Четверо Благочестивых. Золотой жук - читать онлайн книгу. Автор: Эдгар Уоллес, Эдгар Аллан По cтр.№ 35

– Вы, когда вернулись, не заметили ничего необычного? Следы? Может, кто-нибудь хотел проникнуть внутрь?

– Нет, сэр. Ничего подобного я не заметил. Вору пробраться в этот дом почти невозможно. Здесь установлены сигнализационные провода, связанные напрямую с полицейским участком, а окна закрываются автоматически.

– То есть ни на двери, ни на окнах не было никаких подозрительных следов? Мысли о возможном взломе у вас не возникало?

Дворецкий убежденно покачал головой.

– Никаких. Я каждый день очень внимательно проверяю краску на дверях и ставнях, поэтому, если бы там что-то было, я бы обязательно заметил.

Через полчаса вернулся посыльный с полицейским. Сыщик в штатской одежде передал Фалмуту небольшую связку ключей.

Дворецкий провел их на второй этаж и указал на массивную дубовую дверь кабинета, с микроскопическим замком.

Фалмут долго подбирал ключ. Две первых попытки оказались неудачными, на третий раз замок, щелкнув, открылся, и дверь бесшумно поползла в сторону. Вошел он не сразу, потому что в комнате было совершенно темно.

– Простите, забыл, – сказал Перкс. – Ставни закрыты… Открыть?

– Да, пожалуйста, – сказал детектив.

Через несколько минут комната наполнилась светом.

Это было просто обставленное помещение, напоминающее то, в котором встретил смерть министр: застоявшийся запах старой кожи, книжные шкафы вдоль стен, посередине – большой письменный стол красного дерева с аккуратно сложенными стопками бумаг.

Первым делом Фалмут быстро и внимательно осмотрел стол. За прошедшие дни на нем скопился толстый слой пыли. Рядом, на отдельном столике, но так, чтобы можно было дотянуться не вставая с места, находился обычный настольный телефон.

– Телефон без звонка? – удивился Фалмут.

– Без звонка, – кивнул дворецкий. – Сэр Филипп не любил резкие звонки, его телефон жужжал.

Фалмут вспомнил.

– Да-да, конечно, я помню, – пробормотал он и вдруг удивленно воскликнул: – А что это?!

Он наклонился к телефону.

– Что случилось с аппаратом?

И было чему удивляться: стальной корпус телефона был искривлен и как бы слегка перекручен, снизу, под эбонитовой приемной трубкой, лежала горка черного порошка, а от гибкого шнура, который соединял его с внешним миром, не осталось ничего, кроме перекрученного обесцвеченного куска провода. Столик, на котором стоял аппарат, покрылся пузырями, словно побывал в огне.

Детектив глубоко вздохнул и повернулся к подчиненному.

– Срочно бегите в мастерскую Миллера на Риджент-стрит и попросите мистера Миллера – это электрик – немедленно прийти сюда.

Он все еще рассматривал телефон, когда явился электрик.

– Мистер Миллер, – медленно произнес он, – что произошло с этим телефоном?

Электрик надел пенсне и осмотрел остатки аппарата.

– Гм, – произнес он, – похоже, какой-то монтер проявил прямо-таки преступную небрежность.

– Монтер? Какой монтер? – потребовал объяснений Фалмут.

– Тот, который прокладывает телефонные провода. – Он снова осмотрел аппарат. – Вы разве не видите? – он указал на изуродованный аппарат.

– Я вижу, что телефон испорчен, но как это произошло?

Электрик нагнулся и поднял с пола обгоревший кусок провода.

– Произошло следующее, – сказал он. Кто-то подключил провод под высоким напряжением (возможно, провод электрического освещения) вот к этой телефонной линии. И если бы кто-нибудь в эту секунду поднял трубку… – неожиданно он замолчал и побледнел.

– Боже правый! – прошептал он. – Так значит, сэра Филиппа Рамона убили электрическим током!

Какое-то время никто не мог произнести ни слова. Потом Фалмут достал из кармана маленькую записную книжку, ту самую, которую украл Билли Маркс.

– Так вот оно что! – воскликнул он. – Выходит, это направление, в котором проложены провода… Но почему такое же не произошло с телефоном на Даунинг-стрит? Дрожащий электрик, бледный как мел, покачал головой.

– Я не знаю всех возможностей электричества, – пробормотал он. – Электрический ток… вся сила электрического тока могла уйти в одну сторону… Могло произойти короткое замыкание… Что угодно могло произойти.

– Постойте, – взволнованно воскликнул Фалмут, – а если бы человек, который замыкал провода, сам прикоснулся к проводу… Могло бы это дать такой результат?

– Могло…

– Тери не справился со своей работой, за что и поплатился, – медленно произнес Фалмут слова из последнего письма «Четверки». – Рамон получил легкий удар… Но достаточный, чтобы напугать его… У него было слабое сердце… Ожог на ладони, мертвые воробьи! Господи, все же ясно как день!

Усиленный полицейский отряд ворвался в здание на Карнаби-стрит, но не обнаружил там ничего, кроме недокуренной сигареты с названием лондонской табачной лавки и корешок билета до Нью-Йорка. Это был билет на лайнер «Лукания» на места первого класса для трех пассажиров.

Когда «Лукания» прибыла в Нью-Йорк, судно обыскали от носа до кормы, но никаких следов «Четверых благочестивых» обнаружено не было. Идея оставить этот «ключ» для полиции принадлежала Гонзалесу.

Однажды, пребывая в мрачном, задумчивом настроении, скорее констатируя, нежели порицая парадоксы нашего времени, кто-то из журналистов «Мегафона» заметил:

«Даже “Четверо благочестивых” стали уважаемым учреждением. Каких-то пятнадцать лет назад мы называли их “преступной группой”, за их поимку предлагалось вознаграждение… А сегодня достаточно свернуть на Керзон-стрит, чтобы увидеть серебряный треугольник, укрепленный на двери здания, в котором располагается их контора… Те, на кого раньше охотились, кого поносили, превратились в самое закрытое детективное агентство, куда нет доступа посторонним… Нам остается лишь надеяться, что их некогда весьма радикальные методы со временем были значительно пересмотрены».

Порой опасно наблюдать за наблюдателем.

– Что же так напугало мистера Льюиса Лезерсона? – спросил Манфред за завтраком, разбивая ложечкой яйцо. Свежий красновато-коричневый загар на его мужественном, чисто выбритом лице объяснялся тем, что совсем недавно он вернулся из солнечной снежной Швейцарии.

Напротив него сидел Леон Гонзалес, поглощенный «Таймс», а место в конце стола занимал широколицый и вечно угрюмый Раймон Пуаккар. Его качества и страсть к овощеводству здесь описывать смысла не имеет, поскольку до меня это уже неоднократно делали другие.

Он поднял глаза на Гонзалеса.

– Это тот джентльмен, который вот уже месяц наблюдает за нашим домом? – уточнил он.