На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ - читать онлайн книгу. Автор: Константин Деревянко cтр.№ 55

Когда в ноябре сорок первого армия генерала Батова поспешно отошла от Перекопского перешейка к Керчи, а затем на Тамань, противник сразу же посадил на крымские прибрежные аэродромы свою авиацию, в том числе и морские пикировщики, переброшенные со Средиземноморья, подтянул самолеты-торпедоносцы, начал базировать торпедные катера в Ялте и Феодосии. Ходить транспортам по кратчайшему пути вдоль южного берега Крыма из Новороссийска и Туапсе в Севастополь стало невозможным – пришлось обходить Крым по центральной части моря. Мы было воспряли духом, когда флот высадил большое войско в Феодосию и Керчь и образовался Крымский фронт у основания Керченского полуострова, и наши коммуникации вдоль Крыма обрели устойчивость. Но в результате крупных ошибок руководства фронтом он рухнул. Рухнули и все наши надежды: и на изгнание врага из Крыма, и на удержание Севастополя.

Потеря Керченского полуострова означала конец обороны Севастополя. Противник, освободившись от Керченского направления, стянул все дивизии, что обеспечило ему успех при штурме Севастополя. Он усилил свою авиацию и морские силы и с новой силой обрушился на наши суда и корабли. Были перехвачены все пути и подступы к Севастополю. Пути к нему удлинились до 900 километров. А подходить к нему можно было только с юга ночью в узкой полосе и под непрерывными дневными и ночными ударами. Оставаться в Севастопольской бухте, а затем и в Камышовой на день нельзя было – все уничтожалось с воздуха. На стоянку в Севастополе отводилось два часа ночного времени. Такая плотная морская блокада оказалась непреодолимой, что повлекло истощение сил Приморской армии. Все это привело к трагическому исходу обороны Севастополя, как следствие поражения войск Крымского фронта и потери Керченского полуострова.

Черноморский флот и Приморская армия исполнили свой долг до конца и с честью, приковав к Севастополю на 250 дней крупную вражескую группировку что значительно ослабило возможности гитлеровского командования на главных направлениях войны.

Когда еще шла борьба за Севастополь, а войска Крымского фронта, казалось, надежно удерживают рубежи на Керченском полуострове, на флот прибыл нарком ШФ адмирал Н.Г. Кузнецов. До этого, как он потом рассказывал нам, он посетил осажденный Ленинград и Балтийский флот, где дела так обернулись, что его присутствие там было крайне необходимо.

Надо было лично разобрать крупные неудачи при переходе из Таллина в Кронштадт Балтийского флота и транспортов с войсками в августе сорок первого (тогда на минах и от авиации погибли почти все транспорты и много людей) и присмотреться, как флот вступает в оборону Ленинграда. Затем посещение Северного флота, решавшего крупные оперативно-стратегические задачи: совместно с 14-й армией удерживать за нами Заполярье и прикрывать северные морские коммуникации, по которым шли союзнические конвои из Англии и США с боевой техникой и продовольствием.

В нелегкий для нас час он прибыл в Краснодар, где находились главнокомандующий Северо-Кавказским направлением Маршал Советского Союза С.М. Буденный и его заместитель по морской части адмирал И.С. Исаков (начальник Главморштаба). А потом к нам в Поти, где средоточие флота. И мне представился хороший случай еще ближе присмотреться к нашему наркому,

Я знал Николая Герасимовича с начала 30-х годов, когда он был старпомом на крейсере «Красный Кавказ», а затем командиром крейсера «Червона Украина». Тогда это были образцовые корабли на флоте. Я в этом уже знал толк, бывал на этих крейсерах, видел порядок на них, а в совместном плавании наблюдал маневрирование «Червоной Украины». О ее командире тогда много добрых слов было говорено в кают-компаниях, и каждому из нас хотелось ему подражать в усердии по службе. Потом он ушел волонтером в республиканскую Испанию и стал советником ее морского министра. Спустя год – заместителем командующего Тихоокеанским флотом (ТОФ), а вскоре и командующим ТОФ. Еще год – и он народный комиссар Военно-Морского флота СССР. А наркому – 36. Какой стремительный взлет! Было от чего вскружиться голове или растеряться – никакого опыта в таком большом государственном деле. Были сбои. Но молодой нарком брал природным острым умом, аналитическим мышлением, молодой энергией, усердием, преданностью делу Ленина. Его политическое кредо: обеспечить неприкосновенность морских государственных границ Страны Советов, строящей социализм. Его жизненная позиция для нас, моряков, стала образцовым примером. Смею утверждать: время показало, что несмотря на кадровые встряски тех времен, болезненно сказавшимся на состоянии войск в критический момент, нам, флотским, в определенной степени повезло, что флот возглавил такой человек, впоследствии удостоенный высшего воинского звания страны – Адмирала флота Советского Союза и почетного звания Героя Советского Союза.

Но и Н.Г. Кузнецову повезло: ему было на кого опереться, все три его заместителя – адмиралы И.С. Исаков, Галлер, Г.И. Левченко – опытные моряки, послужившие на флоте в Первую мировую войну и воевавшие в Гражданскую войну, с нормальным прохождением службы: командир корабля, командир соединения, начальник штаба флота, командующий флотом, заместитель наркома. А начальник Главполитуправления ВМФ И.В. Рогов! Это же находка для флота. Сильным был заместитель начальника Главморштаба – контр-адмирал В.А. Алафузов: умница, с академическим образованием, испанский волонтер. Вообще, Главморштаб был укомплектован сильными кадрами. Да и на флотах было на кого опереться. Командующие флотами И.С. Юмашев, Ф.С. Октябрьский, В.Ф. Трибуц, А.Г. Головко пришли на свои посты за 2–3 года до войны и к моменту нападения врага набрались опыта.

Главная заслуга всех флотских руководителей состоит в том, что они, учитывая опыт прошлых внезапных нападений врага на русский флот – в 1904 году в Порт-Артуре ив 1914 году на Черном море, – постоянно ориентировали моряков на бдительность, повышение боеспособности и главное – готовность к отражению внезапного нападения врага.

И, я помню, уже весной 1939 года начальник штаба Черноморского флота капитан 1-го ранга Н.М. Харламов собрал нас, начальников штабов соединений флота (я был тогда начштаба бригада эсминцев), и мы под его руководством впервые создали Инструкции по оперативным готовностям соединений и флота в целом. И если до этого существовали только походные и боевые готовности для кораблей, береговых и зенитных батарей и авиаполков, то теперь появился и новый термин: оперативная готовность. Мы получили документ, утвержденный командующим флотом, об оперативных готовностях соединений и флота.

А после внезапного нападения гитлеровской Германии в 1939 году на Польшу по приказанию наркома Кузнецова Главморштаб, обобщив опыт флотов и усовершенствовав наши документы, создал общие для всего Военно-Морского Флота Инструкции по оперативным готовностям флотов с тремя номерами готовностей. Это стало крупным нововведением, вытекавшим из новых требований военного искусства, продиктованных обстановкой начавшейся Второй мировой войны. Инструкции были введены в действие специальной директивой наркома ВМФ Кузнецова. Они явились важнейшим уставным документом оперативно-стратегического предназначения, впервые появившиеся в Советских Вооруженных силах. И флоты сразу перешли на ОГ-3 и жили по ней почти до самого дня нападения на нас врага.