Пространство мышления. Соображения - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 14

Действительно, «озадаченное мышление» – более сложная работа, нежели работа автоматизмов «псевдомышления». Но это не значит, что внутреннее психическое пространство, обладающее более сложной организацией (более, скажем так, взрослой), само по себе, стремится к «озадаченному мышлению». Напротив, при наличии большого количества уже наработанных алгоритмов (способов организации интеллектуальных объектов), оно будет тяготеть как раз к псевдомышлению. Именно недостаток схем организации интеллектуальных объектов (или же осознанный их недостаток) является естественным фактором, побуждающим нас к озадаченному мышлению. Однако долго эти «естественные факторы» работать не будут, и потому для сохранения способности к «озадаченному мышлению» требуются другие, специальные практики ^[33].

Далее следует, вероятно, уточнить, что данные рассуждения напрямую касаются и логики отношений «плоскости мышления» с «пространством мышления». Было бы слишком оптимистично полагать, что с момента преобразования «плоскости мышления» конкретного человека в «пространство мышления» сама эта «плоскость» куда-то исчезает и человек теперь будет думать исключительно этим своим «пространством» мышления…

Когда мы говорим о принципе, согласно которому для психического существуют единичные элементы, с одной стороны, и отношения между этими единичными элементами, – с другой, не следует думать, что это касается сложности соответствующих элементов. Нет, сложные отношения между единичными элементами вполне могут стать, сами по себе, единичными элементами, а новые отношения между ними могут так и не быть построены. То есть, грубо говоря, человек имеет все шансы, обладая богатым пространством мышления, со временем скатиться обратно в плоскость мышления, лишенную действительной внутренней структуры. И в этом случае его личностное «я», сохраняя, возможно, определенное богатство своего содержания как интеллектуальный объект, в качестве специфической функции окажется почти ничтожным.

Итак, определяя «внутреннее психическое пространство», «плоскость мышления» и «пространство мышления», мы говорим о том, что их специфическое отличие друг от друга зависит от той функции личностного «я», которую оно выполняет в решении соответствующих задач. Тогда как, подразделяя режимы мышления на «интеллектуальную активность», «псевдомышление» и «озадаченное мышление», мы, вероятно, должны сделать в первую очередь упор на специфику используемых здесь интеллектуальных объектов, которые мы поэтому также вынуждены каким-то специальным образом определять.

Пользуясь тем же принципом, согласно которому мозг создает или единичные элементы, или отношения между единичными элементами, мы получаем следующую модель: интеллектуальные объекты – как единичные элементы (1), отношения между интеллектуальными объектами – как единичные элементы (2) и отношения между интеллектуальными объектами, свернутые в новые единичные элементы, в некие, условно говоря, сложные интеллектуальные объекты (3).

Иными словами, интеллектуальные объекты могут быть простыми, эти простые интеллектуальные объекты могут входить в отношения друг с другом (и тогда сами эти отношения между интеллектуальными объектами тоже будут интеллектуальными объектами, но уже нового типа), наконец, интеллектуальные объекты могут быть объединены в более сложные интеллектуальные объекты (тип интеллектуальных объектов, когда отношения между элементами внутри интеллектуального объекта не проявлены, а находятся как бы у них внутри в свернутом виде).

Даже если эта типологическая матрица и кажется на первый взгляд слегка путаной, ничего сложного в ней нет: мы образуем интеллектуальные объекты, а они входят в отношения друг с другом (и сами эти отношения – это уже тоже своего рода интеллектуальные объекты), наконец, сами интеллектуальные объекты могут быть, условно говоря, сложносоставными. Из всего этого можно – теоретически – построить достаточно сложные иерархии организации. Хотя понятно, что речь сейчас идет лишь о некой формализации в рамках весьма абстрактной реконструкции, не более того.

Итак, мы можем говорить о «внутреннем психическом пространстве», доступ к которому нам в некотором смысле закрыт по причине того, что мы в любом случае смотрим на него из «плоскости» и/или «пространства мышления». Кроме того, мы можем говорить о «плоскости мышления», то есть о потенциально осознаваемых личностным «я» человека интеллектуальных объектах, которые могут быть организованы в длинные цепочки, но еще не представляют собой действительной структуры. Наконец, если речь идет о «пространстве мышления», то здесь всякие интеллектуальные объекты уже есть некие свернутые отношения между другими интеллектуальными объектами. То есть это именно тот уровень организации, на котором и возникают структурные отношения взаимозависимости между разными сложными системами. Впрочем, и здесь системной целостности нет, но зато есть сложные системы, что уже немало ^[34].

Надо сказать, что эта логика распределения объектов и их отношений была дана уже в «Логико-философском трактате» Людвига Витгенштейна, что понятно, если представить себе попарное распределение шести главных онтологических терминов этой работы: «простой предмет» и «простое имя» языка, «положение вещей» (как элементарная констелляция простых предметов) и «элементарная пропозиция» в языке, наконец, «факт» («ситуация») и собственно языковая «пропозиция» [В. П. Руднев].

Существенно, что в «Трактате» не приведено ни одного примера «простого предмета», так что исследователи до сих пор гадают, что именно Витгенштейн имел в виду. При этом вполне очевидно, как мне представляется, что такого предмета в обыденном смысле не существует, ведь даже «простое имя» – тоже лишь фикция, поскольку не существует контекста, в котором «имя» могло бы функционировать изолированно (например, слово «стол» абсолютно само по себе, вне связи с чем-либо).

Всякая такая «простая» вещь (имя) – лишь абстракция, и мы лишь предполагаем ее наличие. На деле же оно всегда уже включено хотя бы в «элементарную пропозицию» (например, «это стол»). Все это вполне согласуется с логикой методологии мышления, поскольку речь очевидно идет об уровне «внутреннего пространства мышления», существование которого мы в себе естественным образом предполагаем (в этом вряд ли могут быть сомнения), но доступ к нему прегражден, как бы сказал Ж. Лакан, «стеной языка».