Непобедимая и легендарная - читать онлайн книгу. Автор: Александр Харников, Александр Михайловский cтр.№ 13

– Конечно, пригодишься, молодой человек, – сказал Османов, опускаясь перед мальчиком на корточки, чтобы разговаривать лицом к лицу. – Скажи-ка мне, юноша, а как тебя зовут?

– Пашкой кличут, – ответил малец, шмыгнув носом, – Пашкой Судоплатовым.

– А отца твоего как звали? – машинально спросил несколько обалдевший Османов.

– Анатолием, – ответил пацан, – только помер он в этом году, – и мальчик снова шмыгнул носом.

– А мать у тебя жива? – спросил Османов.

– Жива, дяденька, – сказал будущий гений советской разведки. – Только нас у нее четверо, и ей всех не прокормить. Возьмите меня с собой, дяденьки, я грамотный – читать и писать умею. Я вам пригожусь.

«Так, – подумал Османов, – придется его взять. Ведь, если не с нами, то с другими, но из дома убежит. Пропадет ведь».

– Хорошо, – сказал Османов, выпрямляясь и беря мальчика за руку, – идем.

Подойдя к своему коню, Османов птицей взлетел в седло и попросил войскового старшину Миронова: – Филипп Кузьмич, а ну-ка подай мне этого героя…

Усадив юного Павла Судоплатова перед собой, майор Османов посмотрел на багровое солнце, склонявшееся к горизонту, и скомандовал:

– По коням! Рысью, марш-марш!

12 декабря (29 ноября) 1917 года, полдень.

Остров Гельголанд.

Капитан-лейтенант кайзермарине

Лотар фон Арно де ла Перьер

Вот мы и дома. Низкое, серое небо Северного моря, короткая злая волна, пронизывающий ледяной ветер. Но при всем при том дом есть дом, каким бы он ни был. Самое главное, мы вернулись, сделав то, на что в обычных условиях нельзя было и рассчитывать. Успех похода был оглушительным. На счету у наших русских кригскамрадов оказались два крупнейших британских трансатлантических лайнера, перевозивших американскую пехотную дивизию. Думаю, что янки, которые никогда не отличались особой храбростью и всю свою историю предпочитали воевать с индейцами или мексиканцами, должны будут теперь призадуматься, а так ли нужна им эта война в Европе?

Северная Атлантика в это время – большая холодная братская могила, в которой места хватит для десятков тысяч человек. В ней уже нашли свой конец шестнадцать тысяч американцев. У них практически не было шансов уцелеть. Они были приговорены к ужасной гибели еще в тот момент, когда герр Алекс, беспощадный, как средневековый викинг, произносил роковые слова: «Боевая тревога, торпедная атака».

При этом я не заметил ни в ком из русских колебаний или сожалений. Мы, немцы, несмотря на то что пресса Антанты изображает нас свирепым воинством Аттилы, на самом деле – народ сентиментальный. И поэтому мне даже стало немного жалко тех американских парней, которых хитросплетения мировой политики и божий промысел обрекли на безвременную страшную смерть в морской пучине.

Но я тут же вспоминаю про наших солдат, сидящих сейчас в заливаемых жидкой грязью окопах Западного и Итальянского фронтов. И вся моя жалость к погубленным нами американцам сразу исчезает. К тому же я не забыл о том, что до того, как наш любимый гросс-адмирал Тирпиц заключил с русскими мир, Алекс и его кригскамрады с такой же свирепой жестокостью топили немецкие корабли и убивали немецких солдат.

Однажды после вахты, когда мы сидели в его каюте и развлекались тем, что русские называют «задушевным разговором», Алекс сказал мне.

– Понимаешь, Арно, там, у Моонзунда, вы воевали с нами. Нельзя было просто сказать вам: «остановитесь и уходите». Нас бы просто никто не услышал. Для того чтобы потом заключить почетный мир с вашей страной, нам нужна была убедительная победа, и мы ее добились. Теперь же нам с немцами почти нечего делить… Потому-то вы на моей субмарине, а мы топим ваших врагов…

– Алекс, – неосторожно спросил я, – а если бы нам, русским и немцам, было бы что делить на этой войне?

– Тогда, – жестко ответил мне фрегаттен-капитан Павленко, – эта война окончилась бы подписанием капитуляции в разрушенном и заваленном трупами Берлине. Вся эта дурь с разложением армии, солдатскими комитетами, братаниями и прочей ерундой стала возможна только потому, что русский солдат не видел в солдате немецком своего смертельного врага. Когда мы, русские, начинаем драться всерьез, то тогда пощады не жди…

Он немного помолчал, а потом спросил:

– Арно, ты ведь знаешь, что фельдмаршал Гинденбург планировал с цеппелинов бомбардировать Петроград бомбами с хлором и ипритом? Ты можешь представить – сколько мирных обывателей, женщин, детей и стариков могло погибнуть из-за этого маньяка. Среди них могло быть и немало немцев. Ведь нет такого крупного города в России, за исключением, пожалуй, Риги, где бы жило столько немцев, сколько в Петербурге. И если бы это произошло, Арно, вы бы узнали – что есть такое настоящая война по-русски. По счастью, наша разведка и наше командование оказались на высоте, а наша авиация разбомбила базы цеппелинов и склады с химическим оружием. И не случилось того, после чего почетный мир между нами оказался бы невозможен. А потом под бомбами пришел конец и самому Гинденбургу. И вот, Арно, сейчас мы с тобой больше не враги, а соратники и почти союзники.

– Да, – сказал я, – понимаю. Вы, русские, уже прислали в Германию хлеб, и голод в наших городах сменился недоеданием. Это, конечно, тоже плохо, но нашим людям уже не грозит голодная смерть. Когда я из Австрии ехал в Гамбург, то своими глазами видел то, что я бы назвал новым «Великим переселением народов». Эшелоны… эшелоны… эшелоны… Пехота, кавалерия, артиллерия. И все – с востока на запад, один за другим. Думаю, что британцы и французы должны быть уже запаниковать. Но вот ведь вопрос, как долго продлится наша дружба?

– Арно, – сказал мне Алекс, – хоть среди вас, немцев, порой и попадаются откровенные мерзавцы и садисты, но в основном на вас можно положиться. Пока вы разобрались со своими противниками на Западном фронте, никаких пакостей мы от вас не ждем. Потом, возможно, кого-то из немецких политиков может одолеть жадность, и он захочет украинских черноземов и кавказской нефти. Но это может случиться, а может, и нет…

С англосаксами все значительно хуже. Они даже во время войны так и норовят подставить своего союзника, заставить нести ненужные потери или терпеть поражение, чтобы увеличить за его счет свою долю добычи. Вот где у нас сидят все эти англичане и американцы, которые так гордятся своей свободой и демократией, а на самом деле являются не более чем жуликами и ворами. Это вторая причина, по которой наше командование так поспешно вывело Россию из войны. Союз с теми, кто не знает таких понятий, как честность и совесть, смертельно опасен. Запомни это, Арно, у вас в Германии среди политиков тоже хватает англофилов. Ты, дружище, весьма уважаемый в Германии человек. Когда закончится война, подумай, не стоит ли тебе заняться политикой, собрав вокруг себя всех честных людей. А иначе политика займется вами…

Я понял, что этот разговор Алекс завел неспроста, что он хотел им дать мне пищу для размышлений. Ведь мой собеседник – непростой человек. Если честные люди не будут стремиться во власть, то их место займут негодяи.