Император Николай II и заговор генералов - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Кобылин cтр.№ 81

По директиве ген. Алексеева первые эшелоны, из расчета 18 ч. в пути, могли прибыть в столицу не ранее рассвета 1-го марта.

В полночь 27-го Данилов сообщил в Ставку: «67-й и 68-й пех. полки (Тарутинский и Бородинский), Командир бригады Листовский, 15-й Уланский Татарский, 3-й Уральский Казачий под начальством начальника дивизии ген. Мартынова и Пулеметная команда для Георгиевск. бат. направляются в столицу. Головным будет отправлен из Двинска 67-й пехотный полк около 10 ч. вечера 28-го, прибудет в Петроград 18 часов после отправления».

Командир 42-го корпуса, ген. Гулькевич сообщал из Финляндии, где находился корпус: «По Высочайшему повелению из Выборга идет рота с пулеметным взводом для восстановления нарушенного у Финляндского вокзала движения по жел. дор.».

В 2 ч. 12 м. утра на 28-е, когда Государь был еще в Могилеве, Алексеев послал телеграммы Рузскому и Эверту: «Государь повелел сверх положенного послать еще по одной пешей и конной батарее».

Еще за 5 минут до отъезда Государя, в 4 ч. 55 м. утра 28-го, Алексеев получил телеграмму от Эверта: «Минск, 2.12 ночи. 34-й Севский, 36-й Орловский под нач. начальника 9-й пех. дивизии, ген. Лошунова, 2-й гусарский Павлоградский и 2-ой Донской Казачий полки под командой командира бригады, ген. Юрьева, и нач. дивизии ген. кн. Трубецкого – выступают. Одновременно для Георгиевского батальона пулеметная команда Кольта из 10-го корпуса. Посадка начнется в полдень 28-го и окончится 2-го марта».

За время отсутствия Государя Ставка продолжала работать по отправлению войск на Петроград.

В 3 ч. дня 28-го февраля из Вязьмы было сообщено Императрице: «Много войск паслано с фронта».

Утром и днем 28 февраля приказ Государя по отправлению войск исполнялся беспрекословно и по выработанному плану.

В 12 ч. 15 м. дня 28 февр. Алексеев сообщает по телеграфу следующее: «В дополнение моего сообщения о положении дел в Петрограде, уведомляю, что Государь Император изволил выразить желание назначить в распоряжение ген. – ад. Иванова Гвардейские полки: Преображенский, 3-й и 4-й гв. Стрелковые, отправляя их, как только представится возможность по условиям ж-д. перевозки. Прошу Вашего распоряжения о подготовке этих полков в резерве. Не откажите уведомить, когда обстановка позволит отправить эти полки. Думаю, что полезно придать одну батарею. Если обстоятельства потребуют дальнейшего усиления в Петрограде вооруженных сил, придется отправить одну из гвардейских кавалерийских дивизий». Кроме того, были отправлены 4 полевых радиостанций.

Брусилов запоздало отвечает Алексееву в 1 ч. ночи на 1-е марта: «Посадка войск может быть начата в Луцке: Гв. Преображенский и 4-й гв. Стрелковый (Имя. Фамилии) начиная с утра 2-го марта, 3-й гв. Стрелковый и батарея Гв. Стр. Артил. бригады с утра 3 марта. Подлежит ли эти части отправлять теперь же или по получении особого уведомления. 1 ч. Юм. утра 1 марта. Ген. Брусилов».

Через 7 минут получается ответ: «Отправление войск (Брусилова) д.б. произведено по получении от начальника штаба Верховного главнокомандующего особого уведомления».

Как известно, «особое уведомление» не было послано и эти войска не были посланы.

В 1 ч. 21 м. дня 28-го, Алексеев отправляет телеграмму Рузскому, а в 6 ч. веч. Эверту следующее сообщение: «Если необходимо, отправьте остальные полки и батареи 2-й и 15-й кавалерийских дивизий. От Юго-Зап. фронта (ген. Брусилов) части гвардейских полков отправляются, когда позволят условия ж.-д. движения». Не считая Гвардейской Кавалерийской дивизии, было приказано отправить до 40 000 войск.

Спиридович пишет, когда в первый раз Алексеев содействовал революции: «… Алексеев запросил Беляева о судьбе министра путей сообщения Войновского-Кригера. Беляев правильно ответил, что ни Войновский-Кригер, ни его министерство не могут “правильно и безостановочно выполнять своих функций, почему управление сетью, казалось бы, должно без промедления перейти к товарищу министра на театре военных действий”.

По получении этого ответа Алексеев отдал приказание, что он принимает на себя, “через товарища министра путей сообщения”, т. е. через генерала Кислякова, управление всеми железными дорогами.

Этим мудрым решением, если бы оно было проведено в жизнь, был бы нанесен могучий удар революции. Мы видели, как в это самое время революционный комиссар Бубликов стремился захватить Министерство путей сообщения и овладеть железными дорогами.

К несчастью, генерал Кисляков был одним из изменников в Ставке. Он стоял на стороне революции. Еще не так давно, перед тем, он старался совратить на сторону заговора одного из видных чинов, причастных к Министерству путей сообщения.

Получив приказание, генерал Кисляков пошел с личным докладом к Алексееву и убедил Алексеева отменить сделанное распоряжение. Несколькими часами спустя железные дороги были уже во власти революционного правительства. То, чего не сделал генерал Алексеев, блестяще выполнил, но только во славу революции, инженер Бубликов. Такова предательская роль генерала Кислякова и первый акт содействия революции со стороны генерала Алексеева, нам известный» (ген. А. Спиридович).

11 ч. 45 м. утра 1 марта Ставка получила телеграмму из Пскова: «Литера А (Императорский поезд) вышел из Старой Руссы в Псков». Эта телеграмма в Ставке всех ошеломила, но, несмотря на это, распоряжения об отправке войск продолжаются. Всех ли ошеломила эта телеграмма?

Спиридович в этом сомневается. Я не только не сомневаюсь, но уверен, что Алексеев не был ни ошеломлен, ни потрясен. Спиридович пишет: «Но поздно вечером, 28 февраля, к генералу Алексееву начинают поступать сведения по прямому проводу из Петрограда непосредственно от Родзянко. Родзянко освещает происходящие в Петрограде события по-своему. Ведь он-то, Родзянко, уже революционер и даже возглавляет революционное правительство (комитет. – В. К.). Родзянко говорит, что в Петрограде необычайное возбуждение против Государя – лично. Что для спасения положения вообще, для спасения династии и монархии необходимо отречение Государя в пользу Наследника. Что присылка войск для подавления движения пользы не принесет и поведет лишь к кровопролитию и увеличению анархии. Все, что говорит Родзянко, есть логическое продолжение его телеграмм в Ставку Государю. Тон Родзянко горяч и убедителен. Эти переговоры Родзянко с Алексеевым сдвинули Алексеева на сторону революции. Он высказал принципиальное согласие на отречение Государя в пользу Наследника, – “Генерал Алексеев примкнул к этому мнению” – так сообщал на следующий день Родзянко про эти переговоры членам Временного комитета» (Шульгин «Дни»).

И в ночь на 1 марта Алексеев круто меняет свое отношение к происходящей революции. Он начинает помогать ей. Он начинает исполнять то, о чем убеждали его приезжавшие к нему в Севастополь общественные деятели-заговорщики. В час пятнадцать минут ночи на 1 марта Алексеев послал вдогонку генералу Иванову ту проникнутую идиллией, основанной на лживой информации телеграмму № 1833. Копия этой телеграммы с часу до трех с половиной часов ночи рассылается всем главнокомандующим. Ложь внушается главнокомандующим и за нее ведется агитация. Те, кто знаком с воинской дисциплиной, поймут хорошо, какое впечатление должна была произвести на главнокомандующих эта телеграмма начальника штаба Верховного главнокомандующего. К телеграммам Родзянко о захвате власти генералы Ставки относятся спокойно. С главой революционного правительства Алексеев дружески (еще бы! – В. К.) беседует по прямому проводу» (А. Спиридович).