Опасная командировка - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ковалевский cтр.№ 15

В лагерь они пришли, когда солнце уже скрылось за горным хребтом. Усман завел ее во двор небольшого дома, где было много вооруженных людей. Увидев Джессику, они с удивлением ее рассматривали, будто она прилетела с какой-то другой планеты. Усман провел ее мимо этой группы моджахедов, и она увидела мужчину лет тридцати среднего роста в светлой одежде полувоенного покроя, идущего к ней навстречу. Джессике показалось, что от этого человека исходило какое-то внутреннее сияние, и по тому, как преданно на него смотрели остальные моджахеды, она поняла, что это и есть Ахмад Шах Масуд – самый влиятельный полевой командир афганских повстанцев.

Первое впечатление не обмануло – Масуд, свободно говоривший по-французски и неплохо знавший английский язык, оказался очень приятным и интересным собеседником, и Джессика с первых минут общения с ним была покорена его скромностью и природным обаянием.

«Не зря, – подумала она, – Ахмад Шах пользуется такой популярностью у своего народа, а марионеточный кабульский режим считает его своим злейшим врагом».

Ставленник Кремля Бабрак Кармаль по всем статьям проигрывал умному и волевому Ахмад Шаху. Именно таким, как Масуд, она и представляла себе настоящего исламского борца за веру.

В своем интервью Ахмад Шах сказал ей, что его моджахеды ведут борьбу за освобождение мирного населения от советских захватчиков и афганских коммунистов, пытающихся разрушить многовековые мусульманские традиции. Сам же он строго соблюдает мусульманский образ жизни и в быту всегда довольствуется малым. Еще Ахмад Шах рассказал, что, когда он начинал свою борьбу против советского вторжения, под его командованием находилось всего двадцать моджахедов, имевших всего шесть старых английских винтовок и девять пистолетов. По дороге в Панджшер они купили два автомата Калашникова. После первого боя, когда они захватили центр уезда, им досталось около тридцати автоматов Калашникова. С таким арсеналом Ахмад Шах начинал джихад ^[11] в Панджшерской долине.

На вопрос Джессики, откуда сейчас он берет вооружение для своих отрядов, Масуд ответил, что большую часть оружия и боеприпасов они добывают, разоружая подразделения афганской армии и совершая нападения на колонны на перевале Саланг.

– Я слышала, что вы получаете ракеты от американцев. Это действительно так? – поинтересовалась она.

– Ну что вы! Мы не получаем напрямую ни от кого военной помощи, в том числе и от американцев. Эта помощь поступает нам от исламских партий, где они ее взяли, мне неизвестно, – дипломатично ответил он.

С особой горечью говорил Ахмад Шах о катастрофическом положении беженцев, лишившихся крова из-за карательных акций советских войск в Панджшерском ущелье.

– Рядом со мной, – сказал он, – находятся сотни больных, большинство из которых – моджахеды. Столь бедственное положение усугубляется отсутствием у них теплой одежды и обуви, без которой не выжить в этих горах. Большинство моджахедов отдают свою обувь и одежду тем, кто меняет их на боевых позициях. Бесчеловечный враг не дает нам передышки, боевые действия не прекращаются ни на сутки. При этом дети и женщины вынуждены с рассветом уходить и скрываться в горах, а возвращаться к родному очагу только с наступлением ночи.

Насчет бесчеловечности Джессика была с ним полностью согласна и в свою очередь поведала Ахмад Шаху, как на ее глазах краснозвездная авиация стерла с лица земли целый кишлак.

– Чтобы положить конец их безнаказанным бомбардировкам, нам нужны ваши «Стингеры», которых у меня, к сожалению, пока нет, – посетовал он. – Несмотря на то что мы, можно сказать, главная сила вооруженной оппозиции в Афганистане, поскольку контролируем основную часть территории, военная помощь распределяется неравномерно – мы получаем остатки, и то в последнюю очередь.

– Как вы думаете, с чем связано распределение помощи вам по остаточному принципу, хотя вы больше всех подвергаетесь атакам советских войск?

– Очевидно, не всем нашим западным друзьям по нраву то, что я отстаиваю независимость своей страны от любого иностранного вмешательства.

– Может быть, и так, – согласилась Джессика. – Масуд, а вы ничего не слышали о моем коллеге – американском репортере газеты «Аризона Рипаблик» Чарльзе Торнтоне? Советские газеты в прошлом году писали, что он якобы привез в Афганистан самонаводящиеся ракеты «Стингер» и погиб, угодив в перестрелку двух враждующих между собой банд. А самого несчастного Чарльза из-за этой мутной истории журналисты окрестили «душманом из Аризоны» и «учителем терроризма» и привели в качестве доказательства фотографии, на которых он собственноручно грузит эти ракеты в грузовик моджахедов.

– Я не был знаком с этим журналистом. Насколько мне известно, он к Гульбеддину Хекматияру тогда приезжал, так что о Чарльзе Торнтоне вам лучше у него расспросить. Но и без Хекматияра я могу вам точно сказать, что ваш журналист «Стингеры» в Афганистан не привозил.

– Почему вы так в этом уверены?

– Да потому что ни в прошлом, ни в этом году «Стингеры» нам не поступали, иначе мы бы их давно уже применили по назначению. А то, что ваш Чарльз сфотографировался с ними для своей газеты, еще вовсе не означает, что он их сюда доставил. Скорее всего, его убили сами шурави, а чтобы не было международного скандала из-за убийства американского журналиста, свалили все на местные группировки. Вдобавок ко всему советские газеты еще и сделали из него террориста.

– Если это так, то это ужасно вдвойне! – возмущенно воскликнула Джессика. – Сами же убили, а посмертно еще оболгали его перед всем миром. Не ожидала от русских такого коварства!

– Амин, приглашая советские войска в Афганистан, тоже никакого коварства от них не ожидал, хотя сам был очень коварным человеком. По его тайному приказу был задушен подушкой его предшественник Тараки, который ему доверял как родному сыну, а сам Амин называл Тараки своим отцом. Вот уж Амин удивился, когда приглашенные им советские войска в первую же ночь своего пребывания на афганской земле взяли штурмом его президентский дворец, а его самого пристрелили, как бешеную собаку. Согласитесь, поучительная вышла, однако, история, – с усмешкой заметил Масуд.

– А как вы вообще могли бы охарактеризовать советскую манеру ведения боевых действий? – спросила Джессика.

– Русские солдаты – бесстрашные воины, и я это признаю, – сказал он. – Но главная их ошибка в том, что они воюют за режим, отвергаемый большинством населения Афганистана, и при этом шурави уверены в том, что они исполняют некий интернациональный долг. Что же касается структуры их вооруженных сил, тактики ведения боя, использования оружия, я считаю, что Советская армия не готова к партизанской войне в наших горах.

– А как вы оцениваете боеспособность афганской правительственной армии?

– В отношении правительственной армии говорить о какой-то ее боеспособности вообще не приходится. Вся беда армии Кармаля в том, что она связана с иностранцами и на иностранцев опирается. Пока в Афганистане находятся русские солдаты, у этой армии нет своего лица. Она ничего из себя не представляет. Набирается их армия методом облав. То есть проводится облава и хватают всех, кого поймают. Служил – не служил, какая разница. Загнали в казарму, переодели в форму, дали автомат, а завтра он стреляет в тех, кто дал ему этот автомат. Потому что такой солдат прекрасно понимает: даже если он выживет на этой войне, его уволят из армии, когда он отслужит свой срок, он вернется в этот кишлак, и, если он воевал активно против своих, его тут же убьют. И это хорошо, что они понимают: нельзя воевать против своего народа, поэтому и переходят на нашу сторону при первой же возможности порой целыми подразделениями. Так прямым маршем прямо с парада в полном составе и со всем вооружением дезертировал батальон царандоя. Когда они переходили на нашу сторону, они ощущали себя личностями, настоящими афганцами. Они чувствовали себя свободными и знали, что теперь они защищают свою родину. Для нас, афганцев, ближе родство по крови, по национальному признаку, по религии, и у солдат правительственной армии никакой идеологической близости с Советской армией быть не может. По этой причине нам в первые же месяцы советского вторжения удалось повернуть практически все население Афганистана против оккупантов, которые топтали наши посевы, разрушали наши дома, убивали мирных жителей, наших стариков, женщин и детей. Поэтому за годы этой войны из правительственной армии дезертировало около двухсот тысяч человек. Сколько их в армию призывают, столько их и дезертирует. О какой боеготовности тут можно говорить?