Спецназ его императорского величества - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Куницын cтр.№ 17

Папа был ошарашен. В сумраке слабо освещенной комнаты виднелись его выкатившиеся глаза и стремительно темнеющее лицо. «Не хватил бы удар! – подумал Каранелли. – Тогда придется еще раз ехать к новому Папе».

– Бог покарает тебя!

Пий с трудом сдерживался, чтобы не взмахнуть рукой, отдавая приказ на уничтожение наглеца. Но убить посланника Наполеона в резиденции – то же самое, что подписать себе смертный приговор. Он отчетливо помнил, какая судьба постигла его предшественника, когда, разгоняя толпу во время беспорядков, швейцарские гвардейцы из охраны смертельно ранили французского генерала Дефо. Бонапарт просто сравняет резиденцию с землей. Вместе с Папой.

– Бог карает только тех дураков, которые в него верят.

Каранелли хотелось засмеяться. Мог ли думать тогда шестилетний малыш, как замкнется этот круг в споре о религии? Что он точь-в-точь повторит слова, сказанные так давно тем противным соседом? Да еще не кому-нибудь, самому Папе Римскому!

Заканчивая аудиенцию, Папа уже овладел собой. Щеки приобрели нормальный цвет, голос тверд и властен, как и надлежит викарию Христа.

– Вам, генерал, следует знать, что в Риме нынче неспокойно. По ночам грабители, коих развелось великое множество, случается, даже нападают на дома, а не только на подвыпивших прохожих.

Превосходно! Это уже почти угроза.

– Не беспокойтесь Ваше Святейшество, у нас достаточно оружия, а пороха хватит, чтобы разогнать всех грабителей Рима. И не только грабителей.

Кардинал Консальви бесшумно подошел к Папе и, глядя в спину выходящему Каранелли, сказал:

– Скоро французские генералы начнут прямо здесь справлять нужду. Неужели церковь должна стерпеть и это?

– Нет. Бог покарает этого еретика! Ты слышал, у них много пороха.

Консальви задумчиво смотрел в сторону двери, за которой скрылся генерал. Потом негромко произнес:

– Напьются и взорвутся на порохе?

– Если на то будет воля Божья.

Ночь набросилась на Рим, словно черная пантера. Еще несколько минут назад падающее за горизонт солнце рисовало бордовую дорожку на воде, а теперь темное южное небо в песчинках звезд накрыло город. Новолуние. День прибытия, а главное, ночь, подобраны лучшим астрономом Франции.

Во дворе замка гигант Фико что-то тихо сказал кучеру, и карета, выехав со двора, быстро затерялась в темноте на улицах города.

– Это даже к лучшему, – произнес кардинал, когда ему доложили об отъезде кареты, – будет кому рассказать, как хорошо мы встретили посланника французского императора.

Немногочисленные охранники заняли посты. Двое – у запертых ворот, двое – у входа в замок, еще один – с боковой стороны, куда выходили окна. Глухие стены не охранялись, они неприступны.

С верхнего этажа раздавался звон стеклянной посуды, громкие пьяные выкрики и невнятное бормотание. В самих покоях все было далеко не так, как можно представить себе со двора. Доминик и Люка уже разложили воздушный шар на балконе и теперь в полной темноте, на ощупь, доливали в реторту с кальцием соляную кислоту. Многочисленные тренировки в темном подвале замка около Фонтенбло не прошли даром. Офицеры работали в перчатках, покрытых тонким слоем каучука. Шелковый купол, пропитанный черным лаком, медленно вырастал над перилами балкона, наполняясь водородом.

Арменьяк, тот самый, с которым Каранелли познакомил Бонапарт и про которого он тогда сказал, что этому пиротехнику ничего не стоит – взорвать египетскую пирамиду с помощью стакана воды, готовил заряды. У французов действительно много пороха, и они, как и кардинал Консальви, намерены его взорвать. Арменьяк размещал бочонки по всем помещениям и вымерял выложенные на полу сложные пороховые дорожки. Ему нужно было, чтобы все бочонки взорвались одновременно.

Фико и Каранелли занимались самым важным делом – периодически стучали стаканами и орали всякую ерунду в окна. Иногда они начинали горланить песню, и Арменьяк присоединялся, внося свою лепту немилосердно фальшивым фальцетом. На столе лежали десять заряженных пистолетов, хотя Луи считал это ненужной предосторожностью.

– Не полезут они сейчас. Не тот нрав у поповской своры, чтобы в честном бою драться. Они все исподтишка норовят. Вот когда уснем, тогда и постараются пьяных да сонных взять.

Через два часа невидимый шар медленно отделился от балкона и поплыл вдоль реки в сторону глухой стены замка, постепенно набирая высоту. Доминик Левуазье, подвешенный за широкий кожаный пояс, был одет в тонкую черную рубашку и такие же штаны. Из оружия только короткий стилет. Его миниатюрный вес – немаловажная деталь во всей операции, для Фико понадобился бы шар в три раза большего объема. Каранелли, стоя на балконе, разматывал клубок черной тонкой прочной нити, тянущейся к шару. Люка, присоединившийся к Арменьяку и Фико, громко и вдохновенно орал:

– Виват, император!

И снова гремели бутылки, ударяясь одна о другую.

Время приближалось к полуночи, а французы и не собирались прекращать веселье. Но кардинал терпелив. Он успокаивающе положил руку на плечо командира трех десятков солдат швейцарской гвардии, тихо и незаметно прокравшихся на территорию замка через потайные двери в стене.

– Не надо сейчас врываться в их комнаты, капитан. Не раньше, чем через полчаса, после того как уснут. И не смейте стрелять. Только прикладами и штыками. Потом взорвите весь порох, который есть у вас и французов.

Каранелли тем временем почувствовал, как уходящая из рук нить дошла до узла, и дважды резко дернул ее. Два рывка в ответ. Доминик дал знать, что понял – длины якоря должно хватить. Пора начинать спуск. Аккуратно он бросил вперед, туда, где должны быть кусты, небольшой якорь с тремя острыми крючками. Тот упал на землю и легко поднялся вверх. Вторая попытка тоже неудачна. Наконец раздался негромкий шелест кустов, в которые попал якорь. Крючки намертво зацепились, и Доминик начал наматывать шнур от якоря на руку, постепенно подтягивая шар к земле. Через три минуты он стоял около кустов, а еще через пять, поднявшись к большому дереву, натянул толстую веревку, которую привязал к нитке Каранелли. Проколотая в нескольких местах оболочка шара выпускала остатки водорода.

Арменьяк полз последним, цепляясь за веревку руками и ногами. Задача сложная только для тех, кто боится высоты. Но в темноте все делается на ощупь, испугаться трудно, если нервы в порядке. Он установил жестко два ружейных замка, которые бросят искру в горки пороха после того, как нитки, привязанные к дверям, спустят курки.

Каранелли не видел необходимости ждать, все ясно и так. Группа французов растворилась в ночи.

Без пяти одиннадцать карета генерала, сопровождаемая двумя неизменными лейтенантами, въехала на овальную площадь Святого Петра и остановилась у Апостольского дворца. Ночью Папе доложили, что французская делегация отчаянно сопротивлялась и взорвала себя вместе с двенадцатью швейцарцами. Потому он на некоторое время потерял дар речи, когда узнал, что наполеоновский генерал идет по коридору. В голове лихорадочно прыгали мысли, – почему он жив? Что скажет сейчас? Что сделает Наполеон, когда узнает о нападении на делегацию? Барнаба Чиарамонти, ставший не очень давно главным католиком Пием VII, в этот момент отчетливо понимал, как беззащитен он в этом мире. Как бесконечно далек от него Бог, как бесполезна молитва, когда смертельная опасность в лице французского генерала входила в резиденцию размеренным четким шагом. Ледяная волна страха заполнила грудь Барнабы, и, кажется, что это он, а не его предшественник, как было на самом деле, смотрел из жилых покоев в жерла пушек маршала Бертье.