500 великих катастроф - читать онлайн книгу. Автор: Николай Непомнящий cтр.№ 192

1571 г.

В Москве во время пожара погибло около 200 тыс. человек.

За первые века своего существования Москва 13 раз выгорала дотла, около 100 раз огонь уничтожал значительную часть строений. Летописи сообщают, что в 1365 г. великая засуха поразила многие области земли Русской. С ранней весны установились невыносимо жаркие дни, когда не было никаких дождей. Пересохли все болота, иссякли родники и источники, земля потрескалась и стала твердой, как камень. Под горячим солнцем повяла трава и пожухли деревья. Прозрачная смола слезой стекала по стволам вековых сосен. Даже ночи не приносили людям облегчения, и напуганные москвичи ждали неизбежного лихолетья.

И беда грянула. В 1365 г. в церкви Всех Святых, которая располагалась к западу от Кремля, в Четопорье – месте глухом и диком, заросшем мелколесьем и кустарником, начался опустошительный пожар. В один из томительно душных дней от опрокинутой свечи в лампадке вспыхнула деревянная церковь.

Сухие деревянные стены и дранка на крыше запылали мгновенно. Потом огонь перекинулся на соломенные крыши приютившихся рядом изб и хибарок, в которых ютился простой люд. Зловещий гул пожара слился с криками и стонами гибнущих.

Безжалостное пламя забушевало в селах и слободах, которые во множестве теснились под городскими стенами.

Огненный смерч обрушился на скученные строения Кремля, не устояли и сами кремлевские стены, срубленные из вековых дубов. Гибельный пожар за 2 ч. до основания уничтожил весь Кремль, его башни и посады.

После такого бедствия и решил молодой князь Дмитрий Иванович возвести каменные укрепления вокруг Кремля. Такая стена (протяженностью около 2 тыс. м) должна была бы противостоять и военной силе, и огненной стихии.

^{Оружейная палата во время кремлевского пожара 21 мая 1547 г. Лицевой летописный свод}

Но после пожара 1493 г. опять выгорела вся Москва, включая Кремль и княжеские хоромы. И тогда великий князь Иван III впервые издал на Руси своего рода правила противопожарной безопасности. В них, в частности, предписывалось: не топить летом избы и бани без особой надобности; по вечерам огня в домах не держать; всем мастеровым, которым огонь нужен (кузнецам, гончарам, ружейникам), вести свои дела вдали от строений. В черте города нельзя было заниматься стекловаренным делом, строго преследовалось курение.

В последующие годы эти правила еще больше ужесточались. В 1504 г. в Москве была введена система контроля – «бережение от пожара», т. е. предписывалось беречь город от пожара и всякого воровства. Виновные в неосторожном обращении с огнем подвергались не только штрафу, но даже и высылке. Еще более суровая мера применялась к «зажигальщикам» – умышленным виновникам пожара. В одном из «Соборных уложений» отмечалось, что если «зажигальщик будет изыман» и умысел его будет раскрыт, то он подлежит сожжению на месте пожара.

Однако пожары продолжали угрожать первопрестольной столице. Редко какой год в древней Москве проходил без пожаров, беспощадно выжигавших все деревянные постройки города. Долгое время считалось, что в 1547 г. был один «великий пожар» – 21 июня. Он даже будто бы явился поводом для антифеодального движения – Московского восстания XVI в. А между тем в летописных источниках имеются, хотя и скупые, намеки на то, что и 12 апреля тоже был «великий пожар». Он уничтожил большую часть Китай-города (примерно от Москворецкой набережной до Никольской улицы), только на одном Гостином дворе сгорело 2 тыс. дворов, и много людей осталось без крова.

Пожар этот вспыхнул во вторник на Святой неделе. В 9 ч. утра загорелось сначала в Москотинном ряду (между улицами Ильинка и Варварка), а потом вспыхнул панский двор внутри Китай-города и загорелось в Зарядье. От Соляного двора огонь перекинулся на торговые ряды и дворы, и они погорели все до Никольского монастыря, который находился на углу улиц Устретенской и Никольской.

Сгорел и Богоявленский монастырь, который располагался в Ветошном переулке, а также много других церквей, в огне пропало много икон и других ценных предметов церковного ритуала.

В июне же – 21-го числа, в день святого мученика Ульяна Тарсянина – во вторник Петрова поста случился новый пожар. Загорелось сначала на посаде за городом (недалеко от того места, где сейчас находится Российская государственная библиотека) – на Острову. Пожар начался в монастырской церкви от небольшой свечи, но потом заполыхало во все стороны. В те дни стояла засуха великая и был ветер сильный, который и разнес огонь до Ямского двора и Кубенского. Огонь перекинулся внутрь Кремля, и мгновенно заполыхали конюшни великого князя. С конюшен огонь докатился и до великокняжеских хором, и они сразу же вспыхнули, так как были крыты деревянным тесом.

Сгорел весь город – монастыри, церкви и дворы. На Казенном дворе исчезли в пламени знаменитые корсуньские иконы, которые были принесены на Москву еще в незапамятные времена от Божьего града Иерусалима и от прочих святых мест богоугодными святителями и мужами преподобными… А иконы эти были «чюдныя»: «кузнь на них златая и серебряная, и камение драгое, и жемчюг, и много мощей святых погорело».

Выгорело также много казны государя великого, «ценного жемчугу и всяких других каменьев драгоценных; и бархаты. И камки, и сукно, и тафта и прочего добра неисчислимого, как и подобает быть в царском доме».

После этого пожара и родилось выражение «От копеечной свечи Москва сгорела». Выгорели церковь Благовещения на великом княжеском дворе, и дом митрополита, и Чудов монастырь, а святые многоцелебные мощи чудотворца Алексея вынесли уже из полыхавшей церкви. В монастыре том задохнулись и сгорели 56 чернецов.

За городом (Кремлем) посад выгорел почти весь. От Москвы-реки дворы выгорели по обе стороны улицы Волхонки, а также по обе стороны Арбата и Воздвиженской улицы, а потом огонь перекинулся на Никитскую, Леонтьевскую (где находится старое здание Московского университета) и Тверскую улицы.

^{Москва до пожара XVI в. Европейская карта}

До этого пожара Москва была городом большим и красивым, и людей в нем проживало много, и «украшен он был предивно». А теперь все изменилось в один час. Сгорело множество деревянных церквей, а каменные выгорели внутри, и долго еще не было слышно в них пения церковного и звона колокольного. Ничего другого не было видно, только один дым и почерневшая земля. Да множество трупов…

Великого князя в Москве в это время не было, он находился в селе своем, которое располагалось к югу от Москвы, с княгиней и братом Юрием Васильевичем.

Узнав о пожаре, великий князь тот же час приехал на Москву. И увидел погоревший от огня город, и много церквей выгоревших, и трупы. Так ему сделалось горько и жалостно, что расплакался он «вельми». Да и кто не восплачет о погибели города, кто не пожалеет и не потужит о народе погибшем – о мужьях и женах, о детях и отроках, в огне сгоревших!