Главное – выжить - читать онлайн книгу. Автор: Марина Иванова cтр.№ 124

– Теть Шура, а Света где?

– У мужа. Где ж ей быть. Мы ее с отцом быстро наладили. Выпендривается, понимаешь. Парень с квартирой, водитель. Ее любит. Что ей еще нужно? Так нет, любовь подавай. А откуда ее, любовь эту, сейчас взять? Это раньше у нас была любовь. Мы с отцом так любили друг друга. Молодые, красивые были. Мы тогда не пили совсем. Я первый раз выпила и меня так поласкало! А Васька тот вообще в рот не брал. Спортсмен, высокий красавец, короче, боец! И с армии пришел не пил. А потом мы на север завербовались. Чуть по чуть, вот и дожили: алкаши мы, понимаешь, Катюха. Если честно, мы на юге тридцать лет не были. Как отпуск, отпускные получим и за бутылку. Утром с похмелья так плохо, что жить не хочется. Думаем, ну сейчас чуть выпьем, полегчает и поедем в отпуск. Итак до следующего утра. И вот каждый день собираемся, – плача исповедовалась тетя Шура. – На следующий день опять такая петрушка. Мне кажется, что мы давно умерли. Мертвые живем. Утром плохо, думаем, только похмелимся и опять до утра. Вот и весь отпуск – ездим из кухни до спальни и обратно, – и, улыбаясь сквозь слезы, добавила: «А на работу выходим черные от пьянки, нам все говорят – сразу видно, что на юге были. Вот хохма. Живой анекдот!».

Катя смотрела на эту улыбающуюся сквозь слезы женщину и думала: «Не такая судьба у нее должна была быть. Почему так с нею в жизни произошло?»

Тетя Шура будто прочла ее вопрос и вслух ответила:

– Кать, я сама себе эту судьбу сделала. У меня трое детей было: Света, Соня и Сашка, все на букву «С». А я, как дура, вернее как Светка, все любовь искала. Уже замужем была за Васькой, а искала. Короче, влюбилась я в своего начальника. А он еще тот кабель был. Ну и закружила я с ним. Я тогда мало пила, а он сильно обходительный был. С цветами всегда ко мне приходил. Мой Васька и не знал, что их дарить нужно. А тот культурный, ручки белые, нежные.

Но и застал меня Васька под этими ручками, а там больше не под чем было. Ну и убил его, хотел и меня, да деток пожалел наших. Вот он – в тюрьму, а я – в пьянку с горя. Тоска за любимым была. А я ведь только тогда и поняла, что любимый мой, – это Васька и есть. А детей я растеряла всех. Одна Светка рядом. Сонька нас с отцом стесняется, уехала в другой город, вышла замуж, всем сказала, что умерли у нее родители, а Сашка, сынок наш, тот сидит все время в тюрьме. Вор он.

И тетя Шура тяжело вздохнула, высморкалась в фартук, утерла слезы и стала показывать Кате фотографии родственников и земляков Катиных дальше.

– Тетя Шура, ты знаешь, я первый раз вообще вижу, чтобы кто – нибудь себя алкоголиком называл. Это уже подвиг. Но получилось так в жизни, но согрешили вы, но расплатились за свои грехи, – своим же счастьем. Нельзя унывать. Нужно дальше жить. Вы такая красивая, добрая. Вы очень хорошая. Нельзя себя так казнить. Мне кажется, что и воспоминания, вы просто хотите утопить в водке. Но воспоминания такие не объемные и невесомые, что их не утопишь, их нужно только отпустить. Пусть себе летят, – сказала Катя, обнимая несчастную женщину.

– Спасибо, Катя. Ну уже поздно начинать жить сначала. Я улечу теперь только вместе с воспоминаниями. Ты, Катюха, не пей. Вижу я, что ты очень серьезная. Будет у тебя здесь счастье, я точно знаю, но обещай мне, что Светку вывезешь на родину. Она у меня очень хорошая: пьет не много, ей бы замуж за Ромку официально выйти, а он ей только гражданский брак предложил. А я так хочу, чтобы все было по-настоящему. Вот вместе их и вывезешь, если получится, ладно?

– Конечно, тетя Шура, – сказала Катя. – Я и Свету и ее мужа повезу на нашу родину, и вас с дядей Васей, я обещаю, что отвезу вас в Михайловск.

– Спасибо большое, дочка, – вытирая слезу, произнесла тетя Шура. – Ну ладно, что это я все о себе, да о себе. Давай о тебе поговорим. – Ты так на мою Свету похожа, а как фамилия твоя?

– Я Воронцова.

– Воронцова, что-то я таких не знаю. Катюша, а ты где сегодня ночевала?

– Я у Люды ночевала, у той дальней родственнице, про которую я вам рассказывала. Она даже прощение у меня попросила. Вроде помирились, – сказала Катя, вздыхая.

– Смотри, Катюха, поосторожней с ней. И запомни одно и навсегда: мой дом – это твой дом. Если тебе будет плохо, сразу беги к нам. Мы с отцом тебя обидеть никому не дадим. А Ваське я сказала, что ты в общаге живешь. Так он ругался, ужас! Сказал, что не позволит, чтобы любимая племянница жила в общежитии. Пойдем, я тебе твою комнату покажу. Вот иди сюда, смотри – вот эта самая уютная спальня – твоя теперь будет. Мы тут прибрались для тебя. У нас же трехкомнатная квартира. Вот тебе ключи от квартиры, теперь это твои ключи. Сашке еще сидеть и сидеть в тюрьме. Пусть подумает над своей жизнью. Он, ты знаешь, вообще работать не хочет. Катюха, ты когда захочешь, приходи к нам и живи. Нечего по чужим углам скитаться. У тебя теперь своя квартира в центре города есть. Знай, наша квартира – это твоя квартира! – сказала тетя Шура, обнимая Катю.

– Что насекретничались, все косточки перемыли мне? Торт зажали и чай не зовут пить, – забасил дядя Вася, выходя из спальни. – А я ведь тоже сладкое люблю. Я – добрый, правда, мать? – спросил он, обнимая ласково – грубо тетю Шуру за плечи. И, сдавив ее своими сильными длинными ручищами, добавил: «А не принять ли нам с тобой, маманя, на грудь по пятьдесят, нет, по сто грамм?».

«Видно теперь задавили воздушные воспоминания и дядю Васю тоже», – подумала Катя и, попрощавшись с новыми родственниками, выпорхнула за дверь.

Катя очень полюбила этих своих земляков. Ей нравилось в них все. Она искала оправдание их заболеванию. Она понимала, что не все могут выдержать испытания судьбой. Но, голая правда, – она вот такая и есть ничем не прикрытая, – ни ложью, ни фальшью, ни временем. Их голая правда была вымученной, выстраданной, испытанной. Несмотря на все беды, выпавшие на их долю. Они не озлобились. Они не изменили себе. Они ни об одном человеке не сказали плохо. У них все были хорошие, кроме них самих. В своих бедах они винили только себя и свою любимую водку. У них вообще не было виноватых. В их жизни не было недоверия к другим людям, даже сомнений по поводу того, давать первому встречному ключи от квартиры или не давать. С этими размышлениями Катя и не заметила, как добралась до Людиной квартиры.

Пролетело незаметно несколько месяцев. Катя продолжала работать в кооперативе. Коллектив ей очень нравился. Свежий, весенний запах приходил с юга, но Север нисколько не менялся. Снега было много, сугробы лежали до крыш домов и только птицы пели свою весеннюю песню, – щебетали весело и кричали всем прохожим: «Скоро весна! Скоро весна! Скоро весна!».

Дни становились все светлее, и светло – голубое небо окутывало своей нежной чистотой, – улицы, дома и, видневшиеся вдалеке, сопки…

Катя часто ходила к своим новым родственникам. Она очень подружилась с дочерью тети Шуры, – Светой и с ее будущим мужем – Романом. Ребята приглашали Катю жить к себе. Тетя Шура и дядя Вася тоже звали жить племянницу с ними. Но она не хотела стеснять их своим присутствием.