Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920-1970 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Олег Гончаренко cтр.№ 66

Исследования Беляева-иностранца помогли местным учёным разобраться в сложной племенной и этнолингвистической структуре индейского населения Чако. Его записки об индейцах Чако приобрели научную ценность потому, что автор был не сторонним наблюдателем жизни данного этноса, а постигал его жизнь «изнутри», проживая рядом с индейскими поселениями.

Усилия Беляева способствовали укреплению дипломатических и военных позиций Парагвая и были отмечены правительством Парагвая, присвоившим ему генеральский чин.

В войне против Боливии, проходившей главным образом за нефтеносный Чакский район, Беляев лично участвовал во многих сражениях. Им был спланирован ряд наступательных операций в бытность начальником Генерального штаба Вооруженных сил Парагвая.

Эта война, нанесшая серьезный удар по экономике Парагвая, не позволила Беляеву реализовать планы, связанные с привлечением талантливых и державно мыслящих представителей русской эмиграций, и в 1937 году он посвятил себя правозащитной деятельности, став во главе борцов за права индейцев. Национальный патронат по делам индейцев, который возглавил Беляев, не получал ни денег, ни земель для организации резерваций, и вскоре сам его руководитель был смещен со своего поста за отсутствием у правительства программы финансирования переселения индейцев.

В апреле 1938 года в Национальном театре Асунсьона с аншлагом прошла премьера спектакля первого в истории Америки индейского театра об участии индейцев в «Чакской войне». Автором либретто оказался Иван Тимофеевич Беляев. Через некоторое время труппа в 40 человек под руководством Беляева выехала на гастроли в Буэнос-Айрес, где ее ждал шумный успех.

Либреттист и правозащитник, бывший военный, не забывал Беляев и о русских сослуживцах, с которыми прошел тропы парагвайско-боливийской войны. Он устраивал их на работу, помогал, чем мог, был утешителем и наставником.

За время своей военной карьеры в Парагвае генерал Беляев успел побывать генерал-инспектором парагвайской артиллерии и начальником (с 1933 года. – Примеч. авт.) Генерального штаба парагвайской армии. Будущий парагвайский президент Стресснер начинал службу под его началом и навсегда вынес убеждение, что русские офицеры – люди чести и долга.

Мнение диктатора нашло отражение в топографии Асунсьона, где помимо улиц, названных по именам русских офицеров – участников Чакской войны, есть и улица России. На западе страны, в городе Фортин-Серебряков, стоит памятник генералу Беляеву – главному военному советнику парагвайской армии.

Неизвестной в наши дни осталась лишь часть гуманитарного наследия Беляева, которая касалась вопросов русской эмиграции. По убеждению генерала, сохранение и приумножение православных духовных ценностей, вдохновляющих в изгнании на творчество и открывающих иностранцам богатство русской души, всегда готовой поддержать слабого и отстоять правое дело, и было миссией отечественной эмиграции на Южноамериканском континенте.

Сам генерал стал инициатором создания в Парагвае первой колонии русских беженцев – так называемого «Русского очага» – духовного пристанища для сотен тысяч изгнанников с родной земли, где обычаи, религия и вековая культура России помогали всем носителям великой культуры сохраниться, «как в ковчеге», до «лучших времен».

Усилия либералов, «властителей дум» эмиграции, нанесли этому начинанию наибольший вред. Создание консервативной русской среды, пусть даже и вдали от центров скопления эмиграции, грозило пошатнуть позиции как либералов, так и консерваторов, погрязших в бесконечной говорильне, на которой и те и другие в Париже обеспечили себе авторитет и добились привилегий высказывать мнение от лица всего русского сообщества.

Серьезным ударом по планам «Русского очага» стал уход из жизни влиятельных фигур, так или иначе поддерживавших начинания Беляева, – смерть барона Врангеля в 1928 году, Африкана Богаевского в 1934 году, «таинственное исчезновение» из Парижа генерала Кутепова в 1930 году. Эти печальные события, как считал Иван Тимофеевич, помогли его недоброжелателям в Париже и в Парагвае окружить все начинания генерала плотной завесой молчания, замолчать и затмить деятельность Беляева по привлечению здоровых, национально мыслящих сил в страну.

Генералы Н. Ф. фон Эрн и С. П. Бобровский вступили в контакт с новыми руководителями РОВС в Париже, которые равнодушно отнеслись к начинаниям Беляева и были рады распаду русской колонии в Парагвае, как существующей вне союзов и общественных организаций, а значит, вне централизованного контроля.

Стараниями либералов в Париже усилия Беляева для привлечения эмиграции в Парагвай оказались напрасными. Патриотическая идея не выдерживала коммерческой нагрузки: путешествие за океан оказалось многим не по карману, а создание фонда в поддержку переезда не нашло поддержки финансовых воротил эмиграции, справедливо считавших себя не обязанными помогать консерваторам и державникам создавать прототип «реакционной России» в южноамериканской стране.

Стали появляться различные коммерческие предприятия, готовые за определенную плату организовать выезд желающих на жительство в Парагвай, но условия и стоимость услуг оказались столь грабительскими, что многие, первоначально согласившиеся, с негодованием отвергли идею переезда, в особенности когда им сообщали, что вырученные за переезд деньги поступают в распоряжение самого Беляева.

Так, пользуясь тем, что сам генерал находился вдали от Парижа, предприимчивые люди дискредитировали все добрые начинания, разрушая начатое им благое дело.

Одним из примеров растаскивания «иммиграционного проекта» генерала Беляева по незначительным частным акциям может служить известный случай с организацией эмиграции в Парагвай русских староверов и казаков из Прибалтики.

В марте 1934 года Беляев получил письмо от некоего президента общества «Русская эмиграция в Африку» Федорова с просьбой оказать содействие выезду в Парагвай 1000 семей русских староверов и казаков, осевших в Литве. Сначала они намеревались выехать в Марокко, но, прочитав в журнале «Казак» манифест Беляева, призывающий к отъезду в Парагвай, решили попытать счастья на южноамериканской земле. Беляев одобрил эту идею. Он пожаловал Федорова званием своего личного представителя в Парагвае и уведомил о том, что обратился в МИД страны с просьбой назначить его почетным консулом. Получив звание почетного консула Парагвая, Федоров заявил о независимом характере своей эмиграционной организации и предложил Беляеву принять в ней участие при условии полного разрыва с Колонизационным центром. На это Беляев пойти не мог. Он пытался дезавуировать Федорова как своего личного агента в Прибалтике. Но это уже не могло помешать Федорову проводить самостоятельную эмиграционную политику.

Распад русской колонии «Надежда» в Парагвае не привел к краху личных судеб колонистов лишь благодаря личной деятельности Беляева по устройству колонистов на службу. Всем вернувшимся в Асунсьон генерал выхлопотал у правительства квартиры, необходимые документы и помог найти работу. Конечно, это были небольшие должности, но при дешевизне парагвайской жизни прожить на такое жалование было можно.