Харбин - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Воронков cтр.№ 74

Его речь до глубины души возмутила Болохова. Сволочь! Какая же ты сволочь! Вот, оказывается, как ты любишь свою родину… А говорил, жить без нее не можешь. Неужто забыл, что Россия – это не просто земля, это еще и ее люди. А ты хочешь, чтобы они с голоду подохли. Ну, ничего, когда-нибудь тебе придется ответить за свои слова. Тогда посмотрим, как ты запоешь…

После Шатурова гостей словно прорвало, и они один за другим принялись произносить тосты в честь именинницы. И только после того, как все высказались, был объявлен перерыв. Курящие, а их было немного, тут же отправились на балкон травить никотином легкие, остальные же, оккупировав кресла и диван, занялись беседой.

– Это и есть твой художник? – улучив момент, спросила Мария Павловна Лизу, указывая на Болохова, который, присев на краешек дивана, молча слушал, о чем говорили окружающие. Она любила мужчин, которые могли произвести впечатление, а этот светловолосый молодой человек с профилем Александра Первого был именно таким. «Меркурианский тип мужчины», – определила она. Заостренный подбородок, тонко очерченный нос, вытянутое книзу лицо… Такие люди добры душой, ранимы, неприхотливы и верны в любви, привычкам и идеям.

– Да, мама, это он… – застенчиво улыбнулась дочь, уступая ей место рядом с собой в большом кожаном кресле. – Правда, приятный молодой человек? Ну вот, а ты говорила, зачем я включаю в список приглашенных малознакомых мне людей.

– Но я же не знала… – О чем Мария Павловна не знала, она так и не сказала, однако еще раз бросила заинтересованный взгляд в сторону гостя и с чувством произнесла: – М-да!.. Если бы не годы…

– Мама, ну что ты такое говоришь? Ведь ты у меня молодая, – обняв мать, произнесла Лиза.

Та усмехнулась.

– Но не до такой же степени, чтобы за мной мог ухаживать такой… – Она попыталась подобрать подходящее слово. – Такой белокудрый Аполлон. Кстати, а он тебе нравится?

Лиза покраснела.

– Мама… но ведь за мной ухаживает Сергей Федорович… И все, кажется, идет к тому… – В этом месте она споткнулась.

– Что?! – догадавшись, о чем ей хочет сказать дочь, испуганно произнесла Мария Павловна. – Ты это серьезно?

– Вполне… – опустила глаза Лиза.

Мать вспыхнула.

– И не вздумай, слышишь? Не вздумай!.. Он не тот мужчина, с которым можно связать свою судьбу. Это страшный человек, поверь мне…

Лизонька замотала головой.

– Нет, нет, мамочка!.. Ты его просто не знаешь… Он добрый… он замечательный, только я его… – она вздохнула.

– Не любишь, – вместо нее произнесла мать.

Лиза в знак согласия смежила веки.

– Ты любишь этого художника…

Бедная Лизонька пожала плечами.

– Я еще не знаю… Совсем не знаю! Только вот…

– Что? – пыталась выведать сокровенное мать.

– А то, что меня почему-то постоянно тянет к нему.

– Я тебя хорошо понимаю, – улыбнулась мать. – Этот красавчик кому угодно вскружит голову. Только он какой-то нелюдимый… Кстати, чем он зарабатывает на жизнь? Или ему приходится перебиваться с хлеба на воду?..

– Мама, у него дворянские корни…

Та хмыкнула.

– А кому они сегодня нужны, эти корни? – спросила она. – Разве что только тщеславие свое потешить… У нас с тобой тоже дворянские корни – и что толку?.. Что твой художник может дать тебе, твоим будущим детям? Да ничего! А я не хочу, чтобы ты жила в нищете, понимаешь? Не хочу!

– Мама, я что-то тебя не пойму!.. Сергей Федорович тебя не устраивает, потому что он богат, Александр Петрович, напротив, что беден…

– Да не в этом дело! – тихо, чтобы ее не услышали, ответила Мария Павловна. – Просто я хочу…

Но ей не дала договорить Нинь-и.

– Мадам, горячее подавай? – подойдя к хозяйке, спросила она.

– Подожди, Ниночка. Вот когда все сядут за стол… Господа! – неожиданно обратилась она к гостям. – Не пора ли вернуться к столу? А то горячее остывает.

И снова величальные тосты, звон хрусталя и более свободные разговоры за столом.

– Скажите, батюшка, в чем состоит смысл жизни человеческой? – опрокинув очередную стопку и закусывая селедочкой, спросил священника Кураев.

– Да, ответьте, в чем? – поддержала его Дашка и лукаво взглянула на старика. В ее глазах прыгали веселые огоньки – будто искорки выпитого ею шампанского.

– Для меня – это служение Богу, а для моих прихожан – это вера в него, – не раздумывая, ответил Серафим, при этом как-то забавно шевеля своей длинной седой бородой.

– Ну вот, пожалуйста: раз-два и ответ готов! – усмехнувшись, проговорил Кураев. – А для нас, философов, и жизни одной не хватит, чтобы получить ответ на этот вопрос. Да что одна жизнь! Проходят века, проходят тысячелетия… Умирают одни философы, им на смену приходит другие – но никто так и не может твердо ответить, зачем мы живем. Точно так же, как нет ответов и на другие вопросы… К примеру, что вообще есть жизнь? Что первично: дух или материя? Как строить свои отношения с другими людьми? Возможно ли быть одновременно добродетельным и счастливым? Впрочем, этот перечень можно продолжать и продолжать…

На горячее были поданы китайские пельмени, любовно приготовленные Нинь-и. В отличие от привычных российских в этих к мясному фаршу была добавлена пекинская капуста, при этом их не варили, а готовили в большой сковороде в специальном соусе.

– Благодать! – отведав первый пельмешек, похвалил блюдо отец Серафим.

– Это наша Ниночка так вкусно готовит, – поспешила похвалить свою служанку Мария Павловна.

– Китайцы вообще вкусно готовят, – заметил Шатуров. – Поэтому я предпочитаю ходить в китайские рестораны.

– Хорошо рассуждать тому, у кого денег немерено, – фыркнул Кураев. – А по мне так и картошка в мундире хороша. А если ее еще нарезать на кусочки да пожарить в растительном масле – пальчики оближешь.

– Это называется «картошка жаренная по-пушкински», – выказал свои кулинарные знания Владимир Иванович. – Только ту готовят на коровьем масле.

– Тем не менее все это несравнимо с китайской кухней, – продолжал стоять на своем ротмистр. – Вы когда-нибудь, господа, ели куриный бульон с трепангами? – обратился он к гостям. – Нет? А свинину в кисло-сладком соусе?

– Да будет вам, ротмистр, ресторанными блюдами нас потчевать! Ешьте то, что дают… Я думаю, это не хуже ваших хваленых трепангов, – обрезал Кураев. – Я правильно говорю, господин художник? – обратился он к Болохову. – Кстати, а вы почему весь вечер молчите? Вам что, нечего сказать?

Александр, не любивший разглагольствовать в незнакомых компаниях, даже поперхнулся – настолько неожиданным стал для него этот вопрос.

– Признаюсь, я не мастер вести светские беседы, – признался он.