Колесо страха (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Абрахам Грэйс Меррит cтр.№ 103

Кентон склонился к надписи, и вокруг него заструился аромат, будто шевеля щупальцами, касаясь его маленькими пальчиками, томящимися, просящими, умоляющими…

Молящими об освобождении! Что за чушь лезет в голову? Кентон отпрянул. Молоток лежал рядом, он взял инструмент и нетерпеливо ударил по камню.

И камень ответил!

Раздался мерный гул, он нарастал, и в нем вдруг послышались едва уловимые отголоски колокольного перезвона. А потом гул утих, и остался только говор нефритовых колокольчиков: высокий, нежный, чистый, он звучал все яснее, приближаясь, плутая по бесконечным коридорам времени. По камню пробежала трещина, и он раскололся. Из трещины хлынул свет, похожий на сияние розового жемчуга, а вместе с ним воздух вновь наполнил аромат – но теперь он не просил, не томился, не молил.

Он ликовал! Он торжествовал!

Внутри камня что-то было! Что-то, спрятанное там во времена Саргона Аккадского, шесть тысяч лет назад!

Снова зазвенели колокольчики. Звон достиг пика, а затем, затихая, скрылся в бесконечных коридорах времени, из которых явился. Колокольчики смолкли, и, едва это произошло, камень распался, растворился, превратившись в облако медленно оседающей пыли, которая взметнулась сверкающим вихрем и исчезла, будто по мановению руки, отдернувшей этот занавес.

На месте камня стоял корабль!

Он качался на волнах, сработанных из лазурита с выполненными из кристаллов гребнями. Его корпус был сделан из слегка светящегося кремового хрусталя. Нос корабля по форме напоминал изогнутую тонкую саблю. На носу размещалась каюта, стены которой образовывали поднимающиеся к верху борта корабля, как у галеона. Там, где борта образовывали каюту, едва уловимое свечение согревало мутный хрусталь: сияние становилось ярче по мере подъема бортов, превращая каюту в поблескивающий розовым драгоценный камень.

В центре корабля располагалась яма гребцов, занимающая примерно треть всего пространства. Поверхность палубы от носа корабля до ее края была выполнена из слоновой кости. Палуба же на корме была черной. Там находилась другая каюта – побольше, чем та, что на носу, но более приземистая, и она была черной. Черная и белая палубы тянулись по обе стороны ямы и встречались в центре корабля, будто противоборствующие силы. Они не сливались – они сталкивались, край к краю, враждебные друг другу.

Из ямы поднималась мачта: сужающаяся к концу, она была зеленой, как чистый изумруд. На рее висел парус, сверкающий, как огненный опал. С мачты и реи к корпусу тянулись снасти из тусклого золота.

С каждого борта в лазурные волны погружались алые весла – по семь с каждой стороны.

И на этом драгоценном судне была команда! «Почему я сразу не заметил эти крошечные фигурки?» – спросил себя Кентон.

Будто они появились на палубе в это самое мгновение… Женщина вышла из двери розовой каюты, протягивая руку, чтобы закрыть дверь за собой… И другие женщины на палубе, три женщины, которые сидели… Они склонили головы, у двух в руках были арфы, у третьей – двойная флейта…

Маленькие фигурки, не больше двух дюймов в высоту…

Игрушки!

Странно, что он не мог различить ни лиц, ни деталей одежды. Их очертания были размыты, будто их скрывала какая-то завеса. Кентон решил, что виной тому его зрение, и на мгновение прикрыл глаза.

Когда он открыл их вновь, взглянув на черную каюту, он почувствовал, как растет его недоумение. Он готов был поклясться, что, когда впервые увидел корабль, черная палуба была пуста. Теперь же там стояли четыре фигурки – на самом краю ямы! И туман, окутывавший их, стал гуще. Конечно, проблема в его зрении – в чем же еще? Нужно прилечь ненадолго и дать глазам отдохнуть. Кентон неохотно повернулся, сделал несколько медленных шагов к двери и замер, снова обернувшись на таинственный сверкающий корабль.

Вся комната за кораблем была скрыта туманом! Кентон слышал вой тысяч штормов, рев мириад бурь, пронзительный хаос, будто на него обрушились подгоняемые могучими ветрами ливни. Комната разлетелась на сотни осколков и исчезла. Сквозь рокот послышался чистый звон колокола… раз… два… три…

Он узнал этот звон. Это его часы отбивали шесть. Третий удар оборвался на середине. Пол, на котором он стоял, ушел из-под ног. Кентон висел в пространстве, наполненном серебристым туманом. Затем туман растаял. На мгновение его взору предстала синяя волнующаяся поверхность огромного океана и палуба корабля в двадцати футах внизу. Затем он почувствовал удар в правый висок, ошеломивший его. Сверкнули ветвящиеся молнии, и море и корабль укрыла тьма.

Кентон лежал, прислушиваясь к несмолкающему шепоту, напоминавшему рокот сонных волн. Вокруг был лишь тихий шелест, все более и более настойчивый. Сквозь сомкнутые веки начал пробиваться свет. Он почувствовал движение, мягкую качку. И открыл глаза. Он был на корабле – лежал на узкой палубе головой к фальшборту. Перед ним поднималась из ямы мачта. В яме сидели люди, прикованные к огромным веслам. Деревянная мачта была покрыта прозрачным изумрудным лаком. Она вызывала смутные воспоминания. Где он видел эту мачту раньше?

Кентон осмотрел ее. Широкий парус, сделанный из опалового шелка. Над ним светилось мягким серебристым светом небо, затянутое низко висящим туманом. Кентон сел, борясь с головокружением. Он услышал женский голос, глубокий, будто полный жидкого золота. Справа от него находилась каюта, расположенная под задранным кверху носом корабля, – она светилась розовым. Сверху у нее был балкон, на котором росли деревья, а меж ветвей хлопали белоснежными крыльями голуби с алыми лапами и клювами, будто смоченными в рубиновом вине.

У двери каюты стояла женщина – высокая, гибкая, словно ива. Ее взгляд был устремлен вдаль. У ее ног сидели три девушки. Две из них сжимали в руках арфы, третья поднесла к губам двойную флейту. И вновь воспоминания ожили, но тут же померкли, едва он взглянул на женщину.

Ее большие глаза были зелеными, как глубины лесных оврагов, наполненные мечущимися тенями. У нее была небольшая голова, изящные черты лица, рот, сулящий сладости любви. На шее виднелась ямочка – кубок, жаждущий вина поцелуев. Над бровями – серебряный полумесяц, тонкий, как новорожденная луна. Каждый рог полумесяца омывал водопад золотисто-рыжих волос, обрамлявших прекрасное лицо. Этот водопад струился по плечам и разделялся ее высокой грудью, причем локоны почти достигали ее обутых в сандалии ног.

Юная, как весна, она в то же время казалась мудрой, как осень; сошедшая с картины какого-то древнего Боттичелли, в то же время она была и Моной Лизой, девственной телом, но не душой.

Он проследил за ее взглядом на другую сторону ямы с гребцами. Там стояли четверо мужчин. Один из них – крепкий, на голову выше Кентона – смотрел на женщину. Светлые глаза не мигали – угрожающие, зловещие. Его безбородое лицо отличалось мертвенной бледностью. Огромная приплюснутая голова была гладко обрита, нос загибался крючком, с плеч ниспадали к ногам черные одежды. Слева от него стояли мужчины в таких же черных одеждах и с такими же бритыми головами, с жестокими, хищными лицами. Каждый из них держал в руках медный рог в форме раковины.