Жена смотрителя зоопарка - читать онлайн книгу. Автор: Диана Акерман cтр.№ 34

Коллекция насекомых – молчаливый оазис в шумной суете мира, изолированный феномен, созерцать который нужно не отвлекаясь. С этой точки зрения ценность коллекции определяют вовсе не жуки, а сосредоточенная забота коллекционера. И это тоже раритет, вид галереи, которая проходит сквозь разум и подлинный экспонат которой – чудо, сохраненное в вихре событий, общественных и личных, отвлекающих внимание. «Коллекция» – это хорошее слово для того, что происходит, поскольку посетитель на время сосредотачивается, его любопытство накапливается, как дождевая вода в коллекторе. В каждой коробочке под стеклом содержится образчик величайшего внимания уникального коллекционера, и в какой-то степени благодаря этому люди с наслаждением рассматривают экспонаты, даже если знают все части тела жука наизусть.

На самом деле не имеет значения, где находятся эти коробочки, но Шимону понравился бы этот тупик, это уединенное место в окружении фермерских полей и густой растительности, населенной насекомыми, кишащей крошечными жучками, где его золотистая Жарка могла бы гоняться за птицами и кротами – главная привилегия такс. Зачастую, лишь оглядываясь назад, замечаешь совпадение или незначительное событие, изменившее судьбу. Кому бы пришло в голову, что вереница насаженных на булавки жуков профессора-энтузиаста откроет ворота гетто стольким узникам?

Страстная влюбленность Циглера в насекомых, безусловно, шла вразрез с нацистской доктриной. Одержимый борьбой с вредителями, Третий рейх учредил множество исследовательских проектов до и во время войны, занимавшихся инсектицидами, крысиными ядами и хитроумными способами истребления жучков-древоточцев, платяной моли, муравьев и прочих напастей. Гиммлер изучал в Мюнхене сельское хозяйство и поддерживал таких энтомологов, как Карл Фридрихс, который искал способ остановить нашествие елового пилильщика и тому подобных насекомых и в то же время рассматривал расистскую идеологию нацизма как разновидность экологии – «доктрину крови и почвы» ^[47]. При таком подходе уничтожение населения в завоеванных странах и замещение его немцами служили одновременно политической и экологической цели, в особенности если для начала насадить леса, чтобы изменить климат, как предлагал биолог нацистов Ойген Фишер.

Если посмотреть на вошь в электронный микроскоп (изобретенный в 1939 году в Германии), можно заметить ее сходство с пухлым длиннорогим чертом с выпученными глазами и шестью цепкими руками. Бич армии, в 1812 году этот жучок взял верх над Великой армией Наполеона, шедшей к Москве, и эту легенду недавно подтвердили ученые. «Мы уверены, что болезни, вызванные вшами, стали причиной смерти множества солдат Наполеона», – сообщил в январе 2005 года Дидье Рауль из марсельского Université de la Méditerranée в статье для «Журнала инфекционных болезней», основываясь на анализах зубной пульпы останков солдат, которые в 2001 году обнаружили строители в братской могиле в Литве, неподалеку от Вильнюса. Поскольку вошь переносит возбудителей возвратного тифа, окопной лихорадки и эпидемического тифа, Великая армия Наполеона с пятисот тысяч сократилась до трех тысяч главным образом из-за эпидемий. Фридрих Принцинг в книге «Эпидемии во время войн», вышедшей в 1916 году, говорит о том же самом и также подчеркивает, что во время Гражданской войны в Америке от вызванных вшами болезней умерло больше солдат, чем на полях сражений ^[48]. К 1944 году у Германии появились лекарства, способные облегчить течение тифа, но не было надежной вакцины. Не было ее и в армии США, которая могла предложить своим солдатам лишь прививку от возвратного тифа, действие которой длилось всего несколько месяцев.

В стенах гетто перенаселенные квартиры быстро превращались в зачумленные дома, опустошаемые туберкулезом, дизентерией и голодом, а тиф терзал гетто жестокой лихорадкой, ознобом, слабостью, болью, мигренями и галлюцинациями. Тиф – собирательное название сходных болезней, вызванных бактерией Rickettsiae – от греческого слова typhos («дым» или «туман»), что характеризует помутнение психики страдальца, на коже которого через несколько дней появляется сыпь, постепенно покрывающая все тело. Поскольку болезнь переносят вши, скученность населения в гетто неминуемо вела к эпидемии, и со временем тиф сделался настолько обыденным, что на улице люди старались держаться подальше друг от друга, опасаясь, что на них может перескочить вошь. Немногочисленные доктора, скупые на сострадание и лечение в отсутствие медикаментов и питания, знали, что выздоровление больного зависит исключительно от его возраста и общего состояния здоровья.

Все это вполне закономерно вызывало в сознании образ завшивленных, заразных евреев. «Антисемитизм – это то же самое, что дезинсекция, – сказал 24 апреля 1943 года Гиммлер своим офицерам СС. – Избавление от вшей не вопрос идеологии. Это дело гигиены… Скоро мы будем очищены от насекомых. У нас осталось всего двадцать тысяч вшей, после чего вопрос будет закрыт по всей Германии» ^[49].

До этого, в январе 1941 года, немецкий губернатор Варшавы Людвиг Фишер рапортовал, что выбрал слоган «Евреи – вши – тиф», чтобы донести его до населения на трех тысячах больших плакатов, семи тысячах маленьких и на полумиллионе листовок, и добавлял, что «польская пресса [под патронажем немцев] и радио также занимаются распространением этой информации. Кроме того, детям в польских школах говорят об опасности каждый божий день» ^[50].

Как только евреи, цыгане и славяне были исключены из категории людей, вполне закономерно возник образ нацистов как охотников: отряды охотников в поместьях и на горных курортах, где нацистская элита готовилась через кровавый спорт к охоте покрупнее. Можно было, конечно, выбрать другие образцы, в том числе рыцарей и врачей, однако охотник позволял подобрать мужественные метафоры: выуживать, преследовать, приманивать, ловить, потрошить, истреблять и так далее.

Призрак заражения явно нервировал нацистов. На плакатах часто изображали карикатурных евреев с лицами, похожими на крысиные морды (крысиные блохи – главные переносчики возбудителя чумы); эти художественные образы действовали и на психику некоторых евреев, например Марека Эдельмана, руководителя восстания в гетто, который вспоминал, что шел как-то на сходку подполья и его «охватило желание вовсе не иметь лица», чтобы никто не узнал и не разоблачил в нем еврея. Более того, он видел себя «с отвратительной, мерзкой рожей. Лицо с плаката „Евреи – вши – тиф“. Тогда как у всех вокруг… были светлые лица. Они были миловидные, расслабленные. Они могли быть расслабленными, потому что эти люди сознавали, какие они светлые и красивые».