Кондотьер - читать онлайн книгу. Автор: Макс Мах cтр.№ 40

– Генрих, я училась в гимназии, мы всех их…

– Помолчи, пожалуйста! – Вопрос престолонаследия непростой. В двух словах не объяснишь, но и без него никак.

– Хорошо, говори! – не обиделась, но отстранилась.

– У Дмитрия Ивановича с потомством тоже не заладилось. И трон после его смерти перешел уже к двоюродному брату, то есть к Петру Константиновичу, нынешнему нашему монарху.

– Нашему?

– Извини! – усмехнулся Генрих. – Оговорился, но могла и промолчать.

– Молчу.

– А теперь, собственно, о деле княгини Збаражской, – Генрих прервался на несколько секунд, чтобы закурить и выпить коньяк. Затянулся с жадностью, выпил залпом, как парное молоко в далеком детстве. – Князь Збаражский умер в 1908 году, оставив по себе молодую, красивую, но бездетную вдову. И вот представь, в 1910 году княгиня рожает мальчика. Вообще-то, скандал, но княгине благоволит кое-кто из придворных, да и сам государь-император оказывает ей недвусмысленные знаки внимания.

– До или после родов? – подалась вперед Наталья.

– В этом-то все и дело! – кивнул Генрих. – Одни говорили, что знакомство их состоялось за год-два до родов, другие – что император и заметил-то Софью только из-за разразившегося скандала. Сам Константин Павлович никогда ничего на эту тему не говорил, во всяком случае, при свидетелях. Но к Ивану, так назвали мальчика, относился тепло. Опекал, интересовался. Устроил в Пажеский корпус, позволил взять отчество покойного князя, а Збаражский, к слову, тоже звался Константином.

– Красивая интрига, – признала Наталья и потянула к себе коробку папирос.

– В двадцать третьем, сразу после похорон императора, княгиня обратилась в суд с требованием признать Ивана законным наследником. На процессе она утверждала, что они венчаны с покойным императором по православному обряду в некой сельской церкви. Проблема, однако, состояла в том, что у княгини не было никакого формального документа, подтверждающего факт венчания, кроме нескольких писем от императора, содержащих некоторое число двусмысленных фраз. Трактовать их можно было и так, и эдак. Вспомнить, что это была за церковь, Софья Кирилловна не могла, а может быть, и не знала – ночь, факелы, езда в санях – свидетелей, кроме изгнанного из полка за шулерство кавалергарда, предъявить не смогла и процесс проиграла.

– А теперь, выходит, свидетельство о венчании нашлось…

– Именно!

– Но Петр Константинович уже коронован. По закону…

– Это по закону, – кивнул Генрих. – Однако помимо закона существуют интересы и обстоятельства. Петр – слабая фигура, а Иван – боевой генерал, вот и суди…

Спать легли за полночь. Вместе. То есть в одну постель, но и только. Генрих был никакой, да и сама она – не в лучшей форме. За разговорами и заметить не успела, как напилась. А алкоголь – коварный соблазнитель: вот вроде бы только что и веселье в сердце, и хмель в крови, и томление известного сорта пониже живота, а через минуту, глядишь, куда все это делось? Нет, как не бывало. Ноги, руки, словно, свинцом налились, глаза сами закрываются, и в голове туман.

Положила голову на подушку, услышала ровное дыхание Генриха, и все. Проснулась от грохота. Показалось с дуру, что это жандармы ломятся в дверь. Вскочила, как была – а была, оказывается, голая, в чем мать родила – выхватила из-под подушки пистолет и даже предохранитель успела снять, выискивая затуманенными спросонья глазами первую цель. Но тут уже и Генрих проснулся, успокоил, объяснил очевидное – ветром сорвало ставню и бьет ею теперь о стену.

Вернулась в постель, натянула на себя одеяло, прислушиваясь к свисту ветра и шуму прибоя, и поняла, что Генрих прав – не так уж и громко стучит эта проклятая ставня.

«Примерещилось!»

Усмехнулась мысленно, представляя, какой устроила переполох, повернулась на бок, устраиваясь удобнее. Положила голову на согнутую в локте руку, подтянула ноги, сворачиваясь калачиком, и почувствовала вдруг руку Генриха, легшую на бедро. Высоко, почти у талии. Теплая ладонь, сильные пальцы. Осторожное, но решительное движение. Вниз по бедру и назад, вверх по заду. Вздрогнула. Забилось сильнее сердце. Перебило дыхание. А ладонь Генриха, между тем, оказалась между ее бедер, вырвав стон. Пока тихий, сквозь зубы, едва слышный. Скорее огласовка дыхания, чем голос.

Натали знала, помнила, какие сильные и властные у Генриха руки, но и в этот раз успела удивиться, когда он с невероятной силой и ловкостью бросил ее под себя. Подмял – она застонала и заметалась, приподнимаясь на локтях…

* * *

Посылку от профессора доставили около девяти. Генрих успел принять душ и побриться, оделся, словно собирался выйти в город, но никуда, разумеется, не пошел, поскольку находился на нелегальном положении. Посмотрел на спящую женщину, поправил сбившееся на сторону одеяло и ушел завтракать. Прислуживал за столом прибывший в Петроград только вчера вечером ординарец Генриха Франц. Он же и готовил.

– Я привез настоящую английскую овсянку, командир! – улыбнулся Франц, подавая кашу. – Овсянка, яйца, тосты и джем – настоящий английский завтрак! Вологодское масло, правда, оказалось лучше, чем делают в Йоркшире, да и джем здесь называют вареньем… Впрочем, он вкусный. Я пробовал…

– Франци, – остановил его Генрих, затыкая за воротник угол салфетки, – будь добр, перестань молоть чушь. С каких пор ты стал поборником английской кухни? Ты же корсиканец, разве нет? Будь проще! Яичница с жареным беконом или пара баварских сосисок с пюре и кислой капустой подойдут мне на завтрак куда больше овсянки. Впрочем, мы в России… Купи себе какую-нибудь поваренную книгу, что ли! Или вот Фридриха спроси. Он родом из этих мест как раз. Наверняка знает, что тут едят по утрам!

Франц выслушал «нотацию» молча, чуть поджав губы. Вздохнул нарочито печально, наполнил из серебряного кофейника фарфоровую чашку, поправил молочник и сахарницу, располагая их на равном удалении от линии симметрии, положил справа от Генриха несколько аккуратно сложенных газет, включил телевизор и вышел из комнаты, так и не проронив ни слова.

«Характер!»

Паршивый корсиканский характер, испоганенный жарой, нуждой и диким коктейлем кровей. Католик, похожий на араба, провинциал, но при этом земляк Наполеона… Вообще-то, из парня должен был получиться бандит или кабатчик, но вышел наемник, задержавшийся на должности ординарца полковника Хорна. Не то чтобы денщик, но и не вполне адъютант. Всего понемногу. Не по уставу, конечно, но и армия у Генриха, если подумать, иррегулярная. Какие уж там уставы!

А овсянка… Что ж, еда, как еда. Овсянку, к слову, подавали на завтрак и у них дома. Не каждый день, но часто. Как минимум, раз в неделю.

Генрих ел и просматривал газеты, вполуха прислушиваясь к бормотанию «говорящих голов». Все, кто мог, были заняты комментариями вечерней новости. Пороли чушь, как и положено, несли вздор, пересказывали старые сплетни и озвучивали совершенно бредовые фантазии. Но между тем и этим иногда можно было уловить отзвуки настоящего сражения, развернувшегося где-то там, за спинами витийствующих ничтожеств. Зарницы и всполохи, дальний гром, лязг оружейной стали…