Харбин - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Воронков cтр.№ 116

У выхода пребывавшего в глубокой задумчивости Болохова кто-то окликнул. Он повертел головой и вдруг увидел в толпе Лизу. Рядом с ней были брат и оба ее родителя. Александру показалось, что они как-то странно посмотрели на него. Лиза сделала знак, чтобы он ее подождал у выхода.

Вроде бы он должен был обрадоваться этой встрече, но душа его отчего-то не испытала на сей раз прежнего трепета. Будто бы окаменела.

– Я знаю, это ты его убил! – даже не поздоровавшись, произнесла она. В ее глазах стояли слезы отчаяния. – Но зачем, Саша? Я же любила только тебя. И ты об этом прекрасно знал.

Болохов едва не потерял дар речи – настолько его поразили эти слова.

– Лиза, я не убивал его! – умоляюще посмотрел он на девушку. – Чем угодно могу поклясться… Я сам потрясен. Несмотря ни на что, я тепло относился к этому человеку. Во всяком случае, я не был ему врагом. Знаешь, что он мне однажды сказал? «В этой битве чувств я признаю себя проигравшим. Так что я уступаю Лизу тебе». Тогда зачем мне надо было его убивать?

Но Лиза не верила ему.

– Я вначале сомневалась, но господин Карсавин открыл мне глаза, сказав, что это ты убил ротмистра. И в самом деле, только у тебя была причина его убить, – сказала она. – Больше, насколько я знаю, у него не было врагов.

Болохов был в отчаянии.

– Да какая причина! О чем ты говоришь? Я же говорю, Серж давно смирился с тем, что ты выбрала меня.

– Может, и смирился… – проговорила Лиза. – Но дело не в этом. Сергею Федоровичу стало известно о тебе все…

– Знаю, тот же Карсавин постарался!.. Лиза… – начал, было он, но тут же осекся, увидев, с каким презрением девушка посмотрела на него.

– Не говори мне больше ничего… Я все поняла, – сказала она и по ее щекам потекли слезы.

Болохов не знал, что ему делать. В этот момент он услышал за спиной голос Марии Павловны.

– Лиза, пошли домой! – строго сказала она. Александр обернулся и попытался что-то ей сказать, но та с таким укором глянула на него, что у него тут же онемел язык. Впрочем, и у мужской половины Гридасовых он не нашел поддержки. Те демонстративно отвернулись, показывая нежелание видеть его.

Болохов все понял. «Ну что ж, Карсавин, можешь радоваться, – мысленно обратился он к Борису. – Ты все просчитал, и теперь у меня одна дорога – домой. Меня ничто уже здесь не держит – тогда что мне остается?..»

«Хотя нет, есть еще одно дельце», – вспомнив о беглых художниках, подумал он. Покончив с ним, Борис тут же займется ими. Значит, ему надо помешать…

– Все, прощай, Саша, – неожиданно произнесла Лиза, и в ее голосе было столько боли, что у Болохова сжалось сердце.

– Лиза, постой… – попытался он остановить ее. – Скажи, что я должен сделать, чтобы доказать свою невиновность?.. Может, мне тоже застрелиться? Ведь я же не смогу без тебя, ты слышишь?.. Ну что ты молчишь?.. Хорошо, я скажу… – Он перевел дыхание. – Знай, все это подстроено самим Карсавиным… Да-да, не удивляйся! Он такой же агент советской разведки, как и я. Но он оказался подлым клеветником и провокатором. Чтобы выслужиться перед начальством, он оговорил меня, и теперь меня ждет в лучшем случае тюрьма… Но Карсавин на этом не успокоился. Сейчас он делает все, чтобы вынудить меня вернуться в Москву. Вот и тебя он специально настраивает против меня, знает, что, потеряв тебя, мне ничего не останется, как вернуться домой. Но об этом даже не хочется думать…

– Лиза! – снова послышался голос Марии Павловны. – Ты скоро? Мы тебя ждем…

– Я не верю тебе, – вдруг услышал он. – Не верю!

– Но почему, Лиза? Это на самом деле так…

– Нет, ты наговариваешь на Бориса! – стояла она на своем. – Он совсем не такой, каким ты его рисуешь. Вот и Сергей Федорович его уважал. У них даже были совместные деловые проекты.

– Э-э, ты не знаешь, что это за птица. Да он дьявол во плоти! И ты когда-нибудь это поймешь. – Болохов тяжело вздохнул. – Ну что ж, коль не хочешь верить мне – тогда прощай! Скорее всего, мы уже никогда с тобой не увидимся, – произнес он и, резко повернувшись, зашагал прочь.

«Все кончено!» – ища глазами извозчика, подумал он. Карсавин его окончательно добил. Дьявол! Он может отравить любую душу. Страшный человек, страшный… Если его не остановить, он еще такого натворит в этой жизни!

Решение созрело прямо на ходу. Взяв извозчика, он приказал ему ехать на Пристань. Путь неблизкий – нужно было проехать через весь город, а для этого требовалось время. Но Болохову не терпелось поскорее добраться до места, и он нервничал.

– А нельзя ли побыстрее, любезный? – попросил он кучера, моложавого бородатого мужичка, одетого в старую суконную поддевку, которая, видимо, служила еще его деду.

– А что нельзя-то? Конешно, можно! – ответил тот и ударил хлыстом по крупу своей чалой. – А ну, прибавь, родимая!

Но та не слушалась. Лишь косилась на хозяина – дескать, ты что забыл, сколько мне годков?

– Старая стала – вот и не может осилить, – пожалел ее мужичок. – А бывало-то, бывало!.. Не успеешь хлыст поднять – так понесет, так понесет… Такого разгона даст – только держись! Она еще батьке моему служила. У казаков купили, которые худым промыслом занимались.

– Что это за худой промысел? – машинально спросил Александр.

– Так ить набеги они делают на тот край, – указывает он хлыстом в сторону границы. – Там и грабят советских.

Извозчик оказался разговорчивым малым. Пока ехали, всю биографию свою рассказал. И то, что у них с батькой было свое большое хозяйство где-то под Благовещенском, и что воевать они пошли за белых, а не за красных, потому как большевики грозились отобрать у них все имущество и поделить его среди голытьбы.

– А мы ведь люди работяшши, сутками могли укалывать, потому у нас все и было, – делился бывший крестьянин. – Помню, дом рубили… Увидишь, бывалочи, на злобке лесина добрая растет – в дело. А там ишшо сажен за сотню другая – тоже на подводу. Так малочи-помалочи и наскребешь чего-нибудь. Дерев вокруг не столь много – в основном луга. Вот и ищешь-рыщещь повсюду. Но чтобы изба долго стояла, нужон листвяк. А он только в тайге. Ну да, тайга далеко, но что делать! На оклад-то надо хороши лесины выбирать.

Он вздохнул. Дескать, было дело.

– А вы, случаем, не курите? – спросил. – Нет? Вот и я не курю. Почитаю табак в другом виде… Закладываю его за губу. Таких, как я, в наших краях называли лемешенниками. Лемешенники табак не жуют, – объяснил он, – а только держат во рту между деснами и щекой… Выбрасывают лишь перед едой или питьем. Для лемешины табак нужно мелко накрошить и в чуток отволоженном виде растереть с золою в ступе. И все, и готово! Хотите, барин, отведать? – повернулся он к Болохову. – Ну нет, так нет, – получив отворот, молвил он.

– А у батьки мово был свой куть в избе против печи, отгороженный заборкой, – снова и снова оглядывался он туда, где было для него все счастливо и прочно. – Однако летом дома он не любил ночевать. Там одиноко – мамка наша давным-давно умерла, а детки кроме меня все разлетелись по сторонам… Возьмет, бывало, кошму и отправится в овин… Али на сеновал. Сено-то колкое – а тут кошма… Э-эх! – вздыхал он. – Давно ли то было? А уже и батьки нет… И вообще ничего нет. Живу и вроде не живу. Мне б домой возвратиться, да кто меня туда пустит? А ведь у меня душа к пашне приросла. Как приходит весна, так я мучаюсь весь. Дух землицы оттаявшей меня с ума сводит. Нарочно выезжаю за город, чтобы надышаться ею. Но разве надышишься на всю-то жизнь?.. Ну ладно, барин, однако прибыли, – неожиданно сказал он. – Вы к пакгаузам просили – ну так вон они.