое повествование, сказал, что такой дурдом у нас при любой власти, как бы она себя не называла – монархическая, коммунистическая или демократическая. Марго и с ним согласилась, кивнув ему в ответ и сказав, что чиновники всегда и везде одинаковы. При этом надо было понимать, что себя Марго к этим бюрократам не причисляла. Мне показалось, что та же мысль легла тенью на лица Виталия и Павленко, но все мы, понимая курьезность ситуации, интеллигентно промолчали.

Тем временем мы подъехали к знаменитым «трем столбам», которые служили своеобразными воротами в город и открывали подступы к нему.

Мы стали договариваться, кого, где выбросить, а также о том, в какое время и в каком месте мы встретимся для обратного пути.

Меня Виталий высадил перед зданием экспертно-криминалистического отдела, предварительно выудив из меня согласие пообедать с ним. Мы договорились встретиться в два часа дня на каштаново-платановом Приморском бульваре, надеясь, что к этому времени каждый из нас успеет решить свои дела.

Я обратила внимание, что Виталий заметно нервничает, и пожелала ему удачи. Все-таки, аудиенция ему предстояла серьезная.

Криминалисты ничем особенным меня не удивили, сообщив, что на охотничьем ружье (по делу Вальева) обнаружены отпечатки пальцев обоих братьев. Другого я и не ожидала. Забрав заключение, и не вдаваясь в личные беседы с экспертами, я помчалась в иные экспертные организации, заключения которых были мне нужны по другим делам, находящимся в моем производстве. Так как эти организации были разбросаны по всему городу, то мне пришлось мотаться, пересаживаясь с трамвая на троллейбус, с троллейбуса на автобус, с автобуса на маршрутку и так далее, перемежая это все разговорами с экспертами, улыбками незнакомым мужчинам в транспорте, которые хоть и редко, но задерживали на мне свой любопытный взгляд. Мне вспомнилась героиня одного романа, которая произносит обреченную фразу: «На меня больше не оглядываются мужчины…» и подумалось, что время пока жалеет меня и, как забралом, защищает от этой обреченности. Странно, но женщинам приятно внимание именно незнакомых мужчин, причем эти мимолетные взгляды, порхающие на губах улыбки нужны не для предчувствия некоего будущего романа, а для того, чтобы продолжать ощущать себя женщиной. Женщиной, из-за которой теряют голову и… не только голову.

Последним пунктом моих городских путешествий была родная контора – областная прокуратура. Добравшись до нее, я намеревалась быстро отдать бумаги шефа и, не задерживаясь, отправиться на условленную встречу с Виталием. К тому же времени до этой встречи оставалось немного, а мне еще топать до бульвара приличное расстояние. В отделе, где благосклонно приняли бумаги шефа, меня попытались задержать просьбой прокомментировать кое-какие цифры в этих документах, но я, сославшись на свою неосведомленность, так как являюсь следователем, увернулась от длительного профессионального общения и, выйдя из серого здания прокуратуры, весело направила свои стопы к намеченному пункту встречи, засматриваясь на красоты любимого города. Благо, нахлынувшее беззаботное настроение позволяло замечать старинные украшения двухсотлетних зданий, своенравно соседствующие с современным стеклянно-металлическим авангардом и кокетливой пластикой городских лавок. Город менялся на глазах и, несмотря на яркую вызывающую броскость и вычурность некоторых новшеств, он нравился мне все больше и больше.

Возле памятника основателю города на изящной скамейке сидел Виталий. Я постаралась подойти незаметно, и мне это удалось. Только присев рядом с ним, и намеренно легко задев его локтем, я дала знать о своем присутствии. Виталий оторвал взгляд от созерцания ослепительного белого лайнера, смело расположившегося на берегу морского вокзала. Морвокзал отстоял от Приморского бульвара на большом расстоянии, но так как бульвар раскинулся на возвышенности, а морвокзал в низине, то последний был виден как на ладони и все, что к нему причаливало, приятно поддавалось взору.