На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ - читать онлайн книгу. Автор: Константин Деревянко cтр.№ 19

Вот в этом был весь мой друг Иван Кученко, вскоре после войны безвременно ушедший из жизни. А бывало и такое, когда я ему выговаривал: как бы это так, товарищ начполитотдела, нам совместно поэнергичнее выправлять положение в дисциплине, усерднее помогать мне в укреплении порядка в базе, и мы еще дружнее брались за дело. Не было между нами размолвок по службе. Больше того, мы крепко сдружились и семьями, и с его обаятельной супругой Натальей Казимировной, большой общественной работницей. Ну, это все потом.

А вот сейчас Иван Сидорович удумал то, что мы, штабисты, упустили – послать группу работников штаба, политотдела и тыла в Очамчир, заботливо встретить прибывающие туда лодки. И мы тотчас это реализовали.

Закончив обсуждение Плана базирования и внеся в него дополнения, мы все направились на доклад к командиру базы, у которого находился и комиссар базы полковой комиссар В.И. Орлов. Совместно выработанный План был утвержден без поправок. Тогда же командир базы дал такую установку: до сформирования управлений ПВО и Охраны водного района (ОВР) управление кораблями и частями, осуществляющими прикрытие портов базы, то есть противолодочной, противоминной и противовоздушной обороной и корабельными дозорами базы осуществляет штаб базы непосредственно.

Только мы собрались уходить, вошел помначсвязи и подал командиру базы радиограмму наштафлота из Севастополя, прочитав которую, он воскликнул:

– Ну вот и начинается! К нам следует эскадра в составе линкора, крейсеров, эсминцев и бригады подводных лодок для базирования в наших портах. В свете этого приказываю перестроить всю деятельность базы в соответствии с нашим Планом. Главное сейчас – образцово встретить корабли и ввести их в гавани. За ввод линкора и крейсеров возлагаю персональную ответственность на начальника штаба базы, операцию по вводу линкора в Потийский порт лично возглавить вам, товарищ Деревянко.

Этой принципиальной установкой командир базы определил место и роль своего штаба в управлении корабельными делами и на будущее, что меня полностью устраивало. Любил я самостоятельность. Не терпел опеки и вмешательства, когда, получив приказ, приступал к его исполнению, считал допустимыми отныне только дельные советы ближайших своих помощников. А грешен – любил властность. Собственно говоря: почему грешен? Ведь властность – это атрибут администрирования, величайшая добродетель военного человека. Да и не только военного. Ленин, определяя качества руководителя, подчеркивал значение администраторских способностей его – без этого нечего и ожидать успехов. Даже на гражданской работе, и в политической, и в хозяйственной сфере, после коллективных обсуждений и принятия решений на каждого ложится персональная ответственность за выполнение их и своих функциональных обязанностей. И вот тут успех дела решают администраторские данные руководителя.

Администрировать – значит приказывать. Но всякое приказание должно подкрепляться большой личной организаторской работой отдающего приказание: всевозможными видами обеспечения и заботой о людях в быту, обучении и воспитании. Только при этом можно ожидать наилучшего выполнения приказания. Употребление кем-либо слова «администрирование» как ругательного показывает политическое невежество этого человека, незнакомого с трудами Ленина и о Ленине, его личной практикой в руководстве Советским государством. Ту уймищу устных и письменных распоряжений, отдававшихся за день Лениным твердым и решительным тоном и стилем, сочетаемыми с величайшим ленинским тактом, о которых так много написали его соратники, и которые можно встретить в его сочинениях, еще никто не мог превзойти, ни по количеству, ни по содержанию. О ленинском администрировании в управлении государственными делами мы постоянно помнили и стремились хоть в малейшей степени ему подражать, чтобы наши дела выглядели в наилучшем виде.

Администрирование проявляется через властность, в лучшем понимании и смысле этого слова. Проявлять власть, тебе предоставленную: не лениться, не почесываться, не плыть по течению, а употреблять власть в полной мере в интересах народа и его побед. И помнить умную присказку, пришедшую к нам из глубины веков: никогда, со времен сотворения мира, кроткие поддакивающие, покорные, уступчивые, неповоротливые, непредприимчивые, работающие по подсказке с оглядкой, без гражданского мужества – не приносили в дом своему народу успехов и побед.

Все мои герои, как в первой книге, так и во второй, поданные в широком плане, это люди очень сложные, с душой высокого полета, в непрестанном поиске, с бурным характером, с большими человеческими, духовными страстями, но высоконравственные в исполнении своего воинского долга, который они не декларировали пустозвонством напыщенных ортодоксальных речей, а страстно исполняли свой гражданский долг до конца и порой ценою жизни. И пусть их жизненный и боевой путь был не всегда ровным, со взлетами и спадами, как у людей с дерзким полетом мысли, имеющих на все происходящее собственные взгляды, без подгонки к флюгеру соседней крыши; пусть они были несколько угловатыми, резко прямолинейными, часто горячими, не признающими компромиссов, реверансов и изящной словесности; но зато они никогда не были бездуховными, безыдейными и спокойными к судьбам Родины и делу партии и народу, которым беззаветно служили, отдавая свои жизни не задумываясь, когда этого требовали обстоятельства. Их героизм, устремленность, дерзость и благородный риск в поступках и бою – и рядовых, и командиров – всегда вдохновляли меня в моей боевой деятельности.

Вот и сейчас, получив такое категорическое приказание не просто руководить, а лично возглавить, я подумал: по сравнению с тем, что совершают наши воины сейчас в Крыму, под Севастополем – на суше, в море и воздухе, – в обстановке непрерывных и мощных ударов превосходящего нас в силах противника, мы здесь просто обязаны выложиться полностью, идти на любой расчетный риск и выполнять даже сверхвозможное.

И все-таки я не мог не подумать: если бы кто-нибудь до войны предложил ввести линкор в Потийский порт, его посчитали бы не в своем уме. Все, даже славные наши мореходы, заявили бы: это невозможно, ибо порт строился для захода транспортов гораздо меньших размеров, чем линкор, в два-три раза.

И сейчас, несмотря на то, что я уже несколько дней вынашивал эту необходимость и даже возможность, когда дело дошло до реализации этой задумки под мою персональную ответственность, до моего сознания дошла в полном объеме сложность этого предприятия, за которое я так горячо ратовал и всем внушал реальность его исполнения. Все, в том числе и такой отчаянный мореход, как Л.А. Владимирский, знавшие, что такое Потийский порт, какой туда вход, и что до войны мы входили в него только миноносцами, продолжали до последнего часа думать и считать: неизвестно, чем все это закончится.

Но долой эмоции и мнения даже авторитетов! Линкор должен быть в Потийской гавани, другого не дано, не оставаться же ему бесконечно в море, рискуя попасть под удары подлодок и самолетов, надо больше решимости. Для этого я должен всего себя мобилизовать – все свои способности и волю: это надо сделать. И сделать успешно. Хотя и с остаточным риском. Ну так на войне всегда много риска. Только его надо свести к минимуму расчетами и умением. А остаточный, но расчетный риск всегда был и будет во всяком новом малоизвестном деле.