Бриллианты на пять минут - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Соболева cтр.№ 79

– Ну? Есть знакомый? – спросил нетерпеливый Слава.

Батон поднял плечи к ушам, затем повернулся к Щукину:

– Н-нет.

– Уверен?

– Этих никого не знаю.

Мужчины ушли, кроме Славы и Романа Семеновича, которому Щукин сказал:

– Подумайте, кто подтвердит хотя бы ваше вчерашнее пребывание на вокзале. Также вам необходимо вспомнить, где вы были в момент убийства Пушко, Евы и директора кафе. А также вспомните свидетелей, кто способен это подтвердить. Слава, объясни задержанному подробно, какие дни и часы необходимо вспомнить…

Щукин вышел из кабинета. В коридоре его ждали Гена, Вадик и Батон.

– Поехали! – скомандовал следователь.

Приехали они к ювелирному салону Казимира Лаврентьевича. Щукин, не поворачиваясь к Батону, сказал:

– Давай-ка, Рауль, двигай в магазин и попроси встречи с хозяином. Посмотришь на него, а мы посмотрим, что он будет делать.

– Как я позову хозяина? Зачем он мне? Че я ему вякать буду? – забросал вопросами Батон. – И кто я такой, чтоб он вышел ко мне!

– Жить хочешь? – усмехнулся Вадик, глядя на Батона. Тот потерянно кивнул. – Значит, придумаешь, как выманить хозяина. И обрати внимание на охранника, если он в магазине.

Батон без малейшего желания покинул машину, поплелся, оглядываясь на Щукина и ребят, к магазину. Посмотрев на вывеску, он присвистнул, оглянулся последний раз и вошел.

В магазине он подкатил к одной из продавщиц, надев улыбку:

– Девушка… мне бы хозяина… вызвать.

Та, смерив его оценивающим взглядом, не двинулась с места:

– Зачем?

– Поглядеть на него, – сказал правду Батон. Продавщица не поверила, только скривила красивые губы. – Не, че, трудно позвать? Очень нужен он мне. По важному делу. – Девушка отвела глаза в сторону: мол, не желаю я с тобой разговаривать. Батон разозлился, повысил голос: – А еще культурная… Позови, я сказал! Может, я родственник его, издалека приехал.

– Оно и видно! – фыркнула продавщица, но ушла за дверь.

Генрих вышел через минуту, оглядел зал, повернулся с вопросом к сотруднице:

– Кто меня спрашивал?

– Этот вот, – кивнула та на Батона и направилась к стойке.

– Что вам? – приблизился к нему Генрих.

– Мне… это… – замялся Батон. – Работа есть у вас? Я все могу.

– Извините, у нас нет вакансий.

– Ну, тогда ладно, – пожал плечами Батон и вернулся в машину.

– Виделся с хозяином? – встретили его почти хором.

– Виделся.

– Это он на тебя нападал? У Евы он был? – спрашивал Щукин.

– Я ж говорил: темно было, когда я гнался за ним от Грелки. А когда на меня напал тот козел в доме за пригородным вокзалом, я вообще ничего не видел. И в подъезде… не видел. Мне тогда защищаться надо было, я смотрел на нож.

– Охранника видел?

– Нет, в магазине только продавщицы были.

– Смотрите! – воскликнул Вадик, указывая пальцем на лобовое стекло. – Куда это Генрих Казимирович дергает?

Генрих выбежал из салона, подлетел к стоявшей невдалеке иномарке, сел в автомобиль и вырулил на дорогу. Щукин сразу же сорвал с места машину – вслед за ним.

– Ну, а машина похожа на ту, в которую сел убийца Евы? – доставал Батона Гена.

– Да я ж в марках не разбираюсь! – простонал Батон. – Не запомнил ни машину, ни цвет, ни урода. Ночью все кошки черные, а не серые.

Ехали по пятам за Генрихом, и каково же было их удивление, когда остановился он у прокуратуры. Вышел из автомобиля и вбежал внутрь. Не сговариваясь, Щукин с помощниками кинулись туда же.

– А мне че делать? – догнал их голос Батона, оставшегося в салоне машины.

– Жди! – не оборачиваясь, крикнул ему Вадик.

Встретились с Генрихом у кабинета Щукина, он с усилием дергал ручку и почему-то все никак не догадывался, что дверь заперта на ключ.

– Вы ко мне? – крикнул издалека Щукин.

– К вам, – сказал Генрих. Он был взбудоражен. – У меня есть кое-что…

– Проходите, – открыв ключом дверь, сказал Щукин, поглядывая с недоумением на сопровождавших его ребят. Вошли. – Что у вас есть?

– Вот! – Генрих, волнуясь до дрожи в руках, поставил на стол диктофон. – Здесь записан весь диалог отца с убийцей.

– Что? – воскликнул Щукин, схватив диктофон.

1936 год, Свердловск.

Сначала Анастасия с Николаем жили в Иркутске, потом перебрались в Свердловск. Но голод и холод, безрадостные лица, примитивные плакаты и лозунги о всемирной революции и об угрозе контрреволюции, призывы к индустриализации, всеобщая нищета, спекуляция и повальное пьянство угнетали. Кругом серо-кумачовые цвета, слухи о лагерях, в которые кидали «чуждые элементы». Закрывались церкви, из деревень выселялись кулаки и середняки, и в города хлынули крестьяне, уклоняющиеся от военно-феодальной эксплуатации, то есть коллективизации. Одновременно росла бюрократическая прослойка, зачастую малограмотная, но жила она неплохо, пользуясь льготами и получая пайки с продуктами, тогда как остальные в прямом смысле бедствовали. Партийная каста занималась тем, что выслуживалась перед вышестоящим начальством, беспардонно заискивала, интриговала друг против друга, не имея понятия об элементарных приличиях. Обещался рай, а наступило средневековье. Такой увидела Россию Анастасия, но Николай был счастлив, правда, рвался на родину, в свои места. Впрочем, она была тоже счастлива с ним, а на остальное не следовало обращать внимания, да только как не обратишь?

Анастасия не работала. Знание языков и умение играть на рояле в молодой Советской республике были не нужны. Стрижак поступил на завод, Левка жил с ними (куда ж его деть?), перебивался временными заработками – с одной рукой и неграмотному не заработаешь. Анастасия учила Левку читать и писать, разумеется, левой рукой. Денег едва хватало, чтобы не протянуть ноги. Когда совсем бывало туго, Анастасия продавала спекулянтам золотую монету из тех, что получила за камень из колье в Китае. В тридцать первом году Николай надумал переехать в центральную часть России, но… произошло чудо – Анастасия забеременела, и переезд отменился. Родилась девочка – Ксюша. Заботу о ней полностью взял на себя Левка. Чем мотаться без толку по временным заработкам, пусть уж лучше с Ксюшей сидит – так решили Николай с Анастасией. Тем более ей подвернулась работа – по протекции знакомой пожилой коммунистки, с которой подружилась Анастасия, она устроилась работать учительницей на курсах по ликвидации безграмотности.

Тридцать третий год принес ужас: голод в Поволжье, на Украине. Голодно было и на Урале. Не успела страна оправиться, еще одна беда: убит Киров, начались аресты и расстрелы. Однако Анастасия не теряла присутствия духа, всячески убеждала Николая бежать за границу. Но тучи сгущались. В тридцать пятом году летом вышел закон: каждый гражданин, бежавший за границу, заочно приговаривается к смертной казни. Это значило, что всемогущая рука НКВД достанет в любой точке планеты. Стало страшно.