Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Дитерихс cтр.№ 102

Можно уже теперь предсказать, что большевистское правительство, быть может, после нескольких промежуточных градаций будет снова уничтожено буржуазно-кадетской контрреволюцией, во главе которой тогда, по всей вероятности, станет Великий князь Николай Николаевич».

Во второй половине 1917 и первой половине 1918 года политика Германии почти всецело сосредоточилась в руках Верховного командования. В министерстве иностранных дел порой совершенно не было известно о тех политических задачах, которые задумывались и проводились в жизнь командованием. При чтении Вернера-Дайя иногда представляется, что не был ли он одним из политических вдохновителей командования или, быть может, стоял слишком близко к нему; по крайней мере, мысли, высказанные им в его труде «Наступление на Восток», во многом являлись руководящим импульсом в политических комбинациях, воспламенявших шовинистических генералов военного командования.

Подтверждением тому, как примером особо ярким, служит приведенная выше выдержка. Апрель, май и начало июня 1918 года были периодом, когда германское военное командование в России, усомнившись в возможности работать с большевиками, увлеклось новой политической фантазией. Заняв Украину, утвердив в ней гетмана Скоропадского, немцы на Дону вошли в соприкосновение с военными организациями, объединившимися вокруг генерала Краснова, который принял от немецкого командования руку помощи и получал от него снаряды, оружие, патроны. Зная об очень тяжелом во всех отношениях положении добровольческих групп генерала Алексеева, немцы задумали через генерала Краснова сговориться с генералами Алексеевым и Деникиным и, увлекаясь своей слепой самовлюбленностью, возмечтали при помощи этих генералов выдвинуть и провести на российский престол популярного в народных массах и в военных сферах Великого князя Николая Николаевича, проживавшего в то время в Крыму.

Конечно, немцы проиграли задуманную ими новую политическую комбинацию, как решительно была проиграна ими ставка на большевиков. Генералы Алексеев и Деникин категорически отказались от каких-либо разговоров с ними, а в отношении Великого князя Николая Николаевича, само собою, сомневаться нельзя было; все: это были слишком национальные русские люди и слишком понимавшие, в ком крылся корень зла, постигшего Россию, чтобы пойти на какие-либо компромиссы с немцами и продать им свою родину.

Что было делать дальше ограниченным и слепым германским генералам-политикам, признававшим в своем самомнении единственными способами достижения целей или насилие, или провокацию, или подлость? Вот теперь-то, примерно в начале июня, возможно, у них возникла мысль достигнуть своих экономическо-политических целей новым насилием, новой подлостью, и на этот раз над измученным физически и морально, провокаторски обесчещенным ими же еще в мирное время и ныне всецело, как они могли воображать, находившимся в их власти и воли несчастным, сверженным и всеми забытым бывшим Государем Императором Николаем Александровичем. Безвыходность положения – с одной стороны, туманивший голову шовинизм – с другой и вожделения власти со стороны подстрекавших, предавшихся всецело немцам и перекочевавших в Берлин российских лженационалистов и лжепатриотов могли понудить немецкое командование на подлый план: использовать имя бывшего Царя как угрозу советской власти и понудить ее этим на полное подчинение себе и своим требованиям.

Конечно, если только такой план существовал, то он исходил исключительно из недр различных политиканствовавших бюро германского военного командования и ни в коем случае не мог быть продуктом творчества берлинского Министерства иностранных дел. Однако пока изучение и исследование истории уничтожения Царской Семьи располагает слишком недостаточными материалами, чтобы утверждать безусловность существования такого плана, и окончательное разъяснение этого темного вопроса принадлежит будущим историческим работам. Настоящее же исследование вынуждено не обходить вопроса молчанием только потому, что при попытке осветить роль центральной советской власти в преступлении, совершенном в Ипатьевском доме, оно наткнулось на ряд обстоятельств, связанных в значительной степени в том или другом виде с именем немецкого командования в России.

Обстоятельства эти следующие.

С начала июня 1918 года различные советские деятели стали усиленно распространять сведения, что немецкое командование в Москве потребовало от советской власти выдачи бывшего Государя Императора и его Семьи и перевозки их в Германию. Об этом говорили всюду: и в официальных советских органах, и в салонах советских светских дам, и в подпольных белогвардейских организациях Москвы, и в широких массах населения Москвы и Екатеринбурга, и даже за границей. А в рядах охранников Августейших узников Ипатьевского дома говорилось определенно, что Царская Семья будет вывезена в Германию и что император Вильгельм пригрозил товарищу Ленину, «чтобы ни один волос не упал с головы Царя». Сведения эти держались очень упорно и настойчиво, оставляя впечатление, что, быть может, такого определенного и категорического требования и не существовало, но что-то все-таки похожее было.

Не одни только сведения заставляют так думать, были и косвенные документальные указания на возможность в этом направлении «нежного давления» со стороны немецкого командования на официальную советскую власть.

В середине июня со стороны Одессы приехал в Екатеринбург уже упоминавшийся раньше некто, назвавшийся Иваном Ивановичем Сидоровым. «Как же вы через фронт пробрались?» – спросили его. «Фронта никакого нет, – ответил он, – был немецкий кордон, и немцы меня пропустили, а дальше никаких “товарищей” не видел».

Поверить такому заявлению решительно нельзя, Сидоров – это слишком определенный контрреволюционер для советской власти: бывший флигель-адъютант, офицер действительной службы, выехавший из неприятельского для советской власти района, мог проехать в довольно краткий срок от Одессы до Екатеринбурга только при исключительном покровительстве обстоятельств, выражавшемся в то время в сотрудничестве с немцами и в вынуждавшемся ими согласии советских властей. К тому же из слов самого Сидорова вытекало, что у него были, по-видимому, достаточно легальные документы для путешествия в то время по России.

Между тем Иван Иванович приехал в Екатеринбург с определенной целью – для переговоров с заключенным в Ипатьевском доме бывшим Царем и не стеснялся особенно говорить об этом со многими, совершенно не зная своих собеседников. Он говорил, что необходимо спасти Царскую Семью, что для этого надо сплотить офицерство, что надо все делать для предотвращения опасности, которая угрожает Семье. Сидоров высказывал, что необходимо, чтобы Государь Николай Александрович был опять Царем, а не Великий князь Михаил Александрович, у которого «не такой характер». Что под этим подразумевал Сидоров – неизвестно, но о наличии опасности для Царской Семьи он заявлял определенно. Сидоров посещал в Екатеринбурге некоторых лиц не один; с ним появлялся иногда, как он его называл, «адъютант», но с которым он говорил не по-русски, а на каком-то иностранном языке.

В Екатеринбурге Иван Иванович сошелся с доктором Деревенько, который бывал в доме Ипатьева и навещал больного наследника Цесаревича. Через Деревенько ему удалось установить доставку заключенным молока, яиц, масла, хлеба, сливок и т. п.; доставка продуктов производилась ежедневно, начиная с 18 июня. Бывший комендантом дома особого назначения комиссар Авдеев относился в общем благосклонно к этой доставке продуктов Царской Семье и пошел даже дальше, передавая приносившим продукты женщинам разные мелкие просьбы заключенных – принести ниток, иголок и т. п., а однажды его помощник Мошкин передал, что «Императору нужен табак», причем именно сказал: «Император».