Неизвестная война императора Николая I - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 10

В живописи наибольшую известность получили картины, посвященные подвигу «Меркурия», написанные И. Айвазовским. В 1847 году Айвазовский получил звание профессора, а в июле 1848 года открылась его юбилейная выставка в Феодосии, где были выставлены его новые произведения, в том числе и картина «Бриг “Меркурий” после победы над двумя турецкими судами встречается с Русской эскадрой». Несколько позднее Айвазовский написал еще одну картину – «Бриг “Меркурий” ведет бой с двумя турецкими судами». Еще раз художник возвратился к теме подвига брига «Меркурий» уже в 1892 году, написав новую картину – «Бриг “Меркурий” атакован двумя турецкими кораблями». Заметим, что на картине «Бриг “Меркурий” ведет бой с двумя турецкими судами» бриг изображен буквально зажатым между двумя турецкими кораблями, на такой «кинжально» малой дистанции, что, будь такое в реальности, он не имел бы никаких шансов уцелеть. До сих пор историки и искусствоведы спорят, специально или нет, художник изобразил «Меркурий» в столь безнадежном положении. Возможно, он хотел усилить драматизм ситуации, который бы усилил эффект картины и еще более значимо высветил подвиг маленького брига над нависающими над ним громадами линейных кораблей. В разные годы к теме боя брига «Меркурий» обращались и такие известные отечественные художники-маринисты, как Барри, Иванов, Лубянов, Красовский, Чернецов, Печатин. Любопытно, что раму для картины Красовского изготовили из дерева корпуса самого «Меркурия». На картине, авторство которой предположительно принадлежит А. Шифлару, хорошо видно использование экипажем «Меркурия» весел. Отметим и такой факт, что картины боя всех других авторов куда более реалистичны, чем знаменитое полотно Айвазовского.

Спустя некоторое время началось и серьезное историческое изучение боя «Меркурия». Разумеется, главным документом являлся рапорт Казарского. Рапорт командира брига, написанный по форме того времени, как и положено командирскому рапорту, предельно лаконичен. В нем почти не было деталей боя. Как выяснилось позднее, Казарский допустил в своем рапорте и неточность (более чем простительную в его положении!), указав количество орудий у противника в 184, тогда как впоследствии сами турки констатировали, что на обоих их линейных кораблях было 220 пушек. Неточность, которая делает нашу победу еще весомей!

Но были ли еще какие-либо документы помимо рапорта командира? Оказывается, были! Вскоре после боя штурманский кондуктор «Меркурия» Селивестр Дмитриев написал небольшие записки под названием «Из журнала служившего на бриге “Меркурий” в день сражения 14 мая 1829 года», где рассказывается о некоторых деталях сражения.

Во время приезда Казарского в Николаев в 1833 году Дмитриев передал свои записки на суд своему бывшему командиру. Но тот так и не успел дать на них свой отзыв, так как скоропостижно умер. Затем записки Дмитриева были найдены при составлении описи бумаг Казарского и поступили в Петербургский цензурный комитет, где опубликование запретили, мотивируя это так: «Запрещено разглашать подробности о современных военных действиях». Комитет постановил далее направить для предварительного рассмотрения к военному министру. Затем записки оказались в Морском научном комитете. Так как записки были без подписи, поначалу думали, что они принадлежат перу самого Казарского, но после прочтения стало очевидным, что автор записок не командир брига, а один из его подчиненных.

А в сентябре 1834 года выходит специальный циркуляр Главного управления цензуры, извещающий цензоров Минска, Риги, Казани, цензурные комитеты Москвы, Дерпта, Вильно и других городов о запрещении публиковать материалы, связанные с «Меркурием» и Казарским, как материалы, раскрывающие секреты современных боевых действий.

Первым историей боя брига «Меркурий» заинтересовался офицер Балтийского флота капитан-лейтенант Иван Николаевич Сущев. Во время своей службы в 40-х годах ХIХ века на Средиземном море его много расспрашивали о «Меркурии» и его командире, после чего Сущев и сам заинтересовался боем брига.

«Я часто получал вопросы, – писал впоследствии Сущев, – от английских и французских моряков о русском капитане, который на бриге сражался с двумя линейными кораблями». Когда же Сущев был переведен на Черноморский флот, то занялся сбором информации о деталях знаменитого боя, изучая документы и записывая рассказы его участников. К сожалению, завершить свой труд Сущев так и не смог. Командуя корветом «Оливуца», он совершил плавание из Кронштадта в Петропавловск-на-Камчатке и там трагически погиб в сентябре 1851 года.

В 1853 году записки Сущева о Казарском попали в руки историку флота капитан-лейтенанту Александру Петровичу Соколову. Имея доступ в архивы, Соколов дополнил материалы Сущева новыми документами. Нашел он и безымянный «Журнал служившего на бриге “Меркурий”».

С этим «Журналом» Соколов отправился к вице-адмиралу Новосильскому, бывшему в 1829 году лейтенантом на «Меркурии». Новосильский прочел «Журнал» и сразу же, не задумываясь, назвал его автора – штурманского кондуктора Силивестра Дмитриева. Достоверность статьи и авторство Дмитриева Новосильский засвидетельствовал подписью.

Вскоре подборка документов о бое брига «Меркурий» была наконец-то опубликована в журнале «Морской сборник» и стала достоянием российской общественности. На собранных Сущевым и Соколовым материалах и основываются в своих работах о «Меркурии» все последующие историки.

Подвиг брига «Меркурий» был увековечен и в названиях еще нескольких кораблей отечественного флота. Разумеется, что повеление Николая I строить суда по чертежам легендарного «Меркурия» выполнить не могли. Время и технический прогресс диктовали свои правила. Поэтому спущенный на воду в 1865 году корвет Черноморского флота был назван «Память Меркурия». После его списания в 1883 году с николаевских стапелей сошел на воду крейсер «Память Меркурия», а в 1907 году еще один из новейших крейсеров Черноморского флота был назван этим именем. В советское время название «Память Меркурия» носило гидрографическое судно Черноморского флота. Именем капитана 1-го ранга А.И. Казарского был в свое время назван бриг Балтийского флота, а затем и минный крейсер Черноморского флота. Остается надеяться, что имена «Меркурия» и его доблестного командира в скором времени снова появятся на борту кораблей российского Черноморского флота.

В истории отечественного парусного флота было немало случаев, когда наши суда, подобно бригу «Меркурий», принимали вызов противника, невзирая на его полное превосходство в силах. Итоги этих отчаянных схваток были различными. Порой дерзость и мастерство обеспечивали им победу, порой они терпели поражение, но даже враг признавал их доблесть и отвагу. Вот некоторые характерные примеры героических подвигов наших моряков.

* * *

Во время Русско-французской войны 1805 года в Средиземное море была направлена эскадра вице-адмирала Сенявина, усиленная несколькими судами Черноморского флота. Боевые действия с французскими войсками, которыми командовал генерал Мармон (будущий маршал), он вел в Адриатику побережья Далмации. Стремясь взять главный форпост французов – порт Рагузу в блокаду, Сенявин захватывает два близлежащих острова – Курцало и Брацо. В охранение островов был определен отряд капитана 1-го ранга Гетцена. Однако спустя некоторое время Сенявин был вынужден отозвать суда Гетцена для участия в другой операции. В прикрытии островов был оставлен черноморский бриг «Александр» под командой лейтенанта Скаловского.