Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Гончаров cтр.№ 42

Постоянное скрытое раздражение, существовавшее между Италией и Австрией и вызывавшееся претензиями итальянских ирредентистов на Триест и Триеит, а также соперничество между Австрией и Италией на Балканах снова обострились вследствие издания Австрией закона, по которому лицам, родившимся в Италии, запрещалось занимать муниципальные должности в Триесте. Даже Германия, по мнению австрийцев, проявляла раздражающее невнимание к интересам своего союзника на Балканах и к тем опасностям, с которыми там сталкивалась Австрия. Для того чтобы заставить Германию уважать Австрию как ценного союзника, рекомендовалось усвоить более энергичную политику и показать, что Австрия способна действовать решительно и что она действительно является положительной, а не отрицательной величиной в Тройственном союзе.

Таким образом, еще до Сараева многие государственные деятели в Вене считали, что надо что-то предпринять для того, чтобы монархия Габсбургов не разлетелась вдребезги от внутренней слабости и нерешительности или от жестоких ударов, которые ей могли нанести в недалеком будущем ее враги. Известие об убийстве эрцгерцога чрезвычайно усилило это настроение. Считали, что если Австрия не будет активно реагировать на удар, нанесенный ее династии, и не примет решительных мер для того, чтобы положить конец великосербской опасности, ее престиж на Балканах и в Европе будет утрачен навсегда, ибо тогда может укрепиться мнение, усиленно распространяемое сербами, что Австрия подтачивается изнутри и что она скоро подвергнется разделу подобно Турции и для нее окажется место только в «историческом музее».

В Вене считали, что ее противники будут теперь еще более склонны игнорировать ее интересы и даже напасть на нее и что поэтому нужно показать, что у нее достаточно жизненных сил для восстановления своего престижа и для того, чтобы укрепить свои позиции. Лучше всего рекомендовалось сделать это немедленно: в дальнейшем положение может только ухудшиться, так как Россия закончит свои вооружения, а националистические вожделения еще больше усилятся. Указывали, что существование Австрии как великой державы поставлено на карту.

Начальник австрийского Генерального штаба и глава военной партии в Вене Конрад фон Хетцендорф впоследствии писал:

Поэтому Конрад, убежденный, что Австрия в интересах самосохранения должна воевать с Сербией, добивался у Берхтольда согласия на немедленную мобилизацию против Сербии. Но Берхтольд сказал, что это встречает затруднения: нужно подготовить общественное мнение, необходимо сначала найти основания для войны, почерпнув их из следствия, производимого в Сараеве; Франц-Иосиф не соглашается на немедленное выступление, а венгерский министр-президент граф Стефан Тисса вообще против всякой войны с Сербией, так как опасается, что Россия нападет на Австрию и что Германия и Румыния не окажут ей помощи. Конрад был вынужден признать, что действительно рискованно начинать войну с Сербией, пока нет уверенности, что Германия будет защищать австрийский тыл от нападения со стороны России.

Однако Берхтольд подобно Конраду пришел к убеждению в необходимости локализованной воины с Сербией. В течение следующих дней он старался набросать план помощи, которую должна была оказать Германия, сконструировать обвинение против Сербии и преодолеть два основных внутренних препятствия, мешавших немедленной локализованной войне с Сербией, – нерешительность Франца-Иосифа и оппозицию со стороны графа Тиссы.

Когда произошло сараевское убийство, император Франц-Иосиф еще не вполне оправился от болезни, которой страдал всю зиму и которая, как многие предполагали, могла иметь роковые последствия для престарелого монарха. Все войны, которые он вел в прошлом, кончались поражением, а иногда утратой части территории или же тем и другим. Он не был в большом восторге от Конрада как начальника Генерального штаба и далеко не оптимистически расценивал те реформы, которые тот произвел в австрийской армии. Не подлежит сомнению, что он хотел мирно закончить свою жизнь. Но теперь, под влиянием сообщений о панславянских интригах Гартвига в Белграде и о великосербской пропаганде, а также под воздействием последней трагедии, постигшей его семью, он стал опасаться, что отношения с Сербией сделаются в конце концов нетерпимыми.

«Я очень мрачно смотрю на будущее, – сказал он германскому послу 26 июля, – особенно меня беспокоит пробная мобилизация в России, намеченная на осень, как раз в то время, когда мы сменяем у себя контингенты новобранцев. Гартвиг – полный хозяин в Белграде, и Пашич ничего не делает, не посоветовавшись с ним».

«Все, с кем я связан, умирают», – с грустью сказал он по поводу внезапной смерти начальника итальянского Генерального штаба генерала Поллио, который был одним из немногих верных сторонников Тройственного союза в Италии.

Однако при всем своем унынии и пессимизме Франц-Иосиф, очевидно, не ожидал в ближайшем будущем даже локализованной войны с Сербией, ибо он говорил о своих планах на лето и о предстоящей охоте на оленей.

Три дня спустя, 5 июля, когда Конрад настаивал на мобилизации, Франц-Иосиф отказался дать на нее разрешение. «Нет, это невозможно», – сказал он и указал на опасность нападения со стороны России и на неуверенность в помощи Германии. Перед свиданием в Конопиште он просил Франца-Фердинанда добиться от императора Вильгельма безоговорочного заявления, что Австрия может рассчитывать на Германию. Но Вильгельм II не пожелал связать себя таким обещанием. 7 июля Франц-Иосиф отправился на летний отдых в Ишль, не пожелав принять никакого решения, которое могло бы повлечь за собой войну. Некоторые чрезвычайно важные документы, которые Берхтольд представил ему в течение следующих дней, подписаны дрожащей его рукой. Подпись, сделанная карандашом, означает, что он читал эти бумаги; но на них нет уже тех проницательных пометок, какие он делал на докладах в прежние годы, когда был еще полон сил. Вполне возможно, что престарелый монарх уже не вполне уяснял себе последствия той политики, которую стремился теперь проводить Берхтольд. У нас нет удовлетворительного изложения тех бесед, которые происходили между ним и его министром иностранных дел. Но, по-видимому, Берхтольд без большого труда добивался одобрения предлагаемых им мероприятий. Сладить с Тиссой было труднее.