Колесо страха (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Абрахам Грэйс Меррит cтр.№ 43

– Но вы ведь сами видели проявления темного знания! – воскликнул Рикори. – И вы все еще не уверены в их истинности?

Я оставил этот вопрос без ответа.

– Та нить с узелками – «ведьмина петля». О ней тоже есть упоминания в истории. В «Салической правде», древнейшем правовом кодексе франков, получившем письменную форму около пятнадцати столетий назад, предусматривалось строжайшее наказание для тех, кто создавал так называемую «ведьмину лестницу».

– В моей стране известна эта проклятая вещица. La scala della strega. Так ее называют. Еще и как известна, к нашему несчастью.

Я с изумлением заметил, как он побледнел, как судорожно сжались его пальцы.

– Безусловно, Рикори, вы понимаете, что я лишь пересказывал вам легенды? Это фольклор. У него нет доказательной базы научных фактов.

Отшвырнув стул, Рикори вскочил и потрясенно уставился на меня.

– Вы все еще считаете, что дьявольщину, с которой мы столкнулись, можно объяснить в рамках известной нам науки? – будто через силу произнес он.

– Я этого не говорил, Рикори. – Я смущенно поерзал на стуле. – Я говорил, что мадам Мэндилип – гипнотизер невероятной силы, мастерица иллюзий и при этом убийца…

– Вы полагаете, что ее куклы были лишь иллюзией? – перебил меня Рикори, вцепившись в край стола.

– Вы же видели, сколь реалистична была иллюзия ее красоты, – уклончиво ответил я. – И все же мы наблюдали, как морок рассеялся под нажимом реальности – реальности пламени. Но ее красота казалась столь же настоящей, как и куклы, Рикори.

– Нанесенный мне удар… – И вновь он перебил меня: – Кукла, убившая Гилмора… Кукла, убившая Брейля… Благословенная кукла, ударившая ведьму! Вы считаете их наваждением?

– Вполне возможно, что вы сами вонзили булавку себе в грудь, повинуясь данной вам во время гипноза установке! – угрюмо ответил я, чувствуя, как крепнет мой скептицизм. – Вполне возможно, что сестра Петерса убила своего мужа, также повинуясь подобной команде, хотя я не знаю, где, когда и как она подверглась гипнозу. Люстра упала на Брейля в тот момент, когда я сам пребывал в состоянии постгипнотического внушения, и возможно, что его сонную артерию взрезал осколок люстры. Что касается смерти самой мадам Мэндилип – нам почудилось, что ее убила кукла Уолтерс, но возможно, что мадам Мэндилип как гипнотизер потрясающей силы могла стать жертвой тех же иллюзий, которые она внушала другим. Эта женщина была гениальна в своем безумии и одержима необходимостью окружать себя копиями тех, кого она убила мазью. Маргарита де Валуа, королева Наваррская, всегда носила с собой забальзамированные сердца десятка своих любовников, погибших ради нее. Она не убивала этих мужчин – но знала, что стала причиной их смерти, столь же верно, будто убила их собственными руками. Психологические причины, побудившие королеву Маргариту коллекционировать сердца, а мадам Мэндилип делать кукол, одни и те же.

Рикори все еще так и не присел.

– Я спросил вас, считаете ли вы убийство ведьмы иллюзией, – с нажимом произнес он, сверля меня взглядом.

– Рикори, не смотрите на меня так. Неловко, право же… И я отвечу на ваш вопрос. Повторяю, вполне возможно, что мадам Мэндилип иногда становилась жертвой тех иллюзий, в которые заставляла верить других. Иногда она и сама верила в то, что куклы живые. И в ее больном сознании зародилась ненависть к кукле Уолтерс. В конце концов, выведенная из душевного равновесия нашим приходом, мадам Мэндилип позволила заблуждению взять над ней верх. Я подумал об этом, когда вы заговорили о темном знании, способном обернуться против тех, кто владеет им. Мадам Мэндилип истязала куклу и верила, что та постарается отомстить, как только появится такая возможность. Эта вера была так сильна, что, когда настал подходящий момент, собственные ожидания сыграли против мадам Мэндилип. Ее мысль обернулась действием! Мадам Мэндилип, как и вы, могла воткнуть острие булавки себе в горло и…

– Вы глупец!

Эти слова сорвались с губ Рикори, но они так напомнили манеру речи мадам Мэндилип в ее зачарованной комнате, слова, слетевшие с мертвых губ Лашны, что я отпрянул, содрогнувшись.

Рикори перегнулся через стол. Его черные глаза померкли, застыли, затуманились.

– Рикори, очнитесь! – вскрикнул я, чувствуя, как меня охватывает паника.

Пугающая пустота в его взгляде сменилась горячечным блеском.

– Я очнулся. Очнулся – и теперь не желаю слушать вас! Теперь настала ваша очередь слушать меня, доктор Лоуэлл! И вот что я вам скажу: к черту вашу науку! Вот что я вам скажу: за вуалью материального мира, приковывающей ваш взор, скрываются силы, ненавидящие нас. Но Господь в непостижимой мудрости своей позволяет этим силам существовать. Вот что я вам скажу: эти силы могут прорваться сквозь завесу материального и проявиться в таких существах, как мадам Мэндилип. Именно так и есть! Ведьмы и колдуны – прислужники зла! Именно так и есть! Но существуют силы, которые благоволят нам, и они проявляются в избранных ими. Вот что я вам скажу: мадам Мэндилип была мерзкой ведьмой! Орудием злых сил! Блудницей сатаны! Она сгорела – и вечно ей пылать в преисподней, вечно! Вот что я вам скажу: та кукла-медсестра была орудием добрых сил. И сейчас она счастлива в раю – и будет счастлива всегда! – Его трясло. Рикори схватил меня за плечо. – Скажите мне, доктор Лоуэлл, скажите честно, как если бы вы стояли пред ликом Божьим, веря в Него, как верю я, скажите, действительно ли вам достаточно всех тех научных обоснований?

– Нет, Рикори, – тихо, очень тихо ответил я.

Так оно и было.

Распаковывая вещи в гостинице Нью-Йоркского научно-исследовательского сообщества, я пребывал в мрачном настроении. Прошлой ночью я проснулся от навалившейся на меня печали, какой-то смутной гнетущей тоски и с тех пор не мог стряхнуть эту беспричинную хандру. Будто мне приснилось что-то ужасное и эхо того позабытого кошмара все еще звенело на краю сознания. Теперь же к грусти добавилось еще и раздражение.

Безусловно, я не ожидал, что на причале меня будет встречать оркестр с фанфарами. Но ни Беннетт, ни Ральстон не пришли повидаться со мной. Мои друзья пренебрегли встречей, и от этого грусть лишь нарастала. Перед отплытием я написал им обоим и ожидал, что хотя бы один из них подберет меня у пристани.

Беннетт и Ральстон были моими ближайшими друзьями, но между собой часто не ладили. Их постоянные перебранки забавляли меня. И все же у Беннетта и Ральстона были теплые отношения, несмотря на разные взгляды на жизнь. Иногда мне казалось, что связь между ними более крепкая, чем их связь со мной. Эта дружба могла бы стать такой, как у легендарных Дамона и Финтия ^[18], если бы каждый из них не испытывал отвращение к мировоззрению товарища. Но даже невзирая на это, они были настоящими друзьями.