Не отпускай мою руку - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Бюсси cтр.№ 29

Горячая и влажная ладошка Софы скользнула в руку отца. Марсьяль наклоняется, теперь его голос едва различим.

— Только ты одна на всем белом свете носишь это имя, Софа. Это сокровище. Сокровище, тайна которого была известна только папе и маме, а теперь — еще и тебе. Понимаешь, маленькая моя, каждый день миллионы легковых машин и грузовиков проезжают мимо указателя с названием «Площадка Жозафы», и никто не догадывается, что это имя самой красивой в мире малышки.

По щеке у Софы катится слеза.

Девочка все еще не решается заговорить, но пристально смотрит на отца.

И, хотя они не обменялись ни единым словом, Марсьяль понимает, что потерял Софу.

Почему же тогда ты убил маму? — спрашивают ее мокрые глаза. Почему, если ты так ее любил?

Марсьяль замечает на стене еще одну фотографию, еще одно счастливое мгновение: бабушка, внука явно балующая, повела его в «Ванильный дом». Ладошка у Софы вялая, безвольная. Голая рука покрылась мурашками и чуть дрожит. Марсьяль вздыхает, отводит взгляд и наконец решается.

— Ты должна поверить мне, Софа. Поверь мне.

Он откашливается, прочищает горло.

— Я… я не убивал твою маму. Я никого не убивал, маленькая моя. Никого!

Ладошка Софы — словно мыло, тающее в его руке. Марсьяль смотрит на стену, на фотографии, он неспособен больше ни на какие проявления близости, он не может ни обнять дочку, ни прижать к себе, ни пропустить сквозь пальцы ее длинные волосы.

Он даже взгляда ее избегает. У него перед глазами назойливо пляшут три короткие фразы.

Он начинает говорить. Он понимает, что утешить Софу — это только первый этап. Затем он должен будет ее убедить. Она ему необходима.

— Ты должна быть смелой, Софа. Ты… ты помнишь, на стекле машины была записка, вчера, на стоянке у отеля. Этой запиской мне назначили встречу на другом конце острова, у подножия большого вулкана, в таком месте, которое называется бухта Каскадов.

Марсьяль сжимает в руке пять крохотных, насквозь мокрых пальчиков — как пропитанная слезами губка.

— Мы должны туда добраться, Софа. Завтра. Это будет трудно, очень трудно, там, снаружи, повсюду полицейские, которые нас ищут, но мы должны это сделать…

Софа всхлипывает, с трудом сквозь слезы выговаривает четыре слова:

— И найдем живую маму?

Очень долгая пауза, она длится целую вечность.

— Я бы очень этого хотел, Софа…

21 ч. 34 мин.

Марсьяль открыл окно ванной комнаты, то, что выходит в маленький внутренний дворик, невидимый с улицы. Вернее, приоткрыл всего на несколько сантиметров, только для того, чтобы выпустить дым, который поднимается к звездному небу.

Между пальцев у него зажата самокрутка. Сколько же лет он не курил коноплю. Он купил травку на улице Бойни, у китайца, того самого, у которого купил телефон.

Покупать травку…

Обхохочешься. Он почувствовал себя булочником на пенсии, который каждое утро ходит за хлебом. Еще немного — и он начал бы давать китайцу советы насчет его мелкой торговли.

Он снова затягивается. Звезды в небе на мгновение тускнеют, а потом снова рассыпаются, будто в калейдоскопе, за разбитым стеклом окна.

Во дворе поют какие-то ночные птицы. Марсьяль позабыл их названия, он помнит только серых воробьев парижских предместий.

Он почти все позабыл.

Когда три дня назад он отправился на улицу Бойни, ему пришлось пройти мимо старого автовокзала. Под фонарями, перед разрисованной стеной, ждали с десяток шлюх, и Марсьяль непроизвольно замедлил шаг.

Он поискал взглядом среди этих метисок Алоэ. Ее там не было. Он скользил взглядом по девочкам, похоже несовершеннолетним, по креолкам с платиновыми волосами, по толстухам в тесной одежде, но ни одна из них не была на нее похожа. Или он ее не узнал. Последний раз он о ней слышал пять лет назад. Он знал, что она сменила имя. А может, и цвет волос поменяла. Может быть, у нее даже появились дети.

Еще одна затяжка.

Какой была бы жизнь Алоэ, если бы он не встретился на ее пути? Если бы она не привязалась к Алексу?

Три дня назад он говорил об этом с Лианой. Они поссорились, как бывало всякий раз, когда он упоминал об этой части своей жизни. Во всяком случае, о том, что Марсьяль ей об этом рассказал.

Ссора…

Все это сейчас казалось ему таким пустым и ничтожным…

Это было до бесповоротного шага.

Марсьяль давит окурок о стекло.

Он так привык врать. Врать Алоэ — в другой жизни. Лиане — на этой неделе. Полицейским — в последние три дня. Теперь — своей дочери.

Скрываться. Врать. Убегать. Убивать.

Есть ли у него другой выбор?

21 ч. 26 мин.

Старушка «рено» Кристоса медленно катит в верхний город Сен-Луи. И еще больше замедляет ход на крутом повороте Лаймовой улицы. Половина дороги занята десятком кафров, ждущих с бутылками пива в руках перед баром-фургоном, пока освободится белый пластиковый столик под натянутым между двумя пальмами пестрым навесом.

До чего же радужный народ, философствует Кристос.

Еще три поворота.

За несколькими многоэтажками начинаются хижины, крохотные кубики, окруженные садиками-свалками, — цветочки, торчащие среди ржавых велосипедов, строительного мусора и металлолома.

Трущобы. И это еще за казуаринами не видно худшего.

На следующем повороте Кристос срезает напрямик. Он по-настоящему понял Реюньон только в тот день, когда увидел его сверху; нет, не с вертолета, незачем было для этого подниматься в небо, он всего-навсего открыл Google Maps, и перед ним появился сфотографированный со спутника сплюснутый остров. Тысячи маленьких белых квадратиков — совершенно одинаковых домиков в окружении одной и той же тропической природы, подрумяненных одним и тем же солнцем; единственная деталь, вносящая разнообразие в это унифицированное изображение, — это маленькие голубые овалы… Если посмотреть сверху, уравнение выглядело простым: чем ближе к пляжу, чем ближе к лагуне, той, где можно было купаться, не опасаясь ни камней, ни акул, ни течения, тем больше было голубых овалов рядом с домами. И никаких исключений этот детерминизм не знал: плотность расположения бассейнов на острове была строго обратной теоретической потребности в них…

Кристос показал карту Айе, но та только плечами пожала. А ему метафора показалась невероятно многозначительной. «Наш остров — это мир» — провозглашает туристический слоган Реюньона. Собственно, так оно и есть. На сорока квадратных километрах собран типичный образчик неравенства между народами пяти континентов.