Тайные общества русских революционеров - читать онлайн книгу. Автор: Рудольф Баландин cтр.№ 53

Однако нетрудно догадаться, что пропаганда была не более чем попутной деятельностью. Когда ее ведут несколько десятков человек среди миллионов, да еще всего лишь несколько месяцев или два-три года, об ее эффективности не может быть и речи. Другое дело, когда эти же активисты осуществляют политический террор. Они могут совершить акции, слух о которых пройдет по всей стране и отзовется за рубежом.

«Народная воля» призвана была – в теории – сплачивать недовольные элементы общества в заговор против правительства; признавалось значение поддержки, которую может оказать ей в момент низвержения его восстание крестьянских масс. Поэтому (опять же, в теории) отводилось надлежащее место деятельности в народе. Но в действительности ничего подобного организовать не удалось. Это были формальные отговорки, отчасти даже самообман. Ведь почти все члены Исполнительного комитета уже пробовали работать в народе и убедились, что результаты оказались самыми скромными, если не сказать – плачевными.

Устав Исполнительного комитета был написан теми, кто созывал Липецкий съезд. Уже сами требования устава свидетельствовали о том, что речь идет о чрезвычайно засекреченной группе не агитаторов, а террористов. Каждый член Комитета был обязан: 1) отдать все духовные силы свои на дело революции, забыть ради него все родственные узы и личные симпатии, любовь и дружбу; 2) если потребуется, отдать и свою жизнь, не считаясь ни с чем и не щадя никого и ничего; 3) не иметь частной собственности, ничего своего, что не было бы вместе с тем и собственностью данной организации; 4) отдавать всего себя тайному обществу, отказаться от индивидуальной воли, подчиняя ее воле большинства, выраженной в постановлениях этого общества; 5) сохранять полную тайну относительно всех дел, состава, планов и предположений организации; 6) ни в сношениях частного и общественного характера, ни в официальных актах и заявлениях не называть себя членами Исполнительного комитета, а только агентами его; 7) в случае выхода из общества нерушимо хранить молчание обо всем, что составляло деятельность его и протекало на глазах и при участии выходящего.

Эти требования, считала Фигнер, не представлялись чрезмерными для тех, кто был одушевлен революционным чувством, которое не знает ни преград, ни препятствий и идет прямо, не озираясь ни назад, ни направо, ни налево. Если бы эти требования были меньше и не затрагивали так глубоко личности человека, они оставляли бы неудовлетворенность; своею строгостью и высотой они приподнимали личность и уводили ее от всякой обыденности; человек живее чувствовал, что в нем живет и должен жить идеал.

Вполне соглашаясь с таким суждением, хотелось бы уточнить: какой идеал имеется в виду? По-видимому, все тот же – земля и воля для народа, осуществление народовластия. Но до этого идеала было чрезвычайно далеко. Он мог только вдохновлять молодежь на подвиги… Какие? Очевидно – политические убийства.

Устав Исполнительного комитета «Народной воли» ясно указывает на то, что его создатели изначально предполагали террор как основную, главную, едва ли не единственную цель тайного общества. И это стало очевидно уже в первые месяцы его деятельности.

Охота на царя продолжалась. Теперь ее организовал Исполнительный комитет «Народной воли». Это был тщательно законспирированный центр целой сети тайных групп. Он призван был в момент восстания (которое считалось неизбежным) координировать действия всей этой сети для победы революции по всей стране.

Как писала Вера Фигнер, партия не ставила своей целью террор сам по себе. Однако создается впечатление, что в действительности такое объяснение выдавало желаемое за действительность.

Возможно, так большинство этих наиболее решительно настроенных людей скрывали от самих себя правду: нет никакой надежды на то, что в ближайшие годы или даже десятилетия в России свершится революционный переворот. О том, насколько иллюзорными были надежды на восстание русского народа, можно судить по интересным и бесхитростным воспоминаниям одного из рядовых народников – А.О. Лукашевича, о которых речь впереди.

Исполнительный комитет «Народной воли» да и почти все члены тайной организации были молоды, полны революционного энтузиазма по западным образцам (заимствованным из книг). Они не собирались ждать народных выступлений, которых могли и не дождаться, пытаясь искусственно создать революционную ситуацию.

Цареубийство они рассматривали как нечто судьбоносное, едва ли не мистическое, придающее особую напряженность своей деятельности, едва ли не смысл своей жизни. В императоре Александре II они видели не человека, убить которого – тяжкое преступление. Они представляли его как символ, как олицетворение всей системы самодержавия. В таком отношении к человеку, причем не преступнику, можно усмотреть проявление самовнушения.

В психологии, как мы уже говорили, это называется установкой. Когда она укореняется в сознании, переходя на более глубокий эмоциональный уровень (подсознание), то начинает определять поведение и подчинять своей воле рассудок. Теперь уже все доводы рассудка работают на установку, нацелены на ее реализацию. В этом отношении у людей определенного эмоционального и умственного склада само по себе участие в тайном обществе при постоянной опасности ареста и казни содействовало закреплению установки.

Вызывает удивление поспешность, с которой были организованы покушения на царя. Казалось бы, зачем торопиться? Не лучше ли спокойно выжидать удобного момента, выжидать не месяцы, а годы, пока будет созревать революционная ситуация и народные массы возрадуются цареубийству и поднимут всероссийский бунт?

Мне кажется, спешные покушения организовывались из чувства бессилия, отсутствия реальной перспективы для революции. Сознательно или интуитивно народовольцы более всего опасались не ужесточения режима самодержавия, усиления полицейского террора, а, напротив, продолжения либеральных реформ, ибо в таком случае революционная ситуация сошла бы на нет. А они мечтали о революции. Такой была их наиболее сильная установка. Ради нее они шли на преступление, оправдывая его «высшей целью».

Подготавливая взрыв в Зимнем дворце, рассудительный Степан Халтурин хотел использовать как можно больше динамита, чтобы покушение удалось. Эмоциональный Андрей Желябов возразил: в таком случае погибнут слишком много невинных людей. И услышал в ответ:

– Человек пятьдесят перебьешь, без сомнения. Так уж лучше класть побольше динамиту, чтобы хоть люди недаром пропадали, чтобы наверное свалить и самого и не устраивать нового покушения!

Кибальчич Н.И.

То, что был принят вариант Желябова, вряд ли можно считать торжеством гуманизма. В любом случае счет погубленным жизням шел на десятки, но это не останавливало террористов. Они оба – очень разные по характеру и складу ума – вели себя, можно сказать, как психически больные с маниакальной установкой – убить царя во что бы то ни стало, каких бы невинных жертв это ни стоило.