Комната с розовыми обоями - читать онлайн книгу. Автор: Хельга Мерц-Оллин cтр.№ 32

– Почему ты сменила фамилию?

Этот вопрос не застал меня врасплох.

– Старая мне не нравилась.

– Утром приедут агенты НАБП и займутся тобой.

Он, наконец, вернул мне сотовый обратно и, уже с грустью глядя на меня, добавил.

– Я могу помочь отыскать твоего толстозадого приятеля, но при условии. Ты рассказываешь мне все о Джоне. Абсолютно все.

Тишина вокруг меня зазвенела как струна, мне даже послышался стон ветра наверху. Вот сейчас порыв налетит на дом, с чердака донесутся глухие стуки балок, жестяной шелест кровли. Рассказать все. Нет. Невозможно. Сказать вслух кому-либо, тем более ему. Мужчине, полицейскому, чей цепкий и холодный взгляд так напоминает того другого человека. Я отвернулась и еще сильнее вжалась в угол дивана.

– Много лет назад, еще до того как Джон женился на твоей матери, я служил с ним в одном отделе здесь, в Кардиффе.

Браун придвинулся ко мне ближе и, наклонившись вперед, тихо сказал.

– Кэтрин, не молчи, твое время истекает. Подумай о своем мальчугане, и, кстати, о том, что сделали с Реем и Дэвисом. Поверь мне, их смерть была совсем не быстрой и безболезненной. Некто хотел подставить тебя, назначив встречу в парке, на которую мы тоже явились по наводке неизвестного. Согласись, что все слишком умно продумано.

Мне вдруг стало холодно в этой унылой гостиной. Я и сама прекрасно понимала, что Джон мог пойти на убийство. Может он так хотел припугнуть меня, показать свою власть над моей жизнью и что он по-прежнему управляет мной, как куклой.

– В пятницу вечером я ездила в Ньюпорт, – слова давались мне тяжело, комом вставали в солнечном сплетении. – Я провела там почти всю ночь и обратно вернулась под утро.

Как сложно говорить об этом в полный голос. Браун, склонив голову, ждал продолжения.

– Я часто езжу туда… Просто так…

Я сделала паузу, пытаясь побороть подступившие слезы, вспомнив, как мы с Айкой бродили в последний раз по ночному Роджерстону.

– Оставляю машину возле гольф клуба и просто слоняюсь по округе, бывает, подхожу ближе к дому и наблюдаю. Похоже, он понял, что я слежу за ним, выжидаю момент… Когда мне исполнилось шестнадцать, мы с ним договорились: он не приближается ко мне, в обмен я молчу… Он нарушил обещание. Думаю, это он убил мою собаку. А Дэвис и Рей… Даже не знаю. Той ночью, когда я была там в последний раз, его не было в доме. В подвале есть небольшое окно, оно всегда, сколько помню, неплотно закрывалось. Перед тем как забраться в дом, я проверила, стоит ли его машина в гараже. Там было пусто, значит, он уехал, и я влезла через подвальное окно в дом. Мне вдруг захотелось взглянуть как там все сейчас.

– Ты не в курсе, но Джон тоже присматривает за тобой. Я видел его сегодня ночью за твоим домом в лесополосе перед железной дорогой.

Браун помолчал, наверное для того чтобы я уяснила для себя всю опасность своего положения и продолжил.

– О чем ты должна молчать?

Все-таки мои самые худшие опасения сбывались. Джон понял, что я замышляю и решил опередить меня на ход вперед. Барри в большой беде и мне придется обо всем рассказать. Мои слова конечно не остановят время и не нарушат гармонию мира. Стены этого дома не рухнут под их тяжестью, погребая под собой меня, Брауна и Маф, уже спящую на диване напротив. Они не внесут дисгармонию во вселенную, все будет, как и прежде. Страшная правда, обличенная в слова, может уничтожить только меня одну. Но мне стоит думать сейчас не о себе, а о Барри. Ему нужна моя помощь, вот что самое главное на этот момент.

Я, набрав в легкие больше воздуха, как перед прыжком в воду, повернулась к Брауну и тихо, чуть слышно, начала говорить. Он сидел совсем рядом, в тусклом и неверном свете настенного бра его лицо, прорезанное морщинами, казалось серым и неживым. Он слушал и слышал каждое произнесенное мной слово. Я видела, как опускаются его плечи, как играют желваки на скулах, слышала, как с каждым разом все громче стучит его сердце, но мне не было жаль его.

Я закрываю глаза, на меня накатывает темнота.

Я бреду по непроглядной тьме и внимательно смотрю себе под ноги, чтобы не споткнутся о маленький белый, но такой незаметный среди отросшей травы газона мяч или еще чего хуже провалиться носком кеда в лунку.

Поле гольф клуба вплотную подступает к заднему двору нашего дома на Вуд Клоуз. Ноябрьский пронизывающий ветер подхватывает меня, толкает в спину, торопит с возвращением к «семейному очагу».

Мне тринадцать, сегодня остаток дня я провела, сидя в торговом центре Теско Экстра в Гаере и слоняясь по парку Бель Вью. Я часто так делаю, убегаю из дома и сижу где-нибудь в людном месте, наблюдаю за прохожими или мечтаю о собаке.

Я останавливаюсь на холме перед самым спуском к нашему заднему двору и издалека смотрю на окна, проверяю, нет ли где света. Мой дом, светлеющий в темноте из-за желтых стен, отделанных песчаником, кажется мне внушающим ужас чудовищем, которое так и ждет когда девочка подойдет вплотную, чтобы схватить ее. Сейчас оно дремлет.

Я отважно подхожу ближе, но не к веранде, а к подвальному окну, тихо открываю раму и спускаюсь ногами вперед, некоторое время вишу в воздухе, затем разжимаю пальцы и тихо приземляюсь на бетонный пол подвала. Некоторое время перевожу дух и прислушиваюсь. Здесь неприятно пахнет сыростью, по углам полно огромных пауков и паутины.

Сняв куртку и кеды и держа все в руках, пробираюсь на первый этаж к лестнице, замираю на миг. В доме тихо, слышно только как под крышей скорбно воет ветер, да иногда пощелкивает рассыхающееся дерево старой лестницы. Моя комната на втором этаже в конце коридора, но чтобы попасть туда, нужно пройти незаметно мимо родительской спальни.

В воздухе я ощущаю легкий запах спиртного, значит, мать опять пьяна и наверняка спит на кушетке в гостиной. Временами я ее просто ненавижу за слабодушие, с каким она плывет по течению жизни ничего не предпринимая для того чтобы помочь мне. А иногда мне хочется взять ее за руку и бежать вместе, куда подальше из этого страшного дома. Когда мы вернулись с той морской прогулки, я замкнулась в себе, и она все поняла, но не захотела исправлять сложившуюся ситуацию. Оставила все как есть.

Моя мать чувствует себя ответственной за все, что происходит со мной. Ведь это по ее вине кошмар ворвался в мое детство, и теперь она глушит свою совесть алкоголем. А еще я чувствую отвращение к себе, потому что возвращаюсь в этот дом каждой ночью, мне не хватает решимости уйти отсюда навсегда.

Мне удается благополучно добраться до своей комнаты, но там меня уже ждут.

Розовые обои канули в лету под слоем из постеров с рок группами, плюшевые звери навсегда заперты в стенном шкафу, но моя ненавистная кровать все та же: море маленьких подушечек, которыми удобно заткнуть мне рот, и балдахин из розового газа. Каждый раз, лежа на спине и ощущая на себе тяжелое дыхание, я смотрю в это розовое марево, и мне кажется, что оно обволакивает меня как липкая паутина и душит.