Великий закон славян - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Серяков cтр.№ 64

Великий древнегреческий комедиограф Аристофан в «Облаках» противопоставляет друг другу эти два противоположных начала. Он вкладывает в уста полухория такую характеристику Правды:

В том же самом произведении выступает и Кривда, которая так прославляет сама себя:

Правда играла ключевую роль в общественном сознании не только русского, но и других славянских народов. Весьма примечательна в этом отношении сербская песня «Солнце, месяц и дождь»:

Сама по себе структура этой песни чрезвычайно архаична. В начале речь идет о появлении и предназначении трех ключевых в жизни человека небесных явлениях – солнца, месяца и дождя. Начиная с небесной влаги перед нами начинает разворачиваться последовательная цепь элементов, каждый из которых является предпосылкой для существования последующего. Все земные элементы этого ряда чисто стилистически выделяются буквой «а» в начале каждой строки: небесная влага предназначена для созревания пшеницы, из которой делают печенье, которым питаются молодые женщины, которые нужны молодым воинам-юнакам, а эти, в свою очередь, существуют как для защиты породившего их народа, так и для рождения нового потомства. Перед нами последовательно разворачивается система их последовательно переходящих друг в друга природного, пищевого, сексуального и общественного кодов, обозначаемых ключевыми для каждого кода элементами. Само по себе подобное построение текста чрезвычайно архаично и находит свои соответствия в ведийской традиции, что однозначно говорит о его создании в языческий период. В свете нашего исследования для нас чрезвычайно ценна последняя формула этого ряда, отразившая не только сербское, но и общеславянское представление о предназначении народа в целом: «А народ всегда – для правды». Таким образом, славяне ставили во главу угла не существование народа само по себе, как бы это ни было важно для его сохранения, а существование его на началах Правды. Правда, в свою очередь, оказывается в сердце божьем, т. е. в центре максимальной сакральности всего мироздания. Поскольку бог находится на небе, то круг из связанных между собой элементов оказывается замкнутым. Он начинается небесной влагой, необходимой для существования целого ряда земных явлений, наивысшим из которых оказывается народ, призванный осуществлять правду в своем бытии, и через эту правду оказывающийся вновь связанным с небесным началом, поскольку сама по себе правда находится в самом сердце божества. Понятно, что в ту эпоху, когда Вук Караджич записал эту песнь, под этим богом подразумевался уже христианский бог, однако при ее создании это явно был бог языческий. Для того, чтобы весь этот круг из взаимосвязанных элементов логически замкнулся, необходимо, чтобы бог – обладатель правды был одновременно и богом, в чьем ведении находился и дождь. Сочетание этих двух элементов легко позволяет нам определить, какой же именно бог первоначально подразумевался в этой песне. Им мог быть только громовержец Перун, бывший одновременно и богом мировых вод, в частности дождя, и богом – хранителем вселенского закона, земным проявлением которого и была Правда.

Исследовавшие лексику древнего славянского права, В.В. Иванов и В.Н. Топоров отмечали, что «pravъ имеет отношение к сфере упорядоченного, законосообразного, определяющего функционирование и самого мира (природный аспект) и отношений в обществе (социально-правовой аспект). Специфика славянской традиции по сравнению с другими близкородственными как раз и заключается в архаичной нерасчлененности понятий права, справедливости и закона… Право, правда, справедливость, как и воплощающий их закон, имеют божественное происхождение, исходят от Бога, ср.: божья правда (ср. формулу: а тот став скажет как право пред Богом. Пск. Судн. Грам. 20, стр. 55 и др.), божий суд» ^[378]. Однако солнце, олицетворяемое нашими предками в облике Дажьбога, как раз и было их богом, от которого и исходила эта божья правда. Весьма примечательно, что данный корень прав-, как отмечают эти лингвисты, имеет в славянских языках на только социально-правовой, но и природный аспект, что также напрямую соотносится с образом дневного светила, помогая понять генезис этого чрезвычайно важного понятия. Описывая заключение Игорем мирного договора с Византией, «Повесть временных лет» дословно приводит слова русских послов, которых послали заключить мир «на вся лѣта, доднеже съяеть слнце и весь мир стоить» ^[379], а описывая процедуру утверждения договора в Киеве, летописец вновь особо подчеркивает, что «Да аще будеть добрѣ Игорь великии князь да хранить си любовь правую да не разрушится доднеже слнце сьяеть и весь миръ стоить в нынешния вѣки и в будущая» ^[380]. Как видим, договор между языческой Русью и Византийской империей заключался на все время существования этого мира и сияния в нем дневного светила. Как было показано мною в исследовании о роте, в основе всех международных договоров лежало представление о вселенском законе, который и обеспечивал существование мира в его упорядоченном состоянии. Именно поэтому в договорах с Византией, заключаемых Олегом и Святославом, в качестве богов – гарантов исполнения мирного соглашения с русской стороны фигурируют Перун и Волос, бывшие в своей совокупности богами – хранителями вселенского закона. Игорь клянется одним Перуном, и, возможно, именно поэтому в тексте договора появляется ссылка на солнце. Сам вселенский закон не виден человеческому глазу, и, как было сказано по этому поводу в индийской Ригведе, «законом сокрыт закон» (РВ V.62.1), т. е. во внешнем мире глобальный закон, благодаря которому и существует космос, проявляется посредством других законов, в данном случае тех, которые обеспечивают упорядоченное бытие этого материального мира и сияния в нем солнца. Этот физический порядок, в свою очередь, обеспечивает соблюдение мира между Русью и Византией, договор между которыми должен действовать на все время существования нашей Вселенной, поскольку лишь ее гибель может освободить стороны от его соблюдения. Правдой этот договор прямо не называется, но в описании процедуры его утверждения в тексте летописи нам встречается чрезвычайно любопытное упоминание любвиправой, которую великий князь языческой Руси обещается хранить «в нынешние века и в будущие», пока сияет солнце и весь мир стоит. Если мы к этому добавим, что свод законов, обеспечивавших порядок внутри страны, при потомках Игоря прямо был назван «Русской Правдой», то мы получаем целую иерархию законов, обеспечивающих правильное существование Вселенной и человека языческой Руси. Следы этой иерархии мы видим в Грамоте рижскому архиепископу, данной новгородцами в 1284 г.: «Аже иметь жялобитися васъ кто на Рижяны или Гѣлмино или кто иныи, и вышлите к намъ, а мы правду дамы по божьи правдѣ» ^[381]. В основе ее лежал невидимый универсальный вселенский закон-рота, в принципе делавший возможность существования упорядоченного бытия. Производной от него являлась божья правда, которая, в свою очередь, обеспечивала как физические законы существования мира, так и нравственно-юридические законы человеческого общества, подразделявшиеся на Правду внутри государства и международное право, обеспечивавшие «любовь правую» между целыми народами. О существовании подобных представлений еще во времена общеславянской общности говорят замечательные слова чешской песни: «Не похвально нам искать правду в Немечине; у нас правда по святому закону, правда, которую принесли отцы наши в эти плодородные страны – через три реки» ^[382]. Указание на переселение предков чехов в страну, где стали жить их потомки, отсылал слушателей к эпохе праотца Чеха, когда славяне под его предводительством вперые пришли на территорию будущей Чехии. Как совершенно справедливо заметил еще А. Гильфердинг, «эти замечательные слова доносятся к нам из глубочайшей древности, из Чехии еще дохристианской». И в высшей степени показательно то, что, по словам автора этой песни, переселявшиеся на территорию будущей Чехии славяне, уже обладали своей, основанной на божьем законе, Правдой, которую они бережно и принесли на свою будущую родину. О том, что подобные представления о проекции вселенского закона на человеческие отношения существовали и в эпоху индоевропейской общности, свидетельствует обращенный к Митре и Варуне гимн ведийских ариев: