100 великих тайн Первой Мировой - читать онлайн книгу. Автор: Борис Соколов cтр.№ 25

В принципе Австро-Венгрия без особого риска могла бы перебросить как минимум 15 дивизий на Западный фронт. Все равно в августе месяце ее 2-я армия, состоявшая из 8 пехотных и 1 кавалерийской дивизии, не участвовала в боевых действиях, а находилась в железнодорожных вагонах, будучи переброшена с сербской границы в Галицию. Если бы Австро-Венгрия отказалась от наступления против Сербии и Черногории, с этого фронта можно было без большого риска снять пару корпусов (4 дивизии), учитывая низкий наступательный потенциал сербской и черногорской армий. Еще пару австро-венгерских корпусов можно было бы взять из Галиции, если бы Конрад фон Гётцендорф отказался от идеи вторжения в русскую Польшу и придерживался бы здесь исключительно оборонительного образа действий. Даже если бы австрийские силы были бы ослаблены на галицийском фронте на два корпуса, русские войска до середины сентября, когда, скорее всего, определился бы исход битвы во Франции, вряд ли бы успели разбить австро-венгерскую армию и достичь жизненно важных центров Дунайской монархии.

Однако подобных планов переброски австро-венгерских войск на Западный фронт перед войной просто не существовало. Германское командование надеялось, что у германской армии хватит сил осуществить план Шиффена без непосредственной помощи со стороны австрийцев на Западном фронте. Да и австрийский генштаб не предполагал подобного варианта действий.

То, что русская армия к большой войне не готова, гораздо лучше знали ее потенциальные противники, чем военное и политическое руководство страны, больше помнившее о победах Суворова, Кутузова и Скобелева, чем о поражении в Русско-японской войне. Немецкая разведка докладывала в 1913 году:

Перед войной власти больше внимания уделяли не армии, а восстановлению флота, погибшего в Русско-японскую войну. С 1909 по 1914 год расходы на армию выросли с 473 до 581 млн рублей, а расходы на флот – с 92 до 245 млн рублей. За этот период в рамках военного бюджета флот получил 747 млн рублей, а армия – 2 564 млн рублей. Но были еще три чрезвычайные дополнительные программы. В рамках Малой программы и программы реорганизации армия и флот получили примерно по 350 млн рублей, а в рамках Большой программы 1914 года армия получила 140 млн рублей на текущие расходы и 432 млн рублей в течение трех лет на капитальные расходы. Флот же получил на свои нужды за тот же период 800 млн рублей. Но, как оказалось, русский флот в Первой мировой войне играл сугубо вспомогательную роль и никакого влияния на ее исход не оказал, а новейшие дредноуты так и не нашли боевого применения.

По немецким оценкам, реальные военные расходы России в 1913/1914 финансовом году превысили военные расходы Германии – 1 577 млн марок против 1 496 млн марок, хотя немцы каждую марку военных расходов тратили значительно эффективнее, чем русские, в том числе из-за масштабной коррупции в российском военном ведомстве. Из-за промышленной отсталости России за многие товары российскому военному приходилось платить дороже, чем армиям промышленно развитых стран. Так, вещевой мешок в России стоил 65 копеек, в Англии – 35. Сапоги в России стоили 8 рублей 40 копеек за пару, а в Америке – 6 рублей за пару. Это было следствием технологической отсталости, при том, что рабочая сила в России была дешевле, чем в Англии, Америке или Германии. Да и траты на сухопутную армию распределялись неравномерно. Так, траты на крепостную артиллерию значительно превышали расходы на полевую артиллерию. Напрасно военный министр Сухомлинов требовал разоружения крепостей, которые все равно не в состоянии выдержать сколько-нибудь длительной осады и огня тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, как показал опыт Бельгии. При поддержке Думы его оппоненты добились решения о перевооружении крепостей. Так, в 1908 году планировалось потратить в ближайшие годы 700 млн на крепостную артиллерию и только 112 млн – на остальную. В 1910 году планировалось заказать 620 крепостных орудий и только 240 тяжелых полевых орудий. А согласно Большой программе 1913/1914 года, крепости должны были получить 516 тяжелых гаубиц, тогда как полевая тяжелая артиллерия – лишь 228 орудий.

^{Император Николай II с цесаревичем Алексеем инспектируют войска. 1913 г.}

Поэтому нельзя сказать, что у русской армии не было тяжелой артиллерии, просто она имела очень нерациональную структуру, не приспособленную к тем требованиям, которые предъявила Первая мировая война.

Сухомлинов предлагал предусмотреть формирование с началом войны резервных дивизий из резервистов, заблаговременно выделив для этого соответствующий кадр, но услышан не был.

Германии не хватало средств, чтобы в достаточной мере оснастить армию пулемётами. Насыщение пехотных подразделений пулемётами в русской армии не уступало германской и французской армиям. Так, русский пехотный полк 4-батальонного (16-ротного) состава имел в своём штате (от 6 мая 1910 года) пулемётную команду из 8 станковых пулемётов Максима, то есть 0,5 пулемёта на роту, «в германской и во французской армиях их имелось по шесть на полк» 12-ротного состава.

Характерно, что наиболее смертоносной в ходе Первой мировой войны была артиллерия, а не пулеметы. Пулеметов было еще слишком мало. В германской и во французской армиях их имелось по 6 на полк (или 24 на дивизию, тогда как в русской армии на дивизию приходилось 32 пулемета).

Александр Андреевич Свечин, имевший личный опыт и Русско-японской и мировой войнах, утверждал:

В 1913 году Свечин писал: «Нам нужны новые корпуса, нужно увеличение мирного состава существующих частей, нужны большие маневры, с пополнением частей довоенного состава призванными запасными, нужна постоянная тренировка солдата и начальствующих лиц, нужны новые железнодорожные линии, новые тысячи паровозов и вагонов, нужно обильное снабжение кавалерии мостовыми средствами вместо пироксилина… Нужна подготовка тяжелой артиллерии – те тяжелые мортиры, которые в несколько часов могут истолочь преграду из неприятельских фортов. Нужны войска сообщений, нужны летчики, а главное – нужны новые десятки тысяч молодых пехотных офицеров и надежных подпрапорщиков… Нужно, чтобы вместо пяти корпусов мы были бы всегда готовы разбить двадцать, плюс австрийская армия… Мы уже опасны, но у нас нет гарантии непобедимости». По более поздней оценке Свечина, в отношении снабжения и организации к началу мировой войны русская армия повысила свою боеспособность по сравнению с Русско-японской войной по крайней мере на 300%.