Опасная командировка - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ковалевский cтр.№ 11

Первое официальное сообщение об аварии на Чернобыльской атомной электростанции в советских СМИ появилось только вечером 28 апреля 1986 года в программе «Время». Это сообщение состояло всего из пяти предложений: «На Чернобыльской атомной электростанции произошла авария. Поврежден один из атомных реакторов. Принимаются меры по ликвидации последствий аварии. Пострадавшим оказывается помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего». Это краткое информационное сообщение было сделано под давлением международного сообщества, потребовавшего от СССР объяснить повышение уровня радиации на территории других стран Европы. Но поскольку близилось Первое мая, то первые полосы советских газет были посвящены празднику международной солидарности трудящихся. В Киеве, который находился всего в ста километрах от Чернобыля, и других городах Украины и Белоруссии прошли праздничные демонстрации и массовые гуляния по случаю Первомая.

А в Чернобыле в эти дни было не до гуляний. Из недр разрушенной активной зоны атомного реактора просвечивала мерцающая голубизна, как от космических звезд, – продолжала гореть раскаленная добела масса. Огромное количество радиоактивного газа и пыли выбрасывалось в атмосферу. Чтобы как можно быстрее загасить дышащий радиацией реактор, было принято решение забросать его мешками с песком. Причем сделать это можно было только с вертолетов, зависая прямо над жерлом развороченного взрывом реактора. Для такого «бомбометания» пришлось привлекать самых опытных летчиков не только со всего Союза, но и отзывать вертолетные экипажи из Афганистана, ибо не было сейчас задачи важнее, чем ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Поэтому Илья, улетая в Афганистан, ничего геройского в своей миссии не видел. Да, там идет война и, как на всякой войне, там гибнут люди, но ведь он не воевать туда едет. Завотделом прессы ЦК КПСС, лично инструктировавший его перед отъездом в Афганистан, настоятельно рекомендовал ему поменьше писать о войне и побольше о мирной жизни афганского народа, воплощающего в жизнь завоевания Апрельской революции.

Рейс в Кабул был с пересадкой в Ташкенте. Когда борт, на котором Илья прилетел из Москвы, приземлился в ташкентском аэропорту, там стояла сорокаградусная жара. Взлета на Кабул пришлось около часа ожидать в салоне Ил-76, оборудованного под перевозку пассажиров с минимальными удобствами. Кондиционеры не работали, и в салоне самолета было душно и жарко, как в сауне. Наконец взревели двигатели, заработали кондиционеры, и их самолет оторвался от земли и взял курс на Кабул. Где-то на сороковой минуте полета Илью, задремавшего под монотонный гул турбин, разбудил пронзительно громкий звонок, и командир корабля сообщил пассажирам о пересечении государственной границы СССР, после чего сразу было выключено все освещение салона и бортовые огни. С этого момента никто уже не спал. Притихшие пассажиры, прислушиваясь к ровному гулу двигателей, напряженно вглядывались в черные глазницы иллюминаторов, а там, в распростершейся под ними чужой и явно недружелюбной стране, полный мрак – ни огонька внизу.

Чтобы пассажирам не так страшно было сидеть в кромешной тьме, на подлете к Кабулу командир корабля включил громкую связь в салоне, благодаря чему они могли слышать радиообмен между экипажем и диспетчером кабульского аэропорта, давшего разрешение на снижение. В свою очередь командир корабля сообщил диспетчеру, что шасси и механизация выпущены, отстрел АСО ^[5] включен.

Аэродром Кабула находился в окружении гор на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря. Заход на посадку был возможен только с одного направления и требовал от экипажа высочайшего мастерства. Самолет подлетал к аэродрому на высоте десяти тысяч метров и, выпустив шасси, спойлеры ^[6] и механизацию крыла, не позволявшие увеличить скорость выше допустимой, круто начинал снижаться кругами по спирали, едва не срываясь в штопор. Это был «афганский заход на посадку», ранее в транспортной авиации никогда не применявшийся. От такого стремительного пикирования – почти падения, когда Ил-76, завалившись на левое крыло, резко проваливался вниз, пассажиры, испуганно наблюдавшие в иллюминаторы яркие вспышки от вылетавших из-под брюха самолета тепловых ловушек, зависали в невесомости, как космонавты. Сосед Ильи – подполковник в союзной форме – смертельно побледнел от таких кульбитов. Илья, с трудом поборовший приступ тошноты, тоже чувствовал себя не лучшим образом.

За несколько секунд до посадки пилоты успели выровнять пикировавший носом вниз самолет в предпосадочное положение. И в следующее мгновение огромный лайнер ударился колесами о бетонку так, что просел на переднюю стойку и понесся по полосе аэродрома. Взревели турбины на реверсе, пробежка, торможение, разворот – все, можно наконец перевести дух и поздравить себя с благополучным приземлением, хотя мягкой такую посадку не назовешь.

После захода на посадку по-афгански пассажиры выходили из самолета, пошатываясь, как пьяные. Восхищенный мастерством экипажа, для которого такие крутые виражи на тяжелом транспортнике – обычные трудовые будни, Илья решил, что его первый репортаж в Афганистане будет о военных летчиках.

В аэропорту его встретил водитель АПН на белом «мерседесе» и с комфортом отвез Илью на виллу, где проживали его коллеги. Ехать пришлось довольно долго вдоль каких-то полуразрушенных кишлаков, по каким-то тесным глиняным улочкам и переулкам. Не выдержав, Илья поинтересовался у водителя: «Далеко ли еще до Кабула?» Оказалось, что они едут по городу уже минут тридцать! Несмотря на столь ранний час, купола мечетей Кабула уже позолотили первые лучи солнца.

На вилле АПН Илью ждал заведующий бюро Владимир Иванович Иванов.

– О, наконец-то! С прибытием, – обрадованно приветствовал он Илью. – Тут одна американская дамочка тобой очень активно интересовалась. Все расспрашивала, когда же ты приедешь.

– Ее, случайно, не Джессика зовут? – на всякий случай уточнил Илья, знавший только одну американку, которая могла о нем спрашивать в Кабуле.

– Она самая, – подтвердил Иванов. – Говорит, что познакомилась с тобой в Москве и вы, мол, договорились встретиться с ней на нашей вилле, вот она и осаждает нас, считай, с февраля.

– Да, был такой разговор. Я же не знал тогда, что задержусь на четыре месяца, – посетовал Илья.

– Ну, не от тебя это зависело, – сказал Иванов. – А что касается этой американки, то твои личные контакты с ней я могу только приветствовать! К сожалению, не все наши западные коллеги настроены столь дружественно к Советскому Союзу, как Джессика.

– Да я просто сопровождал ее в Москве по заданию редакции, вот, собственно, и все мои личные с ней контакты, – пожал плечами Илья.

– Я в курсе, – показал свою осведомленность Иванов. – А то, что после ваших московских прогулок Джессика к тебе неровно дышит, видно и слепому. И это очень хорошо. Особенно сейчас, когда на нас ополчилась вся западная пресса, в один голос поднявшая вой о небывалых зверствах русских – якобы советские солдаты разбрасывают по Афганистану детские игрушки-мины. Ребенок поднимает медвежонка, и тот взрывается у него в руках. И эта ложь распространяется западными газетами миллионными тиражами с подачи одного американского журналиста, который выдумал, будто это мы начиняем игрушки взрывчаткой.